Верни мою душу - Ольга Кабацкая

проснулась и пришла в самый разгар пикантного обсуждения моих абортов. И гораздо быстрее Паши вникла в смысл моих пояснений.

Не могу сказать, что Павлик сильно глупил с утра, но услышанное плохо укладывалось в его голове. Всё же моральная сторона вопроса… немного хромала. Чего нельзя сказать про моё моральное состояние в целом. Оно почти пришло в норму.

Кажется, я вышла из ступора, в котором пребывала до прихода Паши в мою комнату, попутно пережив все пять стадий принятия. Правда, не в том порядке, что считается общепринятым. Первым у меня было принятие, а вот последним – гнев. И его отголоски в душе ещё не стихли окончательно.

Правда, я не могла определиться, на кого злюсь больше. На Андрея? Так на его месте я бы тоже не захотела говорить.

На Катю? Она виновата лишь в том, что своим поступком добила Андрея. Перевесила чашу не в мою сторону окончательно. Он ведь хотел меня выслушать. Хотел… но чего уж теперь?..

И на кого мне злиться?

На Николь? Нет, сука она, конечно, ещё та, но… выписки ведь настоящие.

В этом списке было ещё одно имя.

Моё.

Ведь изначальную глупость совершила я.

— Давай ещё раз, — громко произнёс Паша, поднявшись со стула и начал мерить шагами кухню. — Твоя мать сидела на откате у врача, за использование твоих данных, когда к ней приходили, чтобы зашить… как там?

— Восстановить девственную плеву, — подсказала я, помешивая не до конца растворившийся сахар в кружке с чаем. — Гименопластика, называется.

— И на аборты, — продолжил Паша воссоздавать хронологию событий. — И сказать матери твёрдое «нет» ты не могла. Так?

— Так, — грустно улыбнулась я, наблюдая за его метаниями.

— Я не понимаю, — выдохнул Пашка. — Нет, общаясь с твоей сестрой, я понял, что семейка у тебя ещё та, но… это же твоя родная мать! И..

— И что? — ответила я ему, пожав плечами. — Что ты хочешь от меня ещё услышать?

— Лин, это… подсудное дело. Ты в курсе? Если забыть о какой-либо морали.

На тот момент мне было глубоко плевать, если честно.

Главным было сделать так, чтоб мать считала, что всё под её контролем. Не возражать. Не перечить. Тогда ведь и контроля никакого не будет. Я делаю то, что считаю нужным. А мать… Она считает, что я полностью пляшу под её дудку и не лезет в мои дела.

Вечерние допросы не в счёт. К ним я приспособилась.

Хотя и это вышло мне боком. Катюха, чтоб её, с телефоном…

— Подсудное, — фыркнула Юлька, с укором смотря на Пашку. — И кому бы предъявили? Настоящим пациентам? Так они бы всё отрицали. Не зря же за инкогнито доплачивали врачихе на лапу. Линке? Так она бы тоже ушла в отказ. Мол, все операции делала она. Или, врачу? — Юлька скептично заломила бровь. — Брось, Паш. Да и потом, там же не на поток поставлено было… ведь нет?

— Нет, — подтвердила я. — Я приезжала по звонку, ставила подпись, не особо вчитываясь… и не смотри на меня так, Паш, — попросила я. — Ты просто не знаешь мою мать. Поверь, из всех возможных зол, на тот момент, я выбирала меньшее.

И мне действительно так казалось.

Мать просто нашла способ дополнительно на мне заработать. Пока я не нашла себе обеспеченного мужчину и не затащила его под венец, разумеется, обеспечив ей дальнейшую безбедную жизнь.

А вот слова представительной женщины в белом халате… О, она истратила на меня всё своё красноречие.

И объясняла всё так проникновенно… Мол, некоторые девушки не могут использовать свои имена по ряду причин. Излишняя опека родителей, суровый навязанный жених, ошибки из-за любви…

Она много говорила.

Не могу сказать, что поверила ей в её… назовём это – исключительно благие намерения. Дополнительную сумму наличными за чужое имя в документах она точно брала не маленькую, деля её с матерью. Но…

Как я уже сказала ранее – из всех зол на тот момент я выбрала наименьшее.

Подумаешь, в медицинской карте у меня значится череда сомнительных операций… Мне и сейчас до этого не было никакого дела. Я же знала, что делала, а чего никогда не было.

А вот то, что про выписки может узнать Андрей – я предугадать не смогла.

И что дальше делать с открывшейся мне правдой – тоже не знала.

35

Третий день без нормального сна плохо на мне сказывался. Мало того, что я стала нервной и периодически рычала на Юльку, так и сейчас, смотря в потухший экран смартфона, думала не о том, что только что в грубой форме послала потенциального работодателя, откликнувшегося на моё резюме, а…

Да.

Я продолжала думать об Андрее.

Точнее о том, почему всё вышло именно так.

Злой рок какой-то, честное слово! Столько всего и сразу в один день.

Тут и Катюха, со своим правдорубным видео. И Николь, со своими сканами…

К слову о последней, у меня были мысли касательно того, каким именно образом ей в руки попали эти бумажки. Ведь для того, чтобы узнать про них – нужно воспользоваться определённой услугой врача…

Сомневаюсь, что в больнице всем подряд можно листать медицинские карточки пациентов. Ох, Ника, Ника… была бы я чуть гнилее, обязательно отправилась бы тебе мстить. Даже интересно, что именно она делала по эксклюзивному прайсу. Избавлялась от нежелательной беременности или…

— Да чтоб тебя! — выругалась я, чуть не выронив из рук вновь зазвонивший телефон.

На этот раз на дисплее высвечивался знакомый номер. Вот только нужно ли брать трубку – я была не совсем уверена.

Виталий Петрович.

Я понимала, по какому поводу он звонит. Вот только…

В последнее время я слишком много думала об Андрее. И о том, что вернусь на работу, «поддавшись на уговоры» его отца – тоже. Но меня саму смущали цели, которых я хотела добиться этим поступком.

Доказать что-то Андрею.

Мой страдающий от недосыпа мозг не мог выстроить чёткое определение того, что именно я хочу.

Пять лет прошло, в конце концов. Что сейчас изменят мои пояснения? Я поморщилась от мысли, что любая заготовленная мною речь будет смахивать на оправдание.

Зачем что-то кому-то доказывать? Тем более, что ничего доказать я и не смогу. Да и не нужны Андрею мои доказательства, даже если я их добуду…

В памяти тут