Я умею прыгать через лужи - Алан Маршалл

Питер рывком поднял оглобли, прикрепил чересседельник, надетый на коренника, к подвижному крюку оглобель, затем перешел на другую сторону, к другой лошади, терпеливо стоявшей рядом со своим товарищем.

Запрягая, он то и дело покрикивал: "Стой!", "А ну, подвинься!", "Давай!" - каждый раз, когда лошадь проявляла беспокойство или отказывалась слушаться его руки.

Три головные лошади, стоя бок о бок, ждали, чтобы он подтянул поводья и прикрепил постромки. Они были шотландской породы, а коренники - йоркширские тяжеловозы.

Кончив запрягать лошадей, Питер бросил на дроги сумки, несколько мешков с кормом, заглянул в ящик с провизией, чтобы проверить, все ли он взял, потом повернулся ко мне и сказал:

- Все в порядке. Теперь влезай. Постой, давай мне твою поклажу.

Я перешел к передку дрог и, держась за оглобли одной рукой, другой бросил костыли на дроги.

- Помочь тебе? - спросил Питер неуверенно, сделав шаг в мою сторону.

- Нет, спасибо, мистер Маклеод. Я сам.

Он подошел к головным лошадям н стал ждать. Я подтянулся на руках до того уровня, когда смог опереться коленом "хорошей" ноги на оглобли, вытянулся, схватился за круп лошади, стоявшей рядом. Потом снова подтянулся и очутился, на ее спине. Спина была теплая, упругая и разделялась неглубокой ложбинкой хребта на два мощных холма мускулов.

"Обопрись руками о хорошую лошадь, и ее сила перейдет в тебя", говаривал отец.

С крупа лошади я перебросился на дроги и уселся на ящик с провизией.

- Готово! - крикнул я Питеру.

Он взял вожжи, висевшие петлей на оглоблях, и взгромоздился рядом со мной.

- Не всякий сумеет влезть на дроги, как ты, черт возьми! - сказал он, усаживаясь. Потом, натянув поводья, спросил: - Может, сядешь на мешок с соломой?

- Нет, мне здесь хорошо, - ответил я.

- Но, Принц! - крикнул Питер. - Но, Самородок!

Позвякивая цепочками постромок, поскрипывая упряжью, лошади двинулись вперед. Позади них затряслись и загромыхали дроги. Небо на востоке чуть-чуть посветлело.

- Я люблю выезжать затемно, - сказал Питер. - Тогда выигрываешь целый день для работы. - Он громко зевнул, потом вдруг обернулся ко мне: - Слушай, ты не сбежал от своего старика, а? Он на самом деле позволил тебе ехать?

- Да.

Питер хмуро посмотрел на дорогу:

- Не могу раскусить твоего старика!

ГЛАВА 24

Головные лошади шли с ослабленными постромками, натягивая их только на подъемах. Мне казалось это несправедливым по отношению к коренникам.

- Коренники делают всю работу, - пожаловался я Питеру.

- Когда дроги в движении, они ничего не весят, - объяснил Питер. - Моя упряжка преисподнюю с корнями вытащит, если надо будет. Подожди, вот нагрузим дроги бревнами, тогда увидишь, как все будут тащить!

Занималась заря, и восток порозовел. На деревьях весело затрещали сороки. Мне казалось, что не может быть ничего прекрасней на свете, чем сидеть вот так позади упряжки лошадей ранним утром и слушать сорочью болтовню.

С дальнего выгона раздался голос человека, кричавшего на собаку:

- Назад, назад!

- Это старик О'Коннор выгоняет коров, - сказал Питер. - Что-то он раненько сегодня... Верно, отправляется куда-нибудь. - Питер задумался на минуту. - Едет в Солсбери на распродажу. Конечно, он собирается шарабан купить. - В голосе Питера послышалось раздражение. - Чего ради ему вздумалось покупать шарабан, когда он должен мне десять гиней за бревна?

Он сердито хлопнул вожжами по крупу лошади:

- Но, живей!

И, помедлив немного, сказал со вздохом:

- Вот что получается, когда веришь людям! Он разъезжает в шарабанах, а я на дрогах.

Мы проехали но пустынным улицам Балунга, когда взошло солнце, и вскоре очутились на проселочной дороге, вьющейся между деревьями, которые росли все гуще и гуще; и наконец мы въехали в лес, где уже не было изгородей.

Пыль, поднимавшаяся из-под копыт лошадей, мягко оседала на наши волосы и одежду. Колеса задевали склонившиеся ветки кустарника, и дроги встряхивало, когда колеса попадали в выбоины.

Мне хотелось, чтобы Питер начал рассказывать о своих приключениях. Я считал его человеком знаменитым. Он был героем бесчисленных историй, которые пересказывались везде, где люди собирались поболтать.

- Бывало, - рассказывал отец, - в баре при гостинице кто-нибудь заведет разговор: "Что вы знаете о драках! Вот я видел, как Питер Маклеод дрался с длинным Джоном Андерсеном позади пивной в Туралле". И все с интересом слушали описание этой драки, длившейся два часа. "Да, - продолжал рассказчик, - длинного Джона унесли еле живого".

