Охота на некроманта (СИ) - Молох Саша

— Я сам знаю не больше, чем вчера. Только вот компанией обрастаю.

— В кои-то веки вокруг тебя приличные люди, — саркастически заметила тетя Лида, повернулась к Егору, подперла рукой подбородок и вздохнула буднично: — Ладно, погиб по-дурацки, а встал-то ты зачем, Егор?

Егор запрокинул голову, оскалился и закашлял. Насте понадобилась пара секунд, чтобы понять — это он смеется.

— Не специально, тетя Лида, — наконец выдавил Егор между приступами кашля и скопировал позу хозяйки. — А вы чего от меня в погреб не прячетесь?

Тетя Лида тряхнула головой, отчего окрашенные в каштановый короткие волосы встопорщились, а удерживающий их ободок съехал.

— Так лестница там сломалась. По которой в погреб спускаться. Я соседу из коттеджа жаловалась, он обещал прийти починить, но, видно, забыл. Так что негде мне прятаться. Буду здесь сидеть-бояться, — тетя Лида задумчиво отхлебнула из кружки кофе. — Ты мне про другое расскажи. Чем тебя кормить? Что у вас тут происходит? Как напарницу зовут?

Лука мыкнул, но тетя Лида на него цыкнула:

— Не тебя спрашиваю.

Егор открыл было рот отвечать, но так и замер. Словно программа внутри зависла. Потом отвис так же резко, встал и отошел к стене, как можно дальше от стола. Поежился, точно замерз, и наконец сказал глухо:

— Не ем. Не знаю. Настя.

— А чего всполошился-то? Вскочил, забегал.

— Вспомнил. Про еду сказали. И я вспомнил.

— Из тебя клещами тянуть? — Лука расслабленно откинулся в плетеном кресле и даже глаза закрыл. То ли устал слишком сильно, то ли присутствие тети Лиды действовало на него успокаивающе.

— Я не ем. Но она, — Егор ткнул в Настину сторону пальцем, — говорила про сторожа. Того, что не пускал работать.

— Ты его съел, что ли? — доброжелательно поинтересовалась тетя Лида. — Учти, голубь мой, у меня таких разносолов нет. Самое большее — кило говядины в морозилке.

— Не съел, — Егор оперся на стену и съехал по ней спиной вниз, оставляя глубокие борозды на досках. — Раскатал. Почти сразу как встал. Он случайно попался. Я сначала даже не вспомнил, что кого-то чувствовал рядом.

— Давай по порядку, — попросил Лука. — Как связаны еда и сторож? Пока ехали, ты говорил, что от нас с Настей тебе горячо. Оно? Как голод?

— Не голод. Похоже, но больнее. Сильнее. Не сразу сообразил. Я проснулся, потому что рядом стало горячо. Даже жарко. Оно мимо меня текло. Как поток. Как лава. Я взял себе, много взял — отогрелся, и мне стало хорошо. Понял, что я есть. Вспомнил себя. Даму вспомнил. Но перед глазами оставалось темно и на спину что-то давило. Я подумал, что все еще там — на Раевском, просто без сознания. Рванулся вверх и почти сразу ударился… как будто вспышка была, но короткая. Опять стало хорошо, но зрение подводило. Сначала не шел — полз на четвереньках. Потом стало легче. Но жар исчез. Я уже на аллею выбрался. Почувствовал, где еще было тепло. Пошел на него, а там она, — палец снова показал на Настю.

— А с чего ты нарисовал, что это сторож был?

Егор пошевелился, заставил броню разойтись в районе бедра. На втором слое чешуек, которые были заостренные, зацепился кусок черной ткани и обрывок нашивки с желтым краем.

— Я подумал — это от формы. Моей. Той, в которой я умер. Решил оставить. А сейчас вспомнил. Про жар. Так что я ем. По-своему.

— Уроки занимательной биологии, — Лука подошел к вставшему, отцепил обрывок от брони, покрутил в руках. — Нет, точно не от нашей формы — на летней ткань тоньше была. И кровью пахнет свежей. Значит, ты прямо на Настиного убийцу встал. Раскатал и не заметил. Мгновенная карма. Слышала, Насть? Ты отомщена.

Настю известие не развеселило. Узнать, что рядом с тобой в одну ночь погибли два человека — одного убили, а второго раскатали — приятного мало. Да и растерянного Егора стало жаль.

— Погоди-ка, юный мститель. Ты сказал, что тебе от сторожа было жарко. А вот от тети Лиды — как? Тепло? — спросил Лука, скомкав лоскуток ткани и пряча его в карман.

