Пуля для безнес-леди - Лев Корнешов

- Разрешите, госпожа Демьянова, показать вам наше скромное посольство. В соседней комнате нас ждут шампанское и кофе... Если вы, конечно, не возражаете...

- Благодарю вас.

Они прошли по парадной лестнице, осмотрели зал приемов, уютный зимний садик и, наконец, оказались в небольшой комнате без окон. Настя подумала, что именно так выглядят сейфы при взгляде изнутри.

- Здесь мы можем поговорить без лишних "слушателей", - сказал посол. На столике действительно стояли шампанское в ведерке со льдом, бутылки минеральной воды и кока-колы, конфеты. "Когда успели?" - удивилась Настя. И решила, что все это принесли сюда во время беглого осмотра посольства.

- Попрошу вас, если не возражаете, пригласить сюда офицера безопасности. Мои просьбы, в основном, к нему.

Посол снял трубку внутреннего телефона, сказал несколько слов. Тут же появился молодой человек, выправка которого ясно свидетельствовала военный. Он подчеркнул это и тем, как приветствовал Настю: вскинутой рукой со сжатым кулаком.

- Приветствую тебя, Достойная. Приказывай.

- Я сейчас изложу суть своей просьбы, а вы мне скажете, выполнима ли она... Мне взяли билет на рейс "Аэрофлота" - вечерний, на завтра. Я не хотела бы лететь этим рейсом, у меня есть серьезный повод для... скажем мягко, опасений. Я хочу улететь завтра утром рейсом "Эр Франс". Это первое. Второе. Меня опекают два телохранителя, горничная, шофер, адвокат... Подозреваю, что они работают на определенные спецслужбы. Я хочу, чтобы они ничего не знали о перемене рейса, моем вылете и другие подробности. То есть вы и ваши люди должны сами доставить меня в аэропорт, посадить в самолет, а мои "опекуны" на это время должны быть... нейтрализованы. Естественно без серьезного ущерба для их здоровья... Возможно ли это?

Офицер безопасности ответил, не колеблясь:

- Мы сделаем все так, как вы приказали.

Минут десять ушло на уточнение деталей, и Настя откланялась, поблагодарив посла за гостеприимство.

Офицер безопасности не посвятил её в то, как будет осуществлена "операция", да, честно говоря, её это и не интересовало.

...В Шереметьево Настю никто не встречал, она взяла такси и через час уже открывала дверь своей квартиры на Тверской.

Она включила телевизор - передавали "Новости". Очень красивая, вся намакияженная Татьяна Миткова меланхолично сообщала об очередном заказном убийстве.

- Вчера вечером, то есть тринадцатого, предприниматель возвращался из офиса домой. Он вышел из машины, киллеры ждали его в подъезде...

"Вчера, тринадцатого, - подумала Настя, - я была в Швейцарии, пила кофе в посольстве. Для предпринимателя тринадцатое оказалось роковым днем, а для меня то число было всегда странно-удачливым"...

Дамочка с характером

Первые дни после возвращения из Швейцарии прошли для Настасьи в беготне и хлопотах, надо было многое решить, продумать и прикинуть. Ведь глупо надеяться, что её с миллионами оставят в покое. Она не чувствовала себя в безопасности и понимала, что рано или поздно до неё попытаются добраться. Как только оправятся от сокрушительного удара по гекачепистам, так и попытаются или взять её под контроль, или уничтожить. Что "команда" Олега и Алексея была как-то связана с происходящими в стране событиями, она не сомневалась.

Газеты много писали о "деньгах партии", но где они находятся, никто не знал. А не является ли её "наследство" малой частичкой этих денег? Такая возможность Настю бросала в дрожь, ибо если это так, ей не вывернуться, удавят: собьет машина на улице, скончается от сердечного приступа - разве мало существует вариантов "ненасильственной смерти"?

На несколько дней Настя превратилась в затворницу, тихо сидела в своей квартире, не высовывалась. Наконец, когда неясные замыслы сформировались в какой-то план, она позвонила Фофанову.

В редакции, конечно, все уже знали. Слухи, как говорится, бегут впереди человека, а тут не слухи - сообщения мировых информационных агентств. Когда она шла по родным коридорам, на неё посматривали с интересом и легким недоумением. Надо же, вчера ещё была такая, как все, а сегодня - миллионерша, да не в рублях, а в баксах, в зеленых. И приветствовали её преувеличенно шумно и весело.

- Что ты теперь будешь делать, Анастасия Игнатьевна? - поинтересовался Фофанов, принявший её немедленно.

Обращение на "ты", видимо, призвано было обозначить демократичность, а по имени-отчеству - уважительность.

Настя пожала плечами:

- Пока то же, что и раньше - писать.

- Не будешь же ты, миллионерша, ездить в командировки по нашим провинциальным захолустьям...

