Не убоюсь я зверя - Валентин Леженда

По тому, как она это сказала, я действительно поверил — пристрелит.

— Все. — Дэмиен выбрался из кабины передвижной огневой ячейки. — Заряды кончились. Идем, Паромщик, поможешь мне принести еще.

Мы вернулись в «Галерею», оставив Клотильду в одиночку отстреливаться от обнаглевших банд. Впрочем, перестрелка носила чисто номинальный характер. Выходить из укрытия мародеры боялись и стреляли, чтобы немного развлечься перед очередным грабежом.

Не исключено, что им очень хотелось попасть в Элизий, и внезапное препятствие в виде засевших на подступах к району развлечений доминаторов их здорово огорчало.

— Откуда весь этот арсенал? — спросил я, глядя на многочисленные боксы с оружием.

— Из ближайшего филиала «Ареториума», — ответил Дэмиен, набирая в заплечную сумку узкие темно-зеленые кассеты.

— А что, собственность компании уже не охраняется?

— Охраняется, — подтвердил паренек, — еще как! Восемь «берсеркеров»! Мы их с Клото сделали за три минуты.

— Ну тогда понятно…

— Вот, возьми этот ящик.

Дэмиен указал мне на покрытый пятнами камуфляжа контейнер. Я легко взвалил его на плечо.

— Что это?

— «Мертвая миля»!

— Никогда не слышал о такой штуке.

— Новая разработка, появилась месяц назад. Хочу посмотреть, на что способна эта крошка.

— Раз нужно испытать, значит, испытаем, — кивнул я. — Послушай, Дэм, а ведь ты намного старше, чем выглядишь.

— Ну и что с того?

— Тебе должно быть уже за двадцать, но понимаешь… в общении с тобой это не чувствуется.

— Не вижу никакой проблемы.

— Проблема в том, что ты по-прежнему ребенок, подросток, хотя психологически должен быть уже взрослым мужчиной.

— Что еще за ерунда? — фыркнул паренек и поволок тяжелую сумку с кассетами на первый этаж.

Он быстро вернулся и, достав из-за пазухи черную коробку, прилепил ее к ящику с оружием.

— А это что? — поинтересовался я, следя за его манипуляциями.

— Коллапсатор! — буркнул Дэмиен, деловито снимая с коробки крышку и выставляя на таймере время.

— Это еще зачем?

— Нельзя, чтобы боеприпасы достались мародерам, — хмуро ответил Дэм.

— Все согласно законам военного времени.

— А ты разве до сих пор не понял? — Дэмиен с удивлением воззрился на меня. — Идет война!

Мы вернулись к Клото.

— Ну что, заминировал? — спросила она.

— Ага! — радостно ответил Дэмиен. — Через сорок секунд рванет что надо!

Я обернулся, глядя на пятиэтажный павильон «Галереи». Мне было искренне жаль его. Хотя в других городах наверняка были такие же.

Где теперь приличному человеку свести счеты с жизнью? Дома? На улице? В темном переулке? Мы лишали психов надежды покончить с собой с подобающим шиком и при большом стечении народа.

Земля содрогнулась.

Мне заложило уши.

Здание «Галереи самоубийц» медленно осело, погружаясь в разверзшуюся в земле воронку. Через несколько мгновений на его месте блестела лужа застывшего бетона.

Внезапно со стороны баррикад прекратили стрелять.

— Эй, так нечестно! — разозлился Дэмиен, швыряя на землю кассеты.

— Войнушка закончилась, — рассмеялся я.

Из соседнего переулка появился Танатос. Вид у него был слегка пришибленный.

— Что с тобой? — с подозрением спросила Клото. — Набрел во время разведки на бар и нажрался?

— Думаю, вам стоит взглянуть, — проговорил Тан и пошел прямо к затихшим баррикадам.

Мы с трудом преодолели сваленные в кучу раскуроченные остовы автомобилей. Кто-то здорово постарался перекрыть улицу, используя грузовой погрузчик. Кое-где, чтобы пройти, нам приходилось использовать «жнецов».

— Это там! — указал Танатос — На центральной улице.

Мы дошли до перекрестка и свернули направо.

По центральной улице шла огромная толпа. Я остановился, глядя на удивительное зрелище. Люди стекались куда-то к центру Литтон-сити. Многие были хорошо вооружены. В толпе можно было заметить не только вольных стрелков, солдат СБ, но и обычных горожан, по непонятной причине покинувших убежища.

— Куда они все? — удивленно спросила Клото. — Они что, свихнулись?

— Не думаю, — хрипло отозвался Танатос — Надо все выяснить, как вы думаете?

Лично я не возражал.

