Колыбель для ласточки (СИ) - Дока Анастасия Константиновна

Его слова посыпались солью на давнюю не заживающую рану. Рану от того, что за столько лет родной отец так и не принял Наташу.

— Что теперь прикажешь делать? — не успокаивался Пятый. — Ты хоть тела нормально закопала? Чё молчишь, паскуда? Или решила меня подставить, раз я тебя отказался вновь тра…

— Заткнись! — Наталья впервые за долгое время почувствовала всепоглощающую боль и настоящее одиночество. Такие, от которых хотелось выть и не хотелось жить. Её и держала-то на плаву одна-единственная мысль, что настанет тот день, когда отец признает её, доверится, примет в Игру. Полюбит. Ведь для него это было не просто развлечение, не занятие скуки ради. Это была его жизнь. Игра была для него всем.

Слёзы брызнули из глаз, потекли ручьями. Ненавидя свою слабость, отца и мужчину рядом, старший администратор вскочила с дивана и бросилась на кухню. Вернулась с ножом.

— Я сама убью эту Александру, — шипела она, брызгая слюной и дрожа всем телом, — из-за неё всё пошло кувырком. Не припёрлась бы дрянь в «Жар-птицу», не пришлось бы убивать Алину. Она виновата в происходящем. Из-за неё мы в жопе.

— Нож положи, — велел Пятый. — И подумай над тем, что говоришь.

— Я её убью, и всё станет хорошо.

— Ты правда такая дура? — недовольство разливалось в голосе Пятого. — И как я мог с тобой переспать? Ты же как пробка.

— У меня нож, — напомнила Наталья, сверля его взглядом.

— Мой нож. Думаешь, уйдёшь чистой с таким орудием убийства?

— Ненавижу тебя…

— Это взаимно. Уверен, другие игроки тоже не испытывают симпатии друг к другу. Но разве в этом есть какая-то важность? Нет, Наташа. А важно то, что каждый здесь сам за себя. Одно из правил: не… общаться… вне… Игры. Мы с тобой нарушили пункт не единожды. Если Нулевой узнает, денег не видать, да и договоры он скорее всего расторгнет. Но… — поднял указательный палец вверх, — если сыграть достойно, мы не только останемся, мы окажемся в плюсе.

— О чём ты?

— Положи нож.

Она послушно уронила предмет на пол.

Пятый улыбнулся.

— А теперь давай вместе подумаем, почему всё вышло из-под контроля? Какой момент стал поворотным, и чья в том вина? Какой-то там Александры, явившейся с неясной целью в коттедж? Или началось всё намного раньше? С чьей-то нелепой ошибки?

— А… гнецкая…

— Именно.

Наталья подошла к дивану, села.

— А ты прав… Она виновата в том, почему мы сейчас здесь сидим. Да! Ты прав! Если бы она была внимательнее и убила бы лот, ничего бы не случилось! Я убью её!

Пятый покачал головой. Импульсивность администратора его нервировала. Он не хотел, чтобы Наталья принимала участие в его планах, но, с другой стороны, он мог бы её подставить и тем самым убрать сразу две проблемы: жирдяйку Ирму и тупицу Фурскую. Главное рассчитать каждый шаг, всё предусмотреть и не попасться Нулевому. Пятый не мог остаться без денег и любимой Игры.

— Тогда, Наташ, действуем следующим образом, — сказал он, рисуя в уме расправу над женщинами. — Я слежу за Ирмой, а ты сидишь здесь и не высовываешься. В среду Агнецкая покончит с лотом, а мы с ней.

— У тебя есть план?

Он кивнул.

— Используем слабость Ирмы. Её алчность. Но действовать следует осторожно. Нулевой не должен ничего узнать, иначе…

— Я понимаю. Об этом можешь не беспокоиться.

Его смутила её уверенность. Будто Наташа знала больше, чем он. Пятый никогда не узнавал биографии Фурской, потому как та не была игроком, но теперь он собирался покопаться в её жизни. В этот миг, как и Агнецкая, администратор стала его личным лотом.

— Всё будет хорошо, Наташа. Верь мне.

Она не поверила. Но кивнула.

Глава 25

Пока игроки расправлялись с жертвами в реальности и фантазиях, детектив Александра Селивёрстова вместе с верным другом Иваном Резниковым мчалась к дому Нильских.

