Дом на горе - Алексей Мусатов

В защиту бригады выступил и Яков Ефимович.

— Землю отобрать мы всегда сумеем, — сказал он, — а пока торопиться не будем. Дадим ребятам сроку до весны, а там видно будет…

Колхозники согласились с этим, и разговор на собрании закончился довольно мирно.

И всё же Костя так накалился, что, выйдя на улицу, решил немедля поговорить с Алёшей с глазу на глаз. Но тот выскочил из правления первым и сразу же исчез в темноте.

Глава 11. ТРОЙКА С МИНУСОМ

Несколько дней Алёша вёл себя спокойно и ровно: за партой не вертелся, с соседями не разговаривал и даже довольно сносно отвечал учителям. Костя решил, что родительское собрание для него даром не прошло.

Но к концу недели с Алёшей произошёл очередной «просчёт». Клавдия Львовна спросила его вне очереди о творчестве Радищева и за путаный ответ поставила ему в классном журнале тройку с минусом.

Алёша искренне огорчился. После родительского собрания у него был неприятный разговор с матерью о его школьных делах, и сейчас злополучная тройка с минусом не выходила у мальчика из головы.

Однажды в перемену он забежал в класс. На столике, рядом со стопкой тетрадей, лежал классный журнал, оставленный Клавдией Львовной.

Алёша покосился на него, и ему очень захотелось увидеть, как выглядит его тройка с минусом. А может, её и нет совсем? Может, Клавдия Львовна только попугала его или забыла поставить тройку?

Алёша приоткрыл дверь, на цыпочках подошёл к столу и открыл журнал. Нет, отметка стояла на своём месте…

А рядом с журналом лежала новенькая ручка. Она так и просилась, чтобы её взяли в руку. Да и тройка была очень похожа на пятёрку, не хватало лишь маленькой поперечной палочки вверху.

Дверь распахнулась, и вошёл дежурный по классу Витя Кораблёв.

Алёша отлетел от стола, схватил тряпку и принялся протирать глянцево-чёрную доску, хотя она и без этого была чистая. Но было уже поздно: Витя всё понял.

— Та-ак! — протянул он. — Ловкость рук. Быстрота и натиск!

Алёша растерянно забормотал о том, что он и сам не знает, как это случилось:

— Очень уж тройка на пятёрку была похожа. Если бы чистая двойка, разве я посмел…

— А чего ты распинаешься передо мной? — усмехнулся Витя. — Словчил так словчил! Мне от этого ни жарко, ни холодно… Я ничего не видел и ничего не знаю…

— Правда, Витька? — обрадовался Алёша и с чувством пожал Кораблёву руку. — Это по-нашенски, по дружбе. Я теперь для тебя что хочешь сделаю!

— А мне ничего от тебя не нужно, — усмехнулся Витя. — Хотя вот что… Зачем ты со школьной бригадой связался? Чего к Ручьёву лепишься?

— Да мы слово дали учиться в этом году на «хорошо» и «отлично»!

Витя от души рассмеялся и постучал Алёше по лбу:

— Чердак же надо иметь исправный! Чтобы сквозняки не гуляли, дождь не проливал… А вы тоже… «слушали, постановили»… Что же они тебе не помогают, друзья-приятели?

— Кто их знает…

— А ты плюнь на них! Держись за меня.

И Кораблёв радушно предложил Алёше свою тетрадь по математике. Тот с радостью ухватился: завтра Фёдор Семёнович может вызвать его к доске, а он ещё не решил ни одной задачи.

Откровенно говоря, Витя не очень ценил болтливого, суматошливого Прахова, но что было делать…

Разговор на родительском собрании не прошёл для него бесследно. В Витином табеле написали, что он должен обратить внимание на своё поведение вне школы.

Витя с досадой показал табель отцу.

— Ни за что ни про что документ испортили, — поморщился Никита Кузьмич. — А всё через родную мать с сестрой!.. Зря это школа в домашние дела встревает! — И, заметив расстроенное лицо сына, он посоветовал: — А ты не огорчайся, учись себе.

Витя крепко налёг на занятия. После уроков он не задерживался в школе, а сразу же шёл домой и садился за учебники. Он ещё покажет, как надо учиться!..

И всё же ему было скучно. Варя по-прежнему сторонилась его, а высоковские мальчишки всё больше тянулись к Ручьёву. И Витя волей-неволей поддерживал приятельские отношения с Праховым. Они сидели за одной партой, вместе возвращались из школы, ходили по вечерам в колхозный клуб, и Витя охотно позволял Алёше заглядывать в свои тетради, давал списывать сочинения…

Прошло несколько дней. Витя, как и обещал, хранил молчание. Клавдия Львовна, как видно, ничего подозрительного в журнале не заметила, и Прахов совсем успокоился.

