Планета Вода (сборник) - Борис Акунин

– Готов, принц. Только дайте я сам, а то этот здорово брыкается.

Скрип. К стулу подкатилась тележка. К ней были прикреплены толстые ремни.

– Не беспокойтесь, – сказал Наполеон, видя, что пленник подобрался. – И не надо на меня кидаться. Никто не собирается вас пытать или что-то в этом роде. Это просто средство передвижения.

Если бы Фандорин и хотел наброситься на принца, было уже поздно. Финч сзади, профессиональным зажимом, стиснул Эрасту Петровичу шею, заставил подняться, потащил к каталке. Не чтобы освободиться, а просто ради удовольствия Фандорин двинул предателю затылком по носу. Попал хорошо, что-то там хрустнуло.

Финч выругался, захлюпал кровью, но затащил-таки пленника на тележку и быстро пристегнул ремни.

– Накрою простынкой… – уютно проговорил принц. Белая ткань опустилась на лицо и грудь Эраста Петровича. – …И немного покатаю. Что до тебя, Финч, то во-первых, нá тебе носовой платок, вытри кровавые сопли. Во-вторых, вызови на центральный пост всех свободных от дежурства охранников. Через час состоится торжественная церемония. Я произведу тебя в офицеры.

– Благодарю, принц! – голос бывшего агента растроганно дрогнул.

– Не за что. Ты заслужил. Ты настоящий джентльмен. Ну, мы покатились. Оп-ля! – Тележка тронулась с места. – Гляди, Финч, не забудь заказать шампанского. Обмоем твой золотой кортик.

Развязка

Благородный муж и поражение

28 октября 1903 г. Атлантис

Судя по звукам, тележка катилась по оживленной улице. К принцу подходили, спрашивали, что стряслось. Он всем отвечал: беда, некто Пит Булль, из новеньких, стал жертвой несчастного случая. Был голодный, откусывал слишком большие куски и подавился. Не в то горло попало. Такая нелепая трагедия! Вот, хочу сам оказать бедняге последние почести.

Эраст Петрович лежал, стиснув зубы. Он был в этом чуждом мире один, побежденный и униженный. Торжествующий враг глумился над его еще живым, но недвижным телом.

Давно известная истина: на свете нет ничего хуже поражения. Особенно, если ты не пал, сражаясь, а угодил в плен и вынужден видеть, как ликует победоносное Зло.

На помощь, как обычно, пришла мудрость древних. Много веков назад, еще на заре мысли и самых первых представлений о человеческом достоинстве, была сформулирована, вероятно, самая лучшая из максим: «Благородный муж терпит поражение, только если перестает быть благородным мужем».

Значит, я не побежден, сказал себе Фандорин, и на душе стало спокойно. Эраст Петрович приказал телу расслабиться, рассудку отключиться, отдался мерному покачиванию каталки. В следующую минуту он уже крепко спал и видел приятный сон: будто Маса жив, и они рубятся бамбуковыми мечами.

Когда покачивание прекратилось, оборвался и сон – на самом обидном месте. Эраст Петрович как раз нанес оппоненту четвертый юко-датоцу, до победы оставалось совсем чуть-чуть. Обычно они бились до счета «пять».

Ничего, скоро продолжим, утешил себя Фандорин, пытаясь понять, куда его привезли. Вероятно, меня быстро отправят туда, где сейчас Маса.

Шум города исчез. Было тихо.

Звук шагов.

Простыня соскользнула с лица пленника.

– Это мой дом, – сказал Наполеон. – Мы в кабинете. Никто из посторонних попасть сюда не может.

Лицо его было серьезным – ни глумливости, ни торжества.

– Хочу вам кое-что показать. Смотрите.

Эраст Петрович повернул голову, чтобы взглядом проследить за принцем.

Кабинет как кабинет: письменный стол, полки с папками и книгами, два портрета – молодой Бонапарт надевает на голову императорскую корону, иссохший Бонапарт лежит в гробу. Потолок прозрачный, там мерцает черная ночная вода, какая-то морская тварь посверкивает фосфоресцирующими глазами – пялится вниз, на освещенное, недоступное пространство.

Принц взялся за картину с усопшим родственником, чуть нажал на нее. Картина оказалась закрепленной на толстой стальной дверце.