За всю свою долгую карьеру кулачного бойца Питер был бит лишь однажды, да и то когда был так пьян, что едва держался на ногах. Один фермер, известный своим пристрастием нападать сзади, набросился на Маклеода, чтобы отплатить за давнюю обиду. Ошеломленный внезапностью и свирепостью нападения, Питер очутился на земле и потерял сознание. Когда он пришел в себя, фермера и след простыл. Но на следующее утро, еще до восхода солнца, Питер, к крайнему изумлению фермера, был уже около его скотного двора и, сжимая верхнюю перекладину забора сильными руками, проревел с покрасневшим лицом:

"Ты и сегодня такой же храбрый, как вчера? А ну, давай выходи!"

Фермер так и застыл, держа в руке ведро, до половины наполненное молоком.

"Я... а... я не могу драться с тобой сейчас, Питер, - заскулил он, взмахивая свободной рукой в знак полной капитуляции. - Ты ведь трезвый. Ты же убьешь меня".

"Ты наскочил на меня вчера вечером, - заявил Питер, несколько озадаченный таким оборотом дела. - Попробуй положить меня сейчас".

"Но ведь вчера ты был пьян, - возражал фермер. - Ты же на ногах едва держался. Я бы никогда не стал с тобой драться с трезвым, Питер. Я ведь не сумасшедший".

"Черт побери! - воскликнул Питер, не зная, что делать. - Да выходи же ты, заячья душа!"

"Нет, Питер, когда ты трезвый, я с тобой драться не стану ни за какие деньги. Можешь обзывать меня как хочешь".

"А на черта мне это надо, если ты не желаешь драться!" - окончательно разозлился Питер.

"Я тебя понимаю, - добродушно сказал фермер. - Ругань ни к чему не приведет. Как ты себя чувствуешь?"

"Хуже некуда, - пробормотал Питер, оглядываясь по сторонам, как бы ища выход. Вдруг он устало облокотился на забор. - Меня сегодня скрутило, как паршивую собаку".

"Подожди, я сейчас дам тебе глоток, - сказал фермер. - У меня есть немного виски".

Отец говорил, что Питер ушел домой в сопровождении хромой лошади, которую ему продал фермер, но мать утверждала, что лошадь была хорошая.

Мне очень хотелось, чтобы Питер вспомнил какой-нибудь случай из своей жизни, и я сказал ему об этом.

- Отец говорит, что вы деретесь, как молотилка, мистер Маклеод.

- Неужто? - воскликнул он, и лицо его просияло от удовольствия.

Он подумал немного и потом заговорил:

- Твой старик высоко меня ставит. У нас всегда найдется время друг для друга. Я слыхал, он когда-то был замечательным бегуном. На днях я еще раз на него посмотрел. Он вынослив, как чернокожий. - И другим тоном: - Так он сказал, я умею драться? Так он сказал?

- Да, - ответил я и добавил: - Хотелось бы мне уметь драться.

- Ты когда-нибудь тоже станешь хорошим бойцом. Твой старик умел дать сдачи, а ты такой же, как он. Ты умеешь принимать удары. Если хочешь чего-нибудь стоить, надо научиться принимать удары. Вот послушай, в какую переделку я попал с братьями Стенли. Их было четверо, и все умели драться как следует. Я их не знал, но слышал о них. Один из них - кажется, Джордж пошел за мной на заднее крыльцо и все время ругал меня на чем свет стоит, а когда я предложил ему схватиться, он сказал: "Смотри, я ведь один из Стенли!" - а я ответил: "Мне наплевать, что вас четверо. Подавай их всех сюда!" Но как только мы сцепились, три его братца оказались тут как тут, и мне пришлось иметь дело со всеми четырьмя сразу.

- Они все напали на вас одного?

- Ну да, все. Я начал наступать, бросил одного на землю, а когда он падал, поддал ему коленом в живот - и его сразу скрутило! Остальные трое здорово задали мне жару, но я все время старался бить ниже груди - это единственный настоящий способ биться на кулаках. Старайся наносить удары как можно ниже. О лице беспокоиться не стоит. Если хочешь его разукрасить, успеешь сделать это, когда измотаешь противника. Я уперся спиной в стену и давай бить то правой, то левой. Пришлось-таки попотеть, но потом я свалил их всех и удрал. Игра не стоила свеч. Она чересчур дорого мне обошлась. Но победа была на моей стороне. Да, черт возьми! - сказал он, с удовольствием отдаваясь воспоминаниям. - Это была драка!

Мы проезжали через большую поляну, расчищенную в зарослях. Полуразрушенный забор из срубленных тут же деревьев окружал выгон, где уже появились молодые побеги и кусты, свидетельствуя о том, что лес начал свое наступление. Заброшенная, поросшая травой тропа вела от подобия ворот к покинутой хижине, сделанной из коры; тонкие молодые деревца уже отчасти закрыли ее стены своей листвой.