Мы влились в толпу. Никто не разговаривал. Казалось, все находятся в некоем необъяснимом трансе.

— Не нравится мне все это, — прошептал идущий слева от меня Дэмиен.

— Тебе бы только стрелять да стрелять, — ответил я, — отдохни чуть-чуть.

Толпа выливалась на огромную площадь.

Площадь эта носила имя одного из самых первых протекторов. В небе парил подвешенный к гравипоплавкам огромный информационный экран, принадлежащий одной из корпораций.

Экран работал.

На нем ярко горело послание:

И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса.

И я видел семь Ангелов, которые стояли перед Богом; и дано им семь труб.

Посредине площади прямо на обгоревшем танке стоял мужчина в терновом венке.

Холодный ветер разносил над толпою его слова:

— Молчание на небе указывает на торжественность. Когда будет снята седьмая печать, а это уже произошло, все небо умолкнет, потому что предстоит великая смена веков. Закончится век Божьего долготерпения и настанет время гнева Божьего.

— Какой-то… абсурд, — тихо проговорила Клото. — Что мы здесь делаем?

— С седьмой печатью появится семь труб! — разносилось над площадью. — Они и есть содержание и смысл седьмой печати. Семь печатей снимаются втайне, а семь труб звучат открыто для всех.

— Он объясняет им послание! — догадался Танатос. — И они слушают его, невероятно…

Я покинул толпу, оставив площадь далеко позади. «Жнецы» верными псами катились за моей спиной. Уйдя достаточно далеко, я зашел в первую попавшуюся дверь.

Скорее всего, это был один из офисов «Импланты». Тут уже поработали мародеры. На полу среди мусора валялась механическая рука, с жужжанием сжимавшая и разжимавшая железные пальцы.

Я извлек из кармана мнемописьмо и раскрыл его.

Отец Тэтлиш выглядел сильно взволнованным.

— Что случилось? — спросил я, не понимая этой странной перемены.

— Третье включение, — усмехнулся священник. — Оно последнее.

— Как? Ты заказал трехразовый кристалл?

— Извини, — отец Тэтлиш горестно развел руками, — но на более совершенную модель у меня не хватило денег.

— Но настоятель монастыря сделал копию!

— Она тоже недолговечна.

— Выходит, мы видимся с тобой в последний раз?

— Увы, Паромщик.

— Почему ты сразу мне не сказал?

— Потому что слишком хорошо тебя знаю. Ты бы ни за что не стал включать его в третий раз.

— Ты прав…

— Вот видишь. Смирись с тем, что я умер. Зачем тебе эта иллюзия? Я буду жить в твоей памяти. Пока ты помнишь обо мне, я где-то по-прежнему существую.

— Мне многое нужно тебе сказать, а у нас нет уже даже получаса.

— Не важно… говори, что тебе удалось узнать.

— Послания и «нарывы», их источник един.

— Я догадывался.

— Правда?

— Нужно научиться понимать очевидное. Что еще ты узнал?

— Их посылал… я до сих пор не уверен… некий искусственный разум…

— Компьютер?

— Не знаю… но эта штука определенно не с нашей планеты. Он как-то вмешивается в информационную сеть, пытаясь влиять на нас.

— Машина, возомнившая себя Творцом?! — рассмеялся отец Тэтлиш. — История старая как мир.

— Нет, не то… — Мне трудно было подобрать нужные слова. — Понимаешь, когда я беседовал с ним, меня не покидало странное чувство, что передо мной на самом деле всего лишь искусно воссозданный муляж.

— Продолжай…

— На мое сознание что-то воздействовало, и я видел то, что хотел видеть, а не то, что было передо мной на самом деле. Кто-то пришел помочь нам… но кто… я до сих пор не могу дать однозначный ответ… Я видел странные библейские картины. Их было трудно отличить от реальности. Я сам был их частью… Одновременно и действующим лицом, и посторонним наблюдателем. Кому под силу такое?

— Действительно странно…

— Допустим, что это все-таки машина, чужая и непостижимая. Совершенная самоорганизующаяся система. И эта штука, изучив всю человеческую историю с самого момента появления людей во Вселенной, смогла выделить самое важное. То, что действительно может нам помочь, а мы… пытались ее уничтожить. Мы не видим и не слышим то, что она хочет до нас донести. Это символы… но я… кажется, понял их смысл. Совсем немного, но, кажется, понял… и этого хватило, чтобы испугаться.

— Что же тебя смущает?

— А что, если это все-таки Бог?

— Ну и что? — Отец Тэтлиш улыбнулся. — Даже если и так, разве ты готов изменить после этого свои прошлые поступки, мысли, изменить то, что ты собираешься сделать?