Но история с превращением тройки в пятёрку на этом не закончилась. В субботу после занятий в класс неожиданно вошли Клавдия Львовна и Галина Никитична.

Учительница литературы была уже не молода, но время не умерило ни блеска её тёмных глаз, ни живости и лёгкости движений. Она умела и любила хорошо одеться, всегда выглядела так, словно собралась на праздник, и школьники, встречая её, невольно подтягивались и прихорашивались.

Вот и сейчас, поднявшись из-за парт, мальчики поправили рубашки, а девочки критически осмотрели друг друга.

— Садитесь! — кивнула классу Галина Никитична. — Мы с Клавдией Львовной вынуждены вас задержать. Произошло неприятное событие…

И учительница рассказала, как, раскрыв сегодня классный журнал, чтобы проставить оценки в табеле, она обнаружила против фамилии Прахова переправленную отметку.

— Клавдия Львовна уверяет, что она поставила Алёше тройку с минусом. Но тройка почему-то превратилась в пятёрку.

— Может быть, это моя вина, что я оставила классный журнал на столе? — строго взглянув на ребят, спросила Клавдия Львовна. — Скажите об этом прямо. Я тогда буду с восьмым классом настороже.

Все головы повернулись к Алёше.

— Объясни, Прахов! — потребовал Митя.

Алёша кинул быстрый взгляд на Кораблёва. Тот со скучающим видом смотрел в окно.

«Этот не выдаст, а больше некому…» — подумал Алёша и принялся уверять всех, что он ничего про отметку не знает. Наверное, кто-нибудь назло проделал с ним такую шутку.

— Кто бы ни сделал, но это недостойно наших школьников, тем более завтрашних комсомольцев, — печально сказала Клавдия Львовна. — Я ведь так привыкла верить вам…

Восьмиклассники растерялись. Переправить отметку — это редкий, почти небывалый случай в истории школы.

Костя кинул на Алёшу грозный взгляд:

— Смотри, Прахов, если что было — лучше сейчас признавайся!

— Да что вы! — взмолился Алёша, ударив себя кулаком в грудь. — Разве ж я… Знать ничего не знаю!

Катя пристально поглядела на него и покачала головой: уж кто-кто, а она-то знала своего братца! Если он стучит в грудь кулаком — значит, дело нечисто.

— Алёша, не клянись! — вполголоса сказала сестра. — Скажи по-честному.

— Всё равно мы дознаемся, — буркнул Паша, а Вася Новосёлов показал Прахову из-под парты кулак.

Глаза Алёши забегали по сторонам: хотя бы один сочувствующий кивок или взгляд!

— Ладно, скажу… — шмыгнул он носом. — Ну, переправил. Сам не знаю, как это получилось…

— Алёха ты, Алёха! — вздохнула Катя. — Когда же у тебя ума прибавится?

Поступок Алёши обсуждали горячо и долго. Было произнесено немало горьких слов, и большинство восьмиклассников сошлись на том, что Прахову ещё рано вступать в комсомол.

После собрания Костя задержал в классе членов школьной бригады и предложил раз и навсегда решить вопрос об Алёше:

— Мы над ним бились немало, а он ни с места… Весь класс опозорил… и нашу бригаду!

— Что ты предлагаешь? — спросил Митя.

— Исключить из школьной бригады… Не будет от него проку!

— Сильно сказано! — поёжился Паша. — Ты гни дубок, да не ломай.

— Погоди, Костя, не пори горячку! — вмешался Митя. — Ребят в бригаду кто подбил? Ты сам. Значит, тяни их, поднимай. А ты сразу — долой, навылет. Это дело нехитрое.

— Так мы по-всякому к нему подходили, — взмолился Костя.

— Значит, не с того краю зашли… — Митя обратился к Алёше: — У тебя по каким предметам больше всего не ладится?

— По русскому и математике.

— Кто по русскому возьмётся ему помочь? — спросил Митя у ребят.

— Я могу, — сказал Сёма Ушков. — А по математике Ручьёву можно поручить.

— Вот и ладно! — подхватил Митя. — Считай, Костя, что это тебе первое задание от комсомола. Вытяни Прахова по математике.

— Я?.. Прахова?.. — обомлел Костя. — Да он же шут гороховый… Мы с ним на первом уроке сцепимся.

— Отказываешься, значит? Давайте тогда Кораблёва попросим.

Костя прикусил губу:

— Ну уж нет… Без него обойдемся!

— Вот так-то лучше! — засмеялся Митя. — А заодно и против шута ополчись… Согласны, ребята, с таким заданием Ручьёву?

— Принято! Единогласно! — сказал Паша.

Костя только головой покачал…

Домой Алёша возвращался вместе с Катей и Варей.

Он шёл мимо палисадников и время от времени с досадой колотил палкой по стволам берёз.