- Почему? Вполне могу и поехать в захолустье, как ты изволил выразиться, если будет интересная тема. А вообще-то и в Москве для журналиста работы достаточно.

Фофанов давно уже обосновался в кабинете главного редактора и чувствовал себя в нем вполне уверенно. Он неожиданно предложил:

- Заглянем в комнату отдыха.

- На диван не станешь валить? - с любопытством поинтересовалась Настя.

- Таких мыслей нет. А хотелось бы...

- Как-то не совпадает, - развеселилась Настя. - Мыслей, говоришь, нет, а желания имеются...

У крупных руководителей "при большевиках" были "комнаты отдыха", имелась она и у Главного газеты. Настя никогда в ней не была, но знала, как и вся редакция, что она существует и ведет в неё дверь за рабочим столом почти незаметная, "вписанная" в деревянные панели отделки.

Настя прошла за Фофановым в комнату и с любопытством огляделась. Ничего особенного: обеденный стол, два мягких кресла, стулья, сервант с баром, холодильник, шкаф для одежды, книжные полки, телевизор. Еще одна дверь вела в ванную комнату с туалетом.

- Персональный сортирчик? - спросила ехидно. - Вместе с родным коллективом не можешь, Юрий Борисович?

- Язва ты, Соболек! - Фофанов не стал обижаться, наоборот, тихо гордился, что вот у него теперь есть комната отдыха и персональный туалет, и Настя заметила это. Кто-то ему сказал, что на Западе наличие подобных "удобств" определяет статус руководителя.

Фофанов нервничал, это Настя заметила сразу. Он не знал, как следует разговаривать с нею, все ещё его подчиненной, сотрудницей газеты, которой он руководит, но неожиданно обретшей новый статус - богатой дамы. К тому же молодой и красивой.

Он был в редакции, когда из телетайпной принесли сообщение о миллионах русской журналистки. Новость была ошеломляющей, в правдоподобность её не верилось, и Фофанов распорядился её не печатать. И в то же время уже тогда у него появилась смутная надежда - может быть это и есть выход из ямы, в которую попала газета? Он очень хотел, чтобы сообщение о миллионах оказалось правдой. Ведь не случайно же говорят, что дуракам всегда везет. Ну, в данном случае не дурак, а дура - какая разница?

Юрий Борисович открыл бар - там была вполне приличная батарея бутылок.

- Присаживайся к столу, Анастасия. Коньяк, виски, водка?

- Хорошо, широко живут демократы! - вроде бы одобрила Настя. Водочку, будь любезен.

Он налил ей водки, а сам хлопнул рюмку коньяка, заел, загрыз конфетой. Настя, выпив, посидела тихо, задумчиво разглядывая "комнату отдыха".

- Все-таки ленивые вы, русские мужики, - сделала вывод.

- Наблюдение интересное, - отметил Фофанов. - На чем основано?

- У вас сколько в спецбуфете трудится-вертится девиц? Три? На десять начальников - три прислужницы! И не маши руками... Вы, борцы с привилегиями, спецбуфеты для себя сохраните, не сомневаюсь. Так поручи одной из этих обслуживать твою комнату отдыха - чтобы были чай, кофе, лимоны ломтиками, фрукты и цветочки в вазочке. Да выбери ту, что помоложе, Варварой, по-моему, её зовут. Потребуется тебе вечерком "тепленького", Варька не откажет, вся редакция знает, что она добренькая.

- Хоть и злая ты, Настасья, а совет даешь дельный, - Фофанов снова плеснул в рюмки.

- За фирму обидно! Негоже главному редактору такой большой газеты хлестать коньяк из грязных рюмок и рукавом вытираться-закусывать!

- Хорошо мыслишь! Несколько дней провела на Западе, а уже кое-чему научилась.

- То ли ещё будет! - в тон Фофанову ответила Настя.

Ей было любопытно, зачем Юрий Борисович зазвал её в комнату отдыха, угощает водочкой, ведет дружескую беседу. Не для того же, чтобы попытаться трахнуть, должен ведь понимать, что это пустой номер. Если бы два-три года назад, когда редакционные начальники могли куражиться над любой корреспонденткой, хотя бы и с приставкой "спец", тогда бы она ещё подумала - чего не сделаешь ради карьеры. А так... Не тот мужик Юрий Борисович, чтобы барышни вешались гроздьями ему на шею. Должен это понимать, пусть рвет клубничку с редакционных грядок, а она, Настя, перед такими, как он, теперь надежно прикрыта своими миллионами. Что, в таком случае, ему нужно? Спросила прямо:

- Что тебе от меня нужно, дорогой Юрий Борисович? Словечко "дорогой" прозвучало с изрядной долей иронии.

Фофанов ответил, улыбаясь: