Полярный летчик - Михаил Водопьянов

В Испании началась гражданская война, продолжавшаяся почти три года.

Вечером того дня, когда состоялся бунт генералов, руководительница испанских коммунистов – Долорес Ибаррури выступила по радио. В Испании её любовно звали «Пассионария», что значит «Пламенная».

Обращаясь к народу, она бросила боевой клич: «Но пасаран!» – «Они не пройдут!»

«Но пасаран!» стало девизом честных людей во всех уголках земного шара.

Рабочие и учителя, крестьяне и домохозяйки, журналисты и студенты, парикмахеры и шофёры собирались на митинги и требовали от своих правительств оказания поддержки демократической Испании.

Свободолюбивые люди всей земли поняли, что борьба испанского народа с мятежниками и германо-итальянскими захватчиками – это борьба всего передового человечества с тёмными силами фашизма.

Стало ясным и то, что без поддержки извне испанские республиканцы победу не одержат. Тысячи людей разных профессий и национальностей, тайком перебираясь через границы, стремились в Испанию, чтобы встать в ряды борцов с фашизмом.

Бригады и батальоны добровольцев брали имена выдающихся борцов за свободу и независимость своих стран: немцы – Тельмана, американцы – Линкольна, итальянцы – Гарибальди, поляки – Домбровского.

Рабочий класс всего мира шёл на помощь своим испанским братьям. Парижские пролетарии посылали в Барселону грузовики с продовольствием. Шотландские врачи направляли медицинский отряд под Мадрид. Руку помощи Испании протягивали трудящиеся всех стран, включая такие маленькие и отдалённые, как Филиппины, Нигерия, Перу, Эквадор, остров Таити. В Испанию посылали муку, сахар, лекарства, одеяла, одежду… На заводах, в колхозах и учреждениях Советского Союза начался сбор средств для испанских борцов за свободу и независимость. За несколько дней поступило более двенадцати миллионов рублей. Помимо этого рабочие оставались в цехах после окончания рабочего дня и свой сверхурочный заработок отчисляли в фонд помощи.

Все советские люди единодушно встали на сторону революционной Испании.

…В демонстрациях на Красной площади участвовали и рабочие Центральных ремонтно-авиационных мастерских. Игорь Маштаков шёл со всей бригадой.

На следующее утро он был более озабоченным, задумчивым, чем всегда. Из карманов его пиджака торчали газеты.

По дороге на работу он купил всё, что было в киоске: «Правду», «Известия», «Комсомольскую правду», «Гудок» и даже «За пищевую индустрию». В каждой из них он искал всё новые и новые подробности событий в Испании. Так поступали тогда многие. Редко кто ограничивался чтением одной газеты.

В разговорах советских людей то и дело упоминались испанские города. Прислушаешься в трамвае, о чём говорят, и создаётся впечатление, что этому белобрысому пареньку Мадрид дороже Ленинграда, что тот старичок больше заинтересован событиями в Барселоне, чем в родной ему Кинешме, а сидящего напротив смуглого человека с усиками скорее волнуют новости из Картахены, чем из Тбилиси.

– Ребята! Послушайте, что пишет «Комсомолка». – Маштаков развернул в столовой газетный лист. – «После того, как была произнесена по радио фраза „Над Испанией безоблачное небо“, небо Испании стало страшным пространством, в котором летают немецкие и итальянские самолёты и сеют смерть. Они бомбят мирные сёла и города, убивают детей, женщин, стариков…» Газеты пишут, что фашисты летают безнаказанно. У них много самолётов, и самых современных. Немецкие истребители «хейнкель» имеют скорость триста двадцать километров. У итальянцев скоростной истребитель «фиат». У фашистов новые бомбардировщики «юнкерс», «савойя», «капрони», а у республиканцев очень мало машин, и все они старые, времён мировой войны… Буржуи сговорились – не продают испанцам военных самолётов. Как тут быть спокойным! А что, если нам…

– Что – нам?..

– Отремонтировать в свободное время самолёт в подарок испанскому народу!

– Это идея! Но какой?

– Я уже думал об этом… Тот самый, что в Арктике летал и лежит теперь под навесом.

– Вряд ли что выйдет из этого. Он ведь переоборудован – лимузин!

– Это «эр пятый». А они – разведчики, ближние бомбардировщики. Переделаем опять кабину… Добьёмся разрешения поставить на него пулемёт, и из гражданского он станет военным!

– А разрешат ли нам? Дадут ли материалы? И как Водопьянов посмотрит на это?

– Этого я сам не знаю… Пойдёмте к директору, в партийный комитет, а вечером съездим к Водопьянову!

