Тень ветра - Карлос Сафон

— Не говори больше ничего, — прошептала Беа. — Только отведи меня в это место.

Была уже глубокая ночь, когда мы очутились у входа на Кладбище Забытых Книг на улице Арко-дель-Театро. Взявшись за ручку дверного молотка в виде головы черта, я постучал три раза. На улице дул ледяной ветер, пропитанный запахом угля. Мы укрылись в дверном портале, ожидая, пока откроют дверь. Лицо Беа было в нескольких сантиметрах от меня. Она улыбалась. Вскоре за дверью послышались легкие шаги, и раздался усталый голос хранителя.

— Кто там? — спросил Исаак.

— Это Даниель Семпере, Исаак.

Мне показалось, будто он выругался вполголоса. Вслед за тем послышался шум и скрежет замка, достойного быть описанным в романах Кафки. Наконец дверь приоткрылась и в отблесках светильника показался орлиный профиль Исаака Монфорта. Увидев меня, сторож вздохнул и закатил глаза.

— Даже не знаю, зачем было спрашивать, — сказал он. — Ну кто еще, кроме вас, может заявиться в такое время?

Исаак кутался в странную смесь халата, бурнуса и русской шинели. Его стеганые тапочки в совершенстве гармонировали с шерстяной клетчатой шапкой, похожей на берет с кисточкой.

— Надеюсь, я не вытащил вас из постели, — сказал я.

— Ну что вы! Я только-только начал читать молитву боженьке на сон грядущий.

Он посмотрел на Беа с таким выражением, словно перед ним подожженная связка динамитных шашек.

— Для вашего же блага, надеюсь, это не то, о чем я подумал, — начал он весьма угрожающим тоном.

— Исаак, это моя подруга Беатрис, и, с вашего позволения, я хотел бы ей все здесь показать. Не волнуйтесь, она человек надежный.

— Семпере, я знавал грудных детей, у которых было больше здравого смысла, чем у вас.

— Мы только на минутку.

Исаак сокрушенно засопел, внимательно рассматривая Беа с почти полицейской подозрительностью.

— А вы знаете, что в данный момент находитесь в одной компании с умственно отсталым? — спросил он.

Беа вежливо улыбнулась:

— Кажется, я уже начинаю это понимать.

— Изумительная наивность. Вы знаете правила?

Беа кивнула, и Исаак, бормоча что-то себе под нос, пропустил нас, привычно вглядываясь в уличный мрак.

— Я был у вашей дочери Нурии, — сказал я как бы мимоходом. — У нее все в порядке. Много работы, но, в общем, все хорошо. Она передавала вам привет.

— Ну конечно, и парочку отравленных стрел в придачу. Вы совершенно не умеете врать, Семпере. Но все равно, спасибо за попытку. Давайте, проходите уже.

Он протянул мне светильник и принялся запирать входную дверь, не обращая на нас никакого внимания.

— Когда закончите, вы знаете, где меня найти.

Вдоль призрачных стен начинался бесконечный лабиринт книг, едва различимый в полумраке. От светильника под нашими ногами на полу расползались пятна мутного света. Беа, ошеломленная, остановилась на пороге. Я улыбнулся, узнавая на ее лице то же самое выражение, которое, должно быть, видел на моем много лет назад мой отец. Мы углубились в туннели и галереи лабиринта, открывшегося нашему взору. Метки, оставленные мной в последний раз, когда я приходил сюда, были на месте.

— Пойдем, я хочу что-то показать тебе, — сказал я Беа.

Пока мы шли, я несколько раз сбивался с пути, теряя собственный след, и нам приходилось возвращаться назад в поисках последней метки. Беа смотрела на меня со смесью тревоги и восхищения. Порой мой внутренний компас подсказывал мне, что мы потерялись в этом кольце спиралей, поднимавшемся к самому центру лабиринта. Но я снова и снова находил путь в запутанном клубке коридоров и подземных переходов, пока, наконец, мы не добрались до узкой галереи, казавшейся мостом в темноту. Я встал на колени возле самой последней полки и отыскал моего старого друга, надежно спрятанного за рядами томов, погребенных под толстым слоем пыли, которая блестела словно изморозь в лучах тусклого света. Я взял книгу и протянул ее Беа.

— Знакомься, это Хулиан Каракс.

— «Тень ветра», — прочла Беа, проводя пальцами по выцветшим буквам на переплете. — Я могу взять ее? — спросила она.

— Выбери любую, только не эту.

— Но это несправедливо. После всего того, что ты мне рассказал, я хочу именно эту книгу.

— Может быть, в другой раз. Только не сегодня.

Я взял у нее из рук книгу и поставил обратно.

— А я приду сюда без тебя и возьму ее, и ты ничего не будешь знать, — сказала она насмешливо.

— Ты ее и за тысячу лет не найдешь.

— Это ты так думаешь. Я видела твои метки и тоже знаю легенду о Минотавре.

— Исаак тебя не впустит.

— Ошибаешься. Я ему понравилась больше, чем ты.

— С чего это ты взяла?

— Умею читать по глазам.

