В краю лесов - Томас Гарди

- Мы должны вести себя так, словно мы квартиранты, то есть совершенно независимо, как если бы мы жили в наемном доме, - продолжал Фитцпирс.

- Да, да, Эдрид, я понимаю, мы должны вести себя именно так.

- Но ты в мое отсутствие собрала этих людей и даже не подумала о том, каково это мне.

- Ты прав. Мне следовало дождаться тебя. - Она вздохнула. - Но они явились так неожиданно, я думала, что поступаю, как лучше.

На этом их разговор оборвался. Назавтра Фитцпирс отправился в свой первый по приезде обход больных. Со свойственной ему приметливостью, а может быть, мнительностью, он тотчас почувствовал, что односельчане перестали видеть в нем таинственного, непостижимого джентльмена, которому дарованы безграничные возможности. Теперь он был для них просто партнером мистера Мелбери, в известной мере таким же деревенским жителем, как они сами. В обитателях Хинтока крепко держалось врожденное почтение к аристократам, и едва они узнали, что Фитцпирс родом из бакберийских Фитцпирсов, как тотчас стали при встрече с ним касаться шляпы и оказывать ему всяческие знаки уважения и услуги - все то, чего Мелбери не удавалось добиться никакой ценой. Теперь, предав древность рода женитьбой, Фитцпирс утратил в их глазах былой ореол, он стал для них деревенским врачом, не более, заслуживающим того же обращения, что и старый Джонс, на которого они посматривали сверху вниз.

Он и раньше не мог похвастаться обширной практикой, теперь же число его пациентов сильно поубавилось. В довершение всего, из Попечительского совета пришла бумага с жалобой на его заместителя, который отказал в помощи бедняку. Уязвленный, Фитцпирс заявил о своей отставке.

Недели через две после приезда он вбежал в комнату Грейс в необычном возбуждении.

- Мне предлагают практику в Бедмуте, ту самую, о которой я вел переговоры, - объявил он. - Для этого требуется внести восемьсот фунтов, - я думаю, твой отец не откажется их ссудить. Тогда мы уехали бы отсюда навсегда.

Вопрос этот обсуждался и прежде, так что Грейс не была застигнута врасплох. Но не успела она ответить, как в дверь дома постучали, и бабушка Оливер прибежала доложить, что диктора Фитцпирса срочно вызывают в Хинток-хаус к миссис Чармонд, карета которой перевернулась.

- Ну, это уж кое-что, - проговорил Фитцпирс с заинтересованностью, которую вряд ли сумел бы объяснить. - У меня всегда было предчувствие, что я познакомлюсь с этой загадочной женщиной.

Последние слова он произнес про себя.

Когда он уходил, Грейс пожелала ему доброй ночи.

- Я, наверно, буду уже спать к твоему возвращению, - прибавила она.

- Покойной ночи, - рассеянно ответил он и стал спускаться по лестнице. Впервые со дня свадьбы он ушел из дома, не поцеловав жену.

ГЛАВА XXVI

Уинтерборн покинул свой дом. Его теперь редко видели в Хинтоке: он, возможно, и совсем бы не появлялся в деревне, если бы не деловые отношения с Мелбери, в усадьбе которого он оставил сидровый аппарат, ибо своей усадьбы у него больше не было.

Возвращаясь однажды под вечер в лесную хижину, где он теперь жил, он заглянул в Хинток и не увидел знакомой из бурого камыша островерхой крыши отцовского дома, впрочем, и самого дома не было - его снесли по распоряжению управляющего. У Уинтерборна болезненно сжалось сердце, когда он увидел пустырь на месте родного дома. Поужинав в своей хижине, он в сумерки вернулся в Малый Хинток и долго бродил по земле, на которой родился.

Снова и снова возвращался он сюда по вечерам. Даже в темноте он мог различить бывшие границы комнат, легко находил угол кухни, где стояла печь, в которой он пек в детстве яблоки и картошку, отливал грузила и выжигал инициалы на своих и чужих предметах. Яблони в саду были все целы; самые старые еще и теперь стояли, покосившись на северо-восток: их погнул сильнейший шторм, разразившийся в ноябре тысяча восемьсот двадцать четвертого года и выбросивший на берег Чесильской отмели большое парусное судно. Сейчас эти яблони покосились еще сильнее под тяжестью спелых плодов. Висевшие на ветках яблоки ударяли Уинтерборна по голове, а невидимые в густой траве с хрустом раздавливались под ногами. Их теперь некому было собирать.

В один из таких вечеров Уинтерборн сидел, прислонившись к наклоненному стволу яблони, погруженный в раздумье, устремив взгляд туда, где прежде на небе чернел островерхий силуэт крыши с трубами, а теперь одна за одной загорались неяркие звезды. Пустота на месте старого дома, еще недавно неуклюже выдвигавшегося на дорогу, была теперь особенно заметна.

