Конан в Чертогах Крома - Джон Робертс

Мужчины вооружены копьями, кинжалами и длинными тяжелыми мечами на поясах. Это - киммерийцы. А ни один мужчина-киммериец с самого раннего детства не ходил безоружным. Простое, даже аскетическое с виду, их оружие не блистало украшениями, но изготовлено было отменно. Ибо оружейное ремесло являлось единственным, которое в Киммерии пользовалось должным почтением.

- Кто-то идет вверх по склону горы, - сказал тот, что был помоложе.

Его старший товарищ приставил к бровям ладонь и посмотрел туда, куда указывал юноша. Он различил крохотную человеческую фигурку, медленно прокладывавшую себе путь по заваленному скалами склону.

- Хорошие у тебя глаза, паренек, - похвалил мужчина. - Этот человек будет здесь прежде, чем солнце успеет опуститься к закату...

- Как по-твоему, это враг? - спросил юноша. На всякий случай он вытащил меч и пальцем попробовал его остроту.

- Какой же враг сунется в одиночку в земли Канахов?.. Я заранее могу сказать, что он киммериец. Ни один житель равнин не шагает такой походкой, когда попадает к нам в горы!

То, что приближавшийся человек явно был киммерийцем, в общем, вовсе ничего не говорило о его дружелюбии. Горные кланы то и дело резались между собой, и резались беспощадно.

Он был еще далеко. Так далеко, что глаза, непривычные к далеким расстояниям гор, вовсе не заметили бы его. И уж ни в коем случае не различили бы особенностей походки.

- Кто тогда может там быть? - вслух подумал юнец. - Что-то не припоминаю никого из мужей кланов, кто отправился бы путешествовать в Нижние Земли. По крайней мере, туда, откуда идет этот малый...

- Ты молод, мальчик, и память у тебя короткая, - был ответ. - А вот я, по-моему, знаю, кто это такой. - Мужчина смотрел вниз, туда, где далекий странник прыгал со скалы на скалу, считая ниже своего достоинства обдираться о камни, обходя препятствия. - Да, - сказал мужчина. - Я знаю, кто это. Это Конан, сын кузнеца.

- Конан? - удивился юноша. Имя было ему знакомо. Непутевый сын кузнеца успел натворить дел, прежде чем уйти искать счастья в чужедальних краях. - А я-то думал, он погиб давным-давно!

- Я тоже так думал, - согласился мужчина. - Он дрался вместе с нами во время штурма Венариума. Ему было тогда пятнадцать лет, меньше, чем тебе теперь. Но он уже в те годы показал себя опытным воином.

- Венариум!.. - завистливо вздохнул юнец.

Повсюду в горах до сих пор пели у костров песни о том великом сражении. Аквилонцы тогда принялись расселяться в Боссонских Пределах и, пересекши их, устроили укрепление на землях, вот уже сотню поколений принадлежавших горскому клану. Гандеры и боссониты - подданные аквилонцев - построили пограничную крепость, чтобы обороняться от набегов, и дали ей имя Венариум. Однако, когда киммерийцы поднялись на войну, это оказался не просто набег обозленного рода. Драться с захватчиками вышел весь киммерийский народ! Отложив на время междоусобицы, киммерийцы устроили аквилонцам жуткий разгром и невероятно свирепую резню, продолжавшуюся целые сутки. Ярость черноволосой орды смела и развеяла мужество дисциплинированного войска, точно свирепый северный ветер мелкую пыль...

Вот тогда-то, в тот день, юный Конан и совершил подвиги, о которых и теперь не забывали в горах. Сердце юноши-пастуха переполнила жгучая зависть. Венариум!.. С того времени, как он сам подрос и мог бы пойти на войну, таких значительных сражений более не случалось. И что за удовольствие сознавать, что там, где стоял когда-то город Венариум, пасся теперь скот киммерийцев?..

Были у юноши и иные, более глубокие причины для печали и сожаления...

Конан заметил стадо высоко над собой на склоне горы. А вскоре после этого разглядел и двоих пастухов. Они присматривали за скотом... а заодно и за ним, подходившим снизу. Вот уже три дня прошло с тех пор, как он оставил своего коня у одного поселенца. Лошадь, выросшая на равнине, неминуемо погибла бы на каменных кручах. Здесь могли выжить только горные козлы и олени, да еще мелкий жилистый скот, который разводили киммерийцы. И сами киммерийцы, конечно.

По откосам ползли клочья сырого тумана. В киммерийских горах почти всегда висел туман и моросил дождик. Скалистая почва и постоянные дожди приводили к обилию родников. Забравшись в горы, Конан все время слышал голоса водопадов то одного, то другого, то третьего. Он-то успел уже почти позабыть, как они разговаривают.

Он поглядывал вверх, гадая, кем могли быть двое пастухов. Скорее всего, наверху сидели его родственники. Он ведь уже ступил на земли, принадлежавшие его клану. Если, конечно, этот клан дочиста не перерезали какие-нибудь враги...

По дороге ему еще не попалось ни единой деревни, но, если подумать, ничего удивительного в том не было. Киммерийцы были наполовину кочевниками и каждый год переезжали из долины в долину, возвращаясь на то же самое место вряд ли чаще, чем один раз лет в десять. Конан уже миновал множество покинутых стоянок - скопища стен без крыш, всухую сложенных из камня. Леса в Киммерии почти не было и потому, откочевывая на новое место, его соплеменники неизменно прихватывали с собой драгоценные кровельные шесты.

Конан поплотнее закутался в плащ... Ветер, долетавший со стороны Гипербореи, хлестал тело, как плеть. И если Конан еще что-нибудь понимал, сегодня к вечеру собирался выпасть первый, ранний снежок. В общем, самое время встретиться с родственниками. Идти было еще далеко, но он уже различал физиономии: фамильные черты Канахов узнавались безошибочно. Из-за неизбежных при такой жизни близкородственных браков каждому клану была присуща какая-нибудь характерная особенность. Муррохов узнавали по квадратной челюсти, Туногов - по высокому лбу, а Раэда - по длинному носу.

- Приветствую тебя, Конан, - сказал старший из пастухов, когда путешественник подошел достаточно близко.

- И ты здравствуй, Милах, - откликнулся Конан. Встретились родичи без ахов и охов, так, словно расстались всего несколько дней назад. - А у тебя, смотрю, повыросло серебряных волосков в голове! Так, а что тут у нас за мальчик?..

- Я - Куланн, твой родственник, и я не мальчик, а взрослый мужчина! ответил юнец. То, что у юного горожанина прозвучало бы как напыщенное хвастовство, в его устах явилось простым утверждением факта.

Конан коротко кивнул головой. С этого момента он будет обращаться с Куланном как с воином. Только и всего.

- Сын моей сестры, - пояснил Милах. - Он уже проливал кровь в стычках с ванами и Муррохами.

- Это хорошо, - сказал Конан. - Оружие молодого воина не должно залеживаться в ножнах.

Он не стал спрашивать, сколько жизней успел уже отнять юный Куланн. Киммерийцы не прельщались головами, руками и тому подобными кровавыми трофеями, высоко ценимыми среди других племен Севера. Когда юноша становился достаточно взрослым, чтобы поднимать оружие за свой клан, он делал то, что следовало делать мужчине-защитнику. Не более и не менее. Если он совершал нечто выдающееся и достойное разговоров у костра совета, он получал заслуженную похвалу. Всякий воин, проливший кровь, считался человеком опытным и подтвердившим свои качества. Трусы, надо сказать, в горах почти не водились. Их здесь не терпели.