Послушник дьявола (Хроники брата Кадфаэля - 8) - Эллис Питерс

- Виллан?

- Конечно.

- И его ищут, чтобы наказать. Ну, если они станут охотиться за ним в замке Шрусбери, это будет напрасная охота. Как ты думаешь, он говорит правду?

- Он слишком далеко зашел, чтобы лгать, - ответил Кадфаэль, - даже если парень вообще склонен лгать, а я думаю, он - простая душа, привыкшая говорить правду. Кроме того, моя ряса внушает ему доверие. У нас добрая слава, Хью, и дай бог, чтобы мы были достойны ее.

- Сейчас беглец подчиняется законам города, раз он в тюрьме, произнес Хью удовлетворенно, - и только совсем зарвавшийся лорд может попытаться отнять его у короля. Пусть хозяин Харальда радуется, если это доставит ему удовольствие, что беднягу задержали за убийство. А мы будем говорить - убийца, которого мы искали, попался, и посмотрим, что из этого выйдет.

Новость распространялась, как обычно, от одних к другим, от горожан, щеголявших осведомленностью из первых рук, к тем, кто еще ничего не знал; приехавшие в город или в предместье на рынок увозили с собой новость в отдаленные деревни и маноры. Как известие об исчезновении Питера Клеменса разнеслось со скоростью ветра, а после и новость о том, что его тело нашли в лесу, так разошлись и слухи, что преступник схвачен и посажен в тюрьму замка, что у него нашли кинжал покойного и что ему предъявлено обвинение в убийстве. Не стало тайны, которую можно было обсуждать в тавернах, и не приходилось ждать новых сенсаций. Горожане вынуждены были довольствоваться уже известными фактами и извлекать из них все, что можно. Удаленных и разбросанных по округе маноров новость достигла только через неделю или даже позже.

Как ни странно, потребовалось целых три дня, чтобы она добралась до приюта святого Жиля. Какой бы изолированной жизнью ни жил приют (его обитателям не разрешалось выходить за ограду из опасения, что они могут разнести заразу), они каким-то образом ухитрялись узнавать о происшедших событиях сразу, как о них начинали болтать на улицах; однако на сей раз новость задержалась в пути. Кадфаэль с тревогой думал о том, как подействует это известие на Мэриета. Но ничего не поделаешь, приходилось выжидать. Незачем специально рассказывать эту историю молодому человеку, считал монах, пусть узнