Длинный путь - Стивен Кинг

- Как он? - спросил Гэррети.

- Почему ты их спрашиваешь? - удивился Скрамм. Он уже не говорил, а шептал. Прежний болезненный румянец уступил место восковой бледности.

- Ладно, спрошу тебя.

- О, неплохо, - Скрамм закашлялся. Это был захлебывающийся, глухой кашель, будто идущий из-под воды. - Неплохо. Молодцы, что решили позаботиться о Кэти. Я уже не думаю, что смогу это сделать сам.

- Не говори много, - предупредил Пирсон, - ты выматываешься.

- Какая разница? Раньше или позже, - Скрамм печально оглядел их, потом медленно покачал головой. - Почему я заболел? Я ведь шел так хорошо. Даже когда устал. Почему Бог сотворил такое со мной?

- Не знаю, - сказал Абрахам.

Гэррети снова почувствовал страх перед великой тайной смерти и попытался его отогнать. Это чувство было особенно неприятным, когда умирал друг. Который час? - спросил внезапно Скрамм, и Гэррети сразу вспомнил Олсона.

- Десять минут одиннадцатого, - ответил Бейкер.

- Прошли около двухсот миль, - добавил Макфрис.

- Ноги у меня не устали, - сказал Скрамм. - Это уже кое-что.

Невдалеке восторженно закричал ребенок:

- Эй, мама! Посмотри на вон того большого парня! Вот это лось! Гляди, гляди!

Гэррети вгляделся в толпу. Кричал мальчишка в рубашке с коротким рукавом, размахивающий недоеденным сэндвичем. Скрамм помахал ему.

- - Дети милые, - сообщил он. - Надеюсь, у Кэти будет мальчик. Мы оба хотели мальчика. Девочка тоже неплохо, но парень... Понимаете... Он продолжает фамилию. Хотя Скрамм - не такая уж знаменитая фамилия, он усмехнулся, а Гэррети вспомнил слова Стеббинса о попытке зацепиться за будущее.

К ним подошел толстощекий Уокер в голубом свитере и сообщил новость. У Майка, брата кожаного Джо, начались желудочные колики.

Скрамм потер лоб. Его грудь вздымалась и опадала в такт кашлю.

- Я знаю этих парней, - сказал он. - Приехали со мной вместе. Они хопи.

- Ты нам говорил.

- Разве? - удивился Скрамм. - Ну ладно. Похоже, они хотят составить мне компанию. Интересно... Не договорив, он ускорил шаг и пошел вперед. Уходя, он обернулся, и лицо его было спокойным.

- Не знаю, увидимся ли мы еще, - сказал он также спокойно. - Прощайте, ребята.

Макфрис отозвался первым:

- Прощай, - сказал он хрипло. - И желаю удачи.

- Да, удачи тебе, - повторил Пирсон и отвернулся.

Абрахам хотел что-то сказать и не мог. - Держись, - лицо Бейкера было суровым.

- Прощай, - прошептал Гэррети пересохшими губами. - Прощай, Скрамм, и хорошего отдыха.

- Отдыха? - Скрамм рассмеялся. - Может, настоящий ДЛИННЫЙ ПУТЬ - только начинается.

Он шел, пока не поравнялся с Майком и Джо. Майк шел, прижав руки к животу, но не сгибался.

Скрамм заговорил с ними.

- Что они хотят делать? - испуганным шепотом спросил Пирсон.

Никто ему не ответил. Совещание окончилось, и Скрамм пошел рядом с Майком и Джо. Даже на таком расстоянии Гэррети слышал его натужный кашель.

Солдаты внимательно разглядывали всех троих. Джо положил руку брату на плечо, и они поглядели друг на друга, но Гэррети не мог уловить никаких эмоций на их бронзовых лицах.

Через момент Майк и Скрамм сошлись и двинулись прямо на толпу, которая, увидев обреченность их лиц, с криками бросилась врассыпную, будто он были заразные.