– Вы хотели узнать, как можно уничтожить Атлантис одним ударом? – Наполеон обернулся к Фандорину. – Взорвать город нельзя. Но один поворот вот этого красного рычага – и включится механизм разгерметизации, остановить которую уже невозможно. Эта мера предосторожности на случай, если мой город подвергнется внезапному нападению и возникнет угроза оккупации. Я не оставлю великим державам своих секретов. Тупоумные пигмеи, правящие миром, испоганят океан точно так же, как они испоганили землю. Смотрите: всего одно движение. Стеклянный купол начнет медленно расходиться по швам. Включится эвакуационная сирена. Хлынет вода. Через двадцать минут здесь будет царствовать море. Я, конечно, останусь в Атлантисе. У меня хватит времени выкурить сигару и выпить бокал вот этого вина. – Он показал пузатую бутылку темного стекла. – Урожай 1815 года – года, погубившего моего великого предка. Наполеон Первый умер на острове Святой Елены, Наполеон Четвертый окончит свой путь на острове Святого Константина. Вы знаете, что святая Елена – мать императора Константина?

– Зачем всё это? – спросил Эраст Петрович. – Зачем вы меня сюда привезли? Зачем показываете красный рычаг? Упиваетесь моим бессилием? «Близок локоть, да не укусишь»?

– Как плохо вы меня понимаете, – вздохнул принц, запирая сейф. – Хотя в досье написано, что вы сыщик психологической школы…

Он подошел к каталке, сел в ногах у Фандорина.

– Я раскрываю перед вами свой самый большой секрет. Я доверяюсь вам, подставляю свое незащищенное сердце. Потому что знаю вашу породу. Она – самая лучшая на свете. Вы не Финч. Вы никогда не предадите того, кто перед вами раскрылся. И если скажете: «Наполеон, я с тобой», от своего слова не отступитесь. Давайте сделаем это вместе, Фандорин. Давайте преобразим планету. Дадим людям шанс превратиться из жвачных животных – в людей. Я не маньяк, которому нужна власть над миром. Я действительно хочу сделать его лучше. И знаю как. Нужно всего лишь устранить необязательные и вредные трения между народами, чтобы энергия человечества не расходовалась попусту. Пришло время собирать камни, хватит их разбрасывать. Если мир станет единым, он начнет развиваться с удвоенной, нет – удесятеренной скоростью… Я вычитал в вашем досье, что это, оказывается, вы когда-то разрушили организацию «Азазель», ставившую перед собой примерно такую же цель. Но вы тогда были совсем молоды. Скажите, неужто за минувшие годы вы не пожалели о том, что помешали тому великому замыслу осуществиться? Разве вы не задавали себе этот вопрос: «Не ошибся ли я?»

– Задавал, – неохотно признал Эраст Петрович, для которого эти воспоминания были мучительны.

– Вот видите! Судьба дает вам второй шанс. Это редко бывает! Мой путь прямее и короче, чем был у «Азазеля». До победы всего несколько месяцев – это все равно что одно мгновение. Я бы доверил вам руководство департаментом «Глаза». В моей империи важность этого ведомства возрастет необычайно. Генерал для этой роли не подходит – он прекрасный исполнитель, но не более. Сам ведь я буду находится в Атлантисе, но наверху мне нужен соратник, который сможет вовремя увидеть и предотвратить любую угрозу. Я долго искал такого человека и вот наконец нашел. Просто скажите «да», мне будет этого достаточно. Я немедленно освобожу вас, мы пожмем друг другу руки и снова перейдем на «ты».

– А если я скажу «нет», вы меня прикончите, так? – мрачно усмехнулся Фандорин.

Принц нетерпеливо дернул плечом:

– Какое это имеет значение? Вы ведь не боитесь. Угроза смерти никак не повлияла бы на ваше решение. Если вы, большой человек, хотите совершить большое дело, ваше место рядом со мной. Итак одно слово: да или нет?

– Нет.

– Но почему?! – воскликнул принц, по-видимому, никак не ожидавший такого ответа. – Я не понимаю. Объясните!

– Мир не должен быть единым. Он не может управляться одной волей, из единого центра. Он живой, понимаете? Противоречия и разнонаправленные движения, конфликты интересов необходимы для роста и развития. Вы в своем океаническом б-бонапартизме ничем не отличаетесь от коммунистов, которые тоже хотят всем управлять и всё планировать. Ничего из этого не выйдет. Помогать всему полезному и мешать всему опасному можно. Но всё контролировать нельзя. Разве что при помощи тотального принуждения и страха. Однако это конструкция непрочная и недолговечная. Вы разгромите великие державы, подчините себе правительства всего мира, а потом будете сидеть под водой, в столице своей «планеты Вода», а планета Земля будет вас бояться и ненавидеть. Никого нельзя облагодетельствовать насильно. Такие дары будут восприниматься как агрессия и отторгаться. Возникнет сопротивление, появятся смелые люди, еще предприимчивей и изобретательнее вас. Они скинут ваше п-подводное иго. Это раз.

– Мне есть что на это возразить, но продолжайте, – молвил Наполеон. Он глядел исподлобья, сложив руки на груди, и был сейчас поразительно похож на Корсиканца.