Без звонка. Без предупреждения.

Знакомый Колосова оказался полезным свидетелем. Он не только дал имена участников: Давида и Елены, но и пересказал часть подслушанного разговора. Феноменальной памятью Семёнов не отличался, но диктофон всегда держал под рукой. Так как в своё время ему не удалось получить форму, как у друга Колосова, он боролся с несправедливостью и подлостью своими методами. В «Жар-птицу» два года назад прибыл с целью не только отдохнуть, но и проверить качество обслуживания и даже не подозревал, свидетелем какого диалога окажется.

В ту ночь Давид первым вышел из номера, следом свою комнату покинула Елена. Они направились в бар. К тому моменту Семёнов наблюдал за парой уже второй день — те казались ему странными: они активно знакомились со всеми отдыхающими, задавая нелепые вопросы. Выглядело происходящее подозрительно, а Семёнов выискивал именно такое. Мучимый бессонницей, вызванной любопытством, он пошёл следом за ними и спрятался за пустующей стойкой администратора. Так Семёнов узнал о лотах, правилах, которые пара бесстрашно нарушала, и о договоре между Давидом и Еленой — разделить деньги после победы. Давид обещал прислать подсказки Елене по вотсапу. Напомнил, что все сообщения ей нужно будет удалить. Женщина спросила, что он будет делать с женой, если та узнает об их связи, и Давид задумался. Он сказал, что, вероятно, жену придётся в случае чего убрать, ведь их связь сразу выведет Раю на Игру. Говорил о её смерти совершенно спокойно. Жалел Давид лишь об одном — о дочери Нике, не разделявшей ни его азарт, ни жажду к деньгам. А затем сказал, что прямо сейчас напишет дочери, как ему жаль, что они такие разные, напишет, что несмотря ни на что её всё равно очень-очень любит и никогда не бросит. Поскольку набирать сообщение, молча, Давид не мог, Семёнов услышал предостаточно об Игре на выживание.

Давид был чертовски пьян.

Они покинули бар по отдельности, Семёнов чудом остался не замечен. Он выскочил из укрытия как раз в тот момент, когда оставившая пост администратор Ирина, вернулась на место.

Диктофон Семёнов давно поменял, но информацию оставил на бумаге. С Колосовым не поделился сразу по одной причине — потерял доверие. Он знал, что администратор предлагала тому деньги и знал, что расследование быстро прекратили. Обращаться ещё куда-то побоялся. У Колосова были связи, а у Семёнова только диктофонные записи, сделанные незаконным путём. К тому же прошло два года. Срок небольшой, но всё же.

Страхи Семёнова детектив понимала, но у неё по-прежнему оставалась уйма вопросов. Откуда Давид с Еленой узнали, что администратора не будет на месте? А если они не знали, то почему нарушили очередное правило, зачем так рисковали? Не понимала детектив и другого: почему в Игру взяли такого ненадёжного участника, как Давид? И если его дочь Ника что-то знала, по какой причине утаила информацию? Зачем они с матерью вообще вызвали Сашу для расследования, когда сами только и делали, что лгали?

Теперь Александра собиралась вывести заказчиков на чистую воду, используя их же слабость: секреты. Подъезжая к дому Нильских, она почти не удивилась, увидев, как супруги складывают вещи в багажник. Они бежали, словно крысы с тонущего корабля, и самая старшая из них, стояла у открытой дверцы и о чём-то разговаривала с водителем.

— Куда-то собираетесь? — поинтересовалась детектив, приближаясь к семье.

Три пары глаз вперились в Александру с заметным удивлением. Но страха, как она не пыталась разглядеть, не обнаружила.

— Я тут привела следователя по делу вашей подруги, а вы уезжаете, — произнесла она с преувеличенным сожалением. — Может, повремените с поездкой?

— Вы что-то… нашли? — дрожащим голосом уточнила Ника, хватаясь за руку мужа. Со стороны казалось, будто она цепляется за него, как за соломинку, и это действительно было так, но причина спасения детективом была понята неверно.

— Сдавайтесь, Нильская. Мы всё знаем, — велела она, глядя на бледнеющую Нику.

«Сейчас… я узнаю правду о смерти моей… Ларочки…» — на самом деле подумала та, прижимаясь к супругу всем телом.