Они получили предупреждения и, дойдя до перил ограждения, повернулись к вездеходу и выставили вперед средние пальцы.

- Я ебал вашу мать, и мне это понравилось! - проорал Скрамм солдатам. Майк крикнул что-то похожее на своем родном языке.

Идущие разразились криками одобрения, и Гэррети почувствовал, как на глаза ему наворачиваются слезы. Толпа замерла. Они получили во второму предупреждению и сели рядом на асфальт, тихо говоря друг с другом - каждый на своем языке.

Гэррети не оглянулся. Никто из них не оглянулся, даже когда все было кончено.

- Тому, кто выиграет, лучше сдержать слово, - сказал Макфрис. - Лучше пусть не обманывает. Никто ему не ответил.

Глава 13

"Джон Гринблум, ну-ка спускайся!"

Джонни Олсен

Два часа дня.

- Ты жульничаешь, скотина! - крикнул Абрахам.

- Я не жульничаю, - спокойно сказал Бейкер. - С тебя доллар сорок.

- Я жуликам не плачу, - Абрахам крепко сжал в кулаке десятицентовую монетку.

- А с теми, кто меня так называет, я не играю. Но для тебя, Эйб, сделаю исключение. Для хорошего человека ничего не жалко.

- Ладно, заткнись и кидай.

- Не говори со мной так, - Бейкер сделал круглые глаза. - А то я упаду в обморок прямо здесь.

Гэррети хихикнул.

Абрахам фыркнул, подбросил монету, поймал ее и зажал в кулаке. - Ну?

- Бросай сперва свою.

Бейкер подбросил монету и поймал ее.

- Орел, - сказал он.

- А я скажу: решка.

- Открывай.

Абрахам разжал кулак. На ладони у него лежала река Потомак в обрамлении лавровых листьев. - С тебя доллар пятьдесят, - бесстрастно заметил Бейкер.

- Ты меня что, за дурака держишь? - взвыл Абрахам. - Требую удвоить ставку или я больше не играю.

- Гэррети, как ты считаешь, это справедливо?

- Что? - Гэррети утерял нить беседы. У него опять болела левая нога. Чтобы мы удвоили ставки.

- Почему нет? Он все равно слишком глуп, чтобы у тебя выиграть.

- А я думал, ты мне друг, - обиженно сказал Абрахам.

- Ладно, удваиваем, - согласился Бейкер, и в этот момент острейшая боль молнией пронзила левую ногу Гэррети. Она показалась ему сильнее, чем вся боль предыдущих тридцати часов. - Моя нога! - заорал он, не в силах сдержаться.

- О Господи, Гэррети, - успел сказать Бейкер, а потом они прошли мимо, а он остался стоять с левой ногой, превратившейся в исходящий болью камень.

- Предупреждение! Предупреждение 47-му!

Без паники. Хотя для паники у него были все причины. Он сел на асфальт, вытянув вперед ногу, и начал массировать ее. На ощупь нога была, как слоновая кость.

- Гэррети! - это был Макфрис. Его голос казался испуганным.

- Это судорога?

- Похоже. Иди. Все будет нормально.

Время. Время шло, хотя ужасно медленно. Макфрис повернулся, медленно поднял одну ногу, опустил, потом поднял вторую. Пошел прочь. Медленно прошел Баркович, чуть улыбаясь. Медленно по толпе стал распространяться шепот. "Второе предупреждение, сейчас я получу его. Иди, чертова нога, давай же! Я не хочу умирать, проклятье!"

- Предупреждение! Второе предупреждение 47-му!

Ощущение смерти, бесспорной и точной, как фотография, проникло в него и попыталось в нем закрепиться, парализовать его. Он изо всех сил сопротивлялся. Еще минута. Нет, пятьдесят секунд. Нет, сорок пять. Время уходит.

С отсутствующим выражением Гэррети мял пальцами непослушные мышцы и мысленно говорил с ними. Пальцы начали болеть, но он не замечал этого.