Милая заложница - Конни Мейсон

Ангус оперся мясистыми ладонями на стол по обе стороны от ее головы… наверное, чтобы не позволить ей подняться в воздух и улететь.

— Прости меня, leannan, — услышала она чьи-то слова.

Наверное, их произнес Роб. Хотя это могла быть и собака. И вдруг Элспет провалилась в преисподнюю.

Роб, спотыкаясь, выбежал из дома Хепзибы Блэк и ринулся к озеру. Его руки и грудь были залиты кровью. Кто бы мог подумать, что в Элспет столько крови? Роб знал, что если немедленно все не смоет, то окончательно сойдет с ума.

Но если Элспет умрет, его все равно ожидает эта участь.

Эта стрела должна была вонзиться в него. Вместо этого она вошла в нежное тело Элспет. Роб готов был отдать душу дьяволу за возможность поменяться с ней местами.

Почему Бог позволяет другим расплачиваться за его грехи?

Роб упал на колени возле воды и начал мыться, бормоча слова, заменявшие ему молитвы. Господь знал, что он не склонен к красноречию. Поэтому Роб даже не пытался придавать своим просьбам вид религиозного благоговения.

«Христос, говорят, ты милостив. Докажи это. Пусть она проснется».

Элспет Стюарт не была трусихой. Она в угрюмом молчании встретила появление волчьей стаи. Но она визжала, как баньши, когда они с Хепзибой извлекали стрелу из ее бедра, стараясь сделать это как можно быстрее. Роб обрадовался за Элспет, когда она провалилась в забытье. Теперь ее рана была набита целебными снадобьями и перебинтована тряпками, пропитанными остатками мерзкого вина Ангуса. Но душа Роба была не на месте, потому что глаза Элспет по-прежнему были закрыты.

«Позволь ей встать на ноги и начать ходить».

Хепзиба уверяла его в том, что если бы они начали вытаскивать стрелу из ноги, повреждения были бы гораздо больше. Но теперь Робу казалось, что они искалечили ее ногу с двух сторон. Элспет молода. Она должна танцевать, бегать и прыгать, а не ходить, опираясь на трость. Или того хуже…

«Позволь ей жить».

Роб готов был вынести все, что угодно, если Господь услышит его молитву. Но Элспет была так бледна… Ее кожа была практически прозрачной.

Мак-Ларен посмотрел на свое дрожащее отражение. У него в голове крутилась еще одна просьба к Господу, но он никак не решался обратиться с ней к Всевышнему. Роб боялся просить слишком много.

«Пусть она меня простит».

Он встал и поплелся обратно к домику. На эту последнюю мольбу могла ответить только сама Элспет Стюарт.

Следующие три дня Элспет горела в лихорадке, лежа на обтянутом грубой холщовой тканью соломенном тюфяке. Когда ее веки, задрожав, открылись, она поначалу вообще ничего не увидела. Девушка смотрела на них широко открытыми глазами, в которых не было ни тени узнавания. Когда Элспет заговорила, она ответила на вопросы Роба на каком-то путаном языке, которого не знал никто.

— Кроме ангелов, — уточнила Хепзиба. «Или демонов».

Роб по-прежнему был уверен, что в нынешнем состоянии Элспет повинны старухины снадобья.

— Это не так, — покачала головой Хепзиба. — Та настойка, которую я дала девушке перед тем, как взяться за стрелу, сработала, но ее действие уже прошло. Если бы травы могли причинить ей вред, они уже это сделали бы.

— Тогда зачем ты продолжаешь ее чем-то поить?! — воскликнул Роб.

Всякий раз, когда Элспет переставала реагировать на окружающее, Хепзиба вливала в нее какую-то жидкость. Несмотря на все ее уверения, Роб отнюдь не был убежден в том, что старуха не ведьма.

— Это совершенно другая настойка, — ответила Хепзиба. — Сейчас я даю ей сладкий базилик и синий василек.

— Василек?

— Да, растолченный и дважды заваренный кипятком василек, — кивнула Хепзиба. — Эти травы должны укрепить ее волю и помочь вернуться к нам. А пока ее дух блуждает.

Какова бы ни была истинная причина — варево ведьмы, потеря крови или непрекращающаяся лихорадка, — было очевидно, что Элспет находится на грани жизни и смерти. Роб опасался, что она стоит на самом краю, и почти не отходил от ее постели.

Когда девушку тряс озноб, Мак-Ларен ложился рядом с ней и согревал ее своим телом. Фингал попытался к ним присоединиться, но Роб пригрозил привязать собаку снаружи, если Ангус не будет за ней следить.

— Не будь таким ворчливым, Роб, — пробормотал его друг, демонстративно покидая хижину вместе с собакой. — Не один ты тут переживаешь.

В словах Ангуса была доля правды, но Роб считал, что именно на нем лежит вина за ранение Элспет. Если бы он ее не похитил, ей бы сейчас ничего не угрожало. Правда, при этом она была бы женой Лахлана Драммонда…

Он решил, что чувство вины — это не самое ужасное, что есть на свете.

Вода была восхитительно теплой. Элспет ощущала, как ласковые струи стекают по ее обнаженному телу на расстеленную на дощатом полу ткань. Она снова была в уютной спальне Ангуса Флетчера и радовалась возможности сбросить пыльную после долгой дороги одежду.

Скрип ступеней заставил ее обернуться.

Элспет увидела Роба. Он молча стоял и смотрел на нее. От желания его синие глаза потемнели и казались почти черными.

Под его пристальным взглядом в животе у Элспет все перевернулось, а соски болезненно напряглись.

— Позволь, я тебе помогу, — произнес Роб.

Хотя, может, он это только подумал, потому что его губы не шевелились. Тем не менее в голове у Элспет продолжал звучать его голос.

Она протянула ему тканевую мочалку и мыло.

Внезапно Роб, не сделав ни шага, пересек комнату и оказался рядом с ней, и Элспет ощутила его руки на своем теле. Они гладили ее кожу, и мозоли у основания пальцев слегка царапали и возбуждали ее еще больше.

Роб взял мыло, и его рука заскользила по ее плечам, шее и грудям, тщательно намыливая каждую из них. Элспет положила руки ему на плечи, и он начал играть с ее сосками, обводя их большими пальцами. Все ее тело охватила почти болезненная истома. Роб сжал нежные бугорки указательными и большими пальцами и слегка потянул к себе.

Истома усилилась, и что-то начало пульсировать у Элспет в животе.

Роб поцеловал ее, и их души слились в одном дыхании. Он ласкал ее рот губами, зубами и языком, а его руки продолжали ее мыть.

Он намылил ее ребра, пупок, мягкий бугорок ее живота. Обняв девушку, Роб заскользил мылом вдоль ее позвоночника.

— Раздвинь ноги.

И снова она не поняла, произнес ли он это вслух, но у нее не было сил сопротивляться его желаниям. Элспет хотела, чтобы он ее коснулся. Все ее тело жаждало этого.