— Ты хочешь, чтоб он меня тут раскатал для сравнения? — поинтересовалась тетя Лида и подлила себе кофе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Думаешь, сторож был из наших? — удивилась Настя. — Вроде вел себя как обычный человек, хамил, да еще такие глупости спрашивал…

— Вот именно. Может, потому и спрашивал.

Егор помолчал, потом покачал головой отрицательно:

— По ощущениям похоже. Но без гарантий. Я целиком себя осознал только когда Настю за ворота вытащил.

— Вот что, голуби мои, — решительно сказала тетя Лида. — Перебираемся в диваны и кресла, и вы мне рассказываете все ваши страшные сказки. Ты, Егор, на полу посидишь, а то обивку жалко — распорешь.

Настя почти дремала, свернувшись клубком на диване. Ноги на пол опускать не хотелось — из-под ковров тянуло холодом. Она честно еще раз описала все свои злоключения, теперь уже с пожаром в квартире и бдением на заброшенном заводе. Но эти приключения блекли на фоне рассказа Луки про Великого червя, выжженный кабинет Павла и прочие ужасы. А вот по мнению тети Лиды вся история Луки яйца выеденного не стоила, ну за исключением пропажи Павла.

— Сам-то как думаешь, что на Раевском произошло?

Лука пожал плечами:

— Звучит как фантастика. Тетка-цветочница и сторож совершили подъем. Совершенно запредельной силы. Первая категория, хотя я таких незарегистрированных не знаю. Тем более — в возрасте. Пока они кого-то тащили, очень много распылили и зацепили Егора. Что уж они там творили — я не скажу, но некроманта они подняли на остаточном эффекте. По случайности. Таких проблем, как эта, никому и за миллион не нужно, не то что на халяву. Пока Егор набирался сил и вставал — основной подъем закончили, и они ушли. Сторож остался. Может, прибраться, или следы замести, или Настин труп поглубже припрятать — и попал Егору под холодную руку.

— Ну и скажи мне, кто ж среди вас такой талантливый? Ну, кроме вашего директора, которому уже царствие небесное? — тетя Лида стукнула ладонью по столу так, что чашки звякнули. — У меня Матфей, тот самый, который всех вас на Рассоху перетаскал, чаи гонял каждый раз. С наливкой. Все ныл, что мельчаете — за последние лет десять ему попался только один новичок четвертой категории. Все остальные — от пятерки и жиже...

— Тетя Лида, не машите так рукой, — подал голос Егор. — У вас справа, под ребрами, пятно. Оно горячее всего остального. Наверное, врача надо. Со спины мне хорошо видно.

Тетя Лида мрачно смерила Егора взглядом:

— Знаю. Через две недели положат на операцию. Рак это, голубь мой. Самый настоящий, — она отвернулась и с преувеличенной тщательность стала нарезать остатки макового рулета. — Зато смотри, какое чудесное применение тебе нашлось. Диагностика без рентгенов. Разберетесь, что к чему, и откроете центр волшебной терапии. А у кого неутешительный прогноз — вот специалист по эвтаназии сидит, броней стучит. Что у вас лица сделались, как будто я уже ваша клиентка? Не дождетесь. У меня еще планов на десять лет вперед. Вот, питомник для рододендронов собираюсь завести. Сосед, который из коттеджа, обещал саженцами поделиться — им от прежних владельцев три куста досталось. Когда цветут — все Шушенки смотреть ходят. Только погляди, я на прошлой неделе сфотографировала, — тетя Лида суетливо полезла в карман кофты, достала телефон и подсунула Луке под нос экран. — Видишь, вот это даурский, а это ледидора.

Лука телефон взял, состроил понимающее в рододендронах лицо, но на тетю Лиду продолжил коситься с сочувствием. Потом передал телефон Насте, которая из вежливости взглянула на фото. После маминых гераней и фиалок, которые пришлось нюхать все детство, идеальными цветами она считала кактусы: не пахнут, поливаешь когда придется, помрут — не жалко. На фото же было нечто пятнистое и пышное, удивительно яркого цвета. Настя листнула на следующее фото и чуть не выронила телефон — на экране, рядом с высоким зеленым кустом, стоял давешний покойный сторож с Раевского, держал в руках опрыскиватель и смотрел недовольно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так что рано вы меня в свои списки вносите. Да и упокоя я в завещании не указывала. Полежу еще в первой форме, — устало закончила тетя Лида, убеждая скорее себя, чем собеседников. — Голуба, ты чего там застыла? Цветочки понравились? Вот летом приедешь — я тебе уже свои буду показывать.