В вечерней тишине вдруг послышался скрип колес и дробный стук копыт, и скоро на фоне чистого закатного неба обрисовалась коляска, приближавшаяся туда, где дорога в объезд старого дома делала крюк. Коляской правила женщина, сидевшая на высоких козлах, грум ехал на запятках.

Внезапно раздался громкий треск и тотчас за тем легкий испуганный возглас. Уинтерборн вскочил на ноги и бросился на дорогу: коляска опрокинулась на бок; женщина сидела на груде обломков - все, что осталось от родного очага Уинтерборна; грум держал лошадей под уздцы. Коляска принадлежала миссис Чармонд, а потерпевшей была сама хозяйка Хинток-хауса.

На вопрос Уинтерборна, не ушиблась ли она, миссис Чармонд невнятно ответила, что не знает. Что до остального, то урон был не так велик; экипаж тотчас поставили на колеса, затем водворили туда миссис Чармонд; вожжи на этот раз взял грум. Оказалось, что миссис Чармонд, введенная в заблуждение образовавшейся на месте дома пустотой, пустила лошадь прямо на развалины.

- Домой! Скорее домой! - нетерпеливо приказала миссис Чармонд.

Но не проехали они и ста шагов, как до Уинтерборна донеслись - вечер был тихий - слова, сказанные миссис Чармонд груму.

- Стой! Вернись и скажи этому человеку, пусть он позовет ко мне доктора. Я чувствую, что ушиблась гораздо сильнее, чем мне показалось в первую минуту.

Уинтерборн усмехнулся: звать доктора, по его мнению, особой надобности не было. Но, выслушав грума, он тотчас отправился за доктором. Передав просьбу миссис Чармонд, Уинтерборн отступил в тень, не сводя глаз с дома Мелбери. Он видел, как Фитцпирс ушел, видел в освещенном окне сидевшую за столом Грейс. Так он постоял несколько минут. Потом зашагал прочь, слившись с черными деревьями.

Фитцпирс незамедлительно прибыл в Хинток-хаус, чьи двери отворились перед ним впервые. Вопреки ожиданию, он не заметил той тревожной суеты, какая бывает в доме, когда с хозяином несчастье. Его провели наверх по лестнице в уютную, обставленную в чисто женском вкусе комнату, где в мягком свете затененной абажуром лампы полулежала на софе красивая молодая женщина, предусмотрительно приняв позу, не грозившую ее высокой, уложенной в виде короны прическе. Роскошные золотисто-каштановые волосы составляли приятный контраст с малиновым пеньюаром; левая рука, обнаженная почти до плеча, была небрежно откинута; в правой миссис Чармонд держала папиросу, выпуская изящно очерченным ртом ленивые струйки дыма.

Взглянув на миссис Чармонд, доктор невольно подосадовал, оттого что, предвидя тяжелый случай, захватил с собой чуть не всю свою аптечку. Но досада тут же сменилась иным чувством: хотя он никогда прежде здесь не бывал, а миссис Чармонд видел впервые, вся обстановка, эта женщина, его собственное состояние - все показалось ему до странности знакомым. Могло ли такое быть? Уж не видел ли он все это когда-нибудь во сне?

Миссис Чармонд не шевельнулась, а только подняла на Фитцпирса глаза, когда он подошел к софе. Она посмотрела на него исподлобья, и Фитцпирс заметил, как по ее красивому лицу пополз румянец. Она поспешно отвела от него свой глубокий, проникновенный взгляд и рассеянно поднесла к губам папиросу.

На мгновение он забыл, зачем он здесь. Но тут же, поборов наваждение, выразил пострадавшей сочувствие, приличествующее в таких случаях, и стал расспрашивать с профессиональной обстоятельностью, как произошло несчастье и что миссис Чармонд себе повредила.

- Вы должны мне это сказать: я за тем вас и пригласила, - проговорила миссис Чармонд тоном едва уловимого высокомерия. - Я вам верю, ибо наслышана про вашу ученость, которую вы приобрели неусыпным трудом.

- Постараюсь сделать все, чтобы оправдать ваше лестное обо мне мнение, - сказал молодой человек, поклонившись. - И это будет тем легче, что падение, как я успел заметить, не причинило, к счастью, большого вреда.

- Я сильно ушиблась.

- Да, конечно, - не возражал Фитцпирс; но, осмотрев миссис Чармонд, окончательно убедился, что его пациентка совсем не пострадала, и искренне изумился про себя, зачем его позвали, ибо миссис Чармонд отнюдь не производила впечатления слабонервной женщины.

- Вы должны немного полежать и попить микстуры, которую я пришлю.

- Да, вот еще что! - воскликнула миссис Чармонд. - Я совсем забыла. - И она показала доктору маленькую царапину на полной обнаженной руке. Заклейте, пожалуйста, пластырем.