Я, сам того не желая, почему-то ей поверил и постарался спрятать взгляд.

— Выбери любую другую. Вот, например, многообещающее название: «Свиньи центрального плоскогорья, знакомые незнакомцы: В поисках корней иберийской свиньи», автор Ансельмо Торквемада. Наверняка этой книги было продано гораздо большее количество экземпляров, чем всех романов Хулиана Каракса. От свиней всегда много пользы.

— Вот эта мне нравится больше.

— «Тэсс из рода д' Эрбервилей». Это оригинал. Отважишься взяться за Томаса Гарди на английском?

Она исподлобья посмотрела на меня.

— Значит, берешь.

— А ты сомневаешься? Мне кажется, эта книга меня ждала. Словно кто-то спрятал ее здесь специально для меня задолго до того, как я родилась.

Я в изумлении уставился на нее. Беа усмехнулась:

— Я что-то не то сказала?

И тогда, сам не понимая, что делаю, я вдруг наклонился и поцеловал ее, едва прикоснувшись губами к ее губам.

Была уже почти полночь, когда мы подошли к дому Беа. Почти всю дорогу мы молчали, не отваживаясь произнести то, о чем думал каждый из нас. Мы шли на расстоянии, словно прячась друг от друга. Беа шагала впереди, нервно выпрямив спину, зажав свою «Тэсс» под мышкой, а я следовал за ней всего в нескольких десятках сантиметров, ощущая вкус ее губ на своих губах. Я все еще чувствовал на себе косой взгляд Исаака, которым он наградил меня, когда мы с Беа уходили с Кладбища Забытых Книг. Я очень хорошо знал этот взгляд: именно так тысячу раз смотрел на меня отец, словно спрашивая, сознаю ли я, что творю. Последние часы пролетели для меня будто в другом измерении. Это был волшебный мир прикосновений и взглядов, которые я не понимал, но которые повергали в небытие рассудок и стыд. И сейчас, когда мы возвращались в реальность, как обычно подстерегавшую нас в сумерках улиц и кварталов, колдовство постепенно рассеивалось, оставляя после себя лишь болезненное желание и беспокойство, которому не было названия. Одного взгляда на Беа было достаточно, чтобы понять, что мои попытки сдерживать эмоции и обрести благоразумие были лишь жалким отголоском той снежной бури, которая бушевала у нее в душе. Мы остановились у подъезда и посмотрели друг на друга, даже не пытаясь скрыть захлестывавшие нас чувства. К нам медленно подошел ночной сторож, протяжным голосом напевая мелодии болеро и аккомпанируя себе громким позвякиванием внушительной связки ключей, которые он держал в руках.

— Наверное, ты предпочтешь, чтобы мы больше не встречались, — предположил я не слишком убедительно.

— He знаю, Даниель. Сейчас я ничего не знаю. Ты этого хочешь?

— Нет. Конечно нет. А ты?

Она пожала плечами, через силу улыбнувшись.

— Ты сам как думаешь? — спросила она. — Знаешь, а ведь я солгала тебе тогда, в университетском дворике.

— Насчет чего?

— Насчет того, что не хотела тебя видеть.

Мимо опять прошел сторож, искоса посмотрев на нас и усмехнувшись, не проявляя абсолютно никакого интереса к парочке влюбленных у подъезда и их перешептываниям, что, должно быть, с высоты его лет казалось банальным и старым как мир.

— Я никуда не тороплюсь, — произнес он. — Пойду постою на углу да выкурю сигаретку, а вы уж скажете, как закончите.

Я подождал, пока сторож отойдет.

— Когда я снова тебя увижу?

— Не знаю, Даниель.

— Завтра?

— Ради бога, Даниель! Я не знаю.

Я кивнул. Беа погладила меня по щеке.

— Сейчас будет лучше, если ты уйдешь.

— Ты ведь знаешь, где меня найти, правда?

Она наклонила голову.

— Я буду ждать.

— Я тоже, Даниель.

Я уходил, не отводя взгляда от ее глаз. Сторож, на своем веку повидавший немало подобных сцен, уже шел открывать ей дверь в подъезд.

— Ну нахал, — пробормотал он мне, проходя мимо. — Такая конфетка…

Я подождал, пока Беа зайдет в парадное, и пошел прочь, оборачиваясь на каждом шагу. Меня вдруг охватила странная, абсурдная уверенность в том, что все возможно, мне казалось, будто даже эти пустынные улицы и враждебный ледяной ветер излучают надежду. Дойдя до площади Каталонии, я заметил, что огромная стая голубей собралась в самом ее центре. Стая казалась огромным покрывалом из белых крыльев, покачивающимся на ветру. Я уже хотел обойти их, но в тот же момент понял, что голуби уступают мне дорогу. При этом ни один не поднялся в воздух. Я осторожно стал пробираться между ними, а птицы расступались под моими ногами и снова смыкались за мной. Дойдя до центра площади, я услышал звон колоколов собора, отбивающих полночь. Я на мгновение остановился, со всех сторон окруженный океаном серебристых птиц, и подумал, что сегодня был самый странный и самый чудесный день моей жизни.