…Советское правительство разрешило некоторым военным специалистам – лётчикам, танкистам, артиллеристам – уехать добровольцами в Испанию. Уже готовились к отправке республиканцам боевые самолёты – истребители и бомбардировщики. Но самолётов тогда и у нас не хватало, и поэтому предложение молодых рабочих Центральных мастерских получило одобрение.

Мог ли я возражать против того, что мой верный воздушный спутник, мой славный «М-10-94» станет боевой машиной в справедливой борьбе испанского народа за свободу? Конечно, нет! К тому же я уже начинал готовиться к воздушной экспедиции на Северный полюс, и меня стали интересовать не маленькие «Р-5», а четырёхмоторные великаны «ТБ-3».

Не прошло и месяца, как подремонтированный самолёт прошёл лётные испытания. Во второй его открытой кабине на турели был установлен вращающийся пулемёт. Самолёт блестел свежей краской защитного цвета, и на борту его уже не был выведен номер «М-10-94». Он стал безымянным.

Разобранную крылатую машину запаковали в большой зелёный ящик. И в третий раз за время его существования бывалый самолёт поехал по железной дороге.

«Курносые» и «Мошки»

…В Одесский порт вошёл большой двухтрубный пароход.

– Испанец, испанец пришёл! – заорали мальчишки и бросились к причалу.

Пять суток пароход стоял в гавани, и всё время около него толпились любопытные одесситы. Десятки платформ и вагонов с грузом подходили к подъёмным кранам. Бочки с маслом, ящики с печеньем, консервами, медикаментами, мешки с рисом, тюки с мануфактурой, оборудование для госпиталей – всё исчезало в казавшихся бездонными трюмах корабля. Это были подарки испанскому народу от советских людей, купленные на собранные ими деньги.

На палубах «испанца» установили огромные ящики с частями самолётов и крепко привязали их морскими канатами.

Чёрное, а затем Средиземное море гостеприимно встретили транспорт. В прозрачной чистой воде видны были стайки серебристых рыб.

Советские добровольцы, сменившие военные гимнастёрки на серые и синие костюмы, а фуражки с цветными околышами на фетровые широкополые шляпы, подолгу стояли на носу парохода. Они любовались полётом белокрылых чаек и прыжками резвящихся дельфинов. Добровольцы выглядели неуклюжими в непривычной для них штатской одежде. У многих в руках были раскрыты русско-испанские словари. Они зубрили необходимые слова незнакомого языка, на котором вскоре придётся говорить с новыми товарищами по оружию. То и дело слышались вопросы:

– Как будет по-испански «здравствуй, товарищ»?

– Салуд, камарада!

– А как «друг»?.. Как «русский лётчик»?

– Сейчас посмотрю… Амиго… Авиадор русо…

У капитана парохода, молодого ещё человека, были совсем седые волосы и очень грустные глаза. Он немного говорил по-русски.

Капитан рассказал новым друзьям, что его семья – жена и маленький сынишка Педро – погибли при одной из бомбёжек Картахены:

– Я был тогда в море. Мне всё написали соседи, и я сразу стал таким. – Капитан, сняв фуражку, провёл рукой по белым волосам. – Мне даже не пришлось похоронить свою Пепиту. А какая она была красивая, весёлая, всё пела… Педро рос крепким и смышлёным пареньком. Их нет. И дома, где мы жили, тоже нет. Бомбы падают на наши города. А у нас мало самолётов, мало лётчиков. У них – много. Как я счастлив, что везу вас и вот это. – Капитан указал рукой на зелёные ящики с самолётами.

Пароход обогнул уже Грецию, Италию и шёл недалеко от острова Майорка, где находилась авиационная и морская база фашистов. Отсюда они совершали налёты на суда, направляющиеся к берегам республиканской Испании. Это был самый опасный участок пути. Каждую минуту можно было ожидать нападения фашистского корабля, подводной лодки или бомбёжки с воздуха.

Капитан, нервничая, шагал по своему мостику, то и дело посматривал на барометр.

– Поскорей бы грянула буря! При сильном ветре легче проскочить проклятое место!

Ветер крепчал с каждой минутой. Он быстро нагнал огромные тучи, плотно укутавшие горизонт. Надвигался шторм. Стемнело. Ураганный ветер стал кидать и качать пароход. Громады волн обрушивались на него.

Удар мощного водяного вала сильно накренил пароход, и лопнул толстый канат, которым был привязан один из зелёных ящиков. Он заскользил по мокрой палубе и, сокрушив фальшборт, рухнул в беснующуюся пучину. Ящик с моим бывшим самолётом стоял рядом, но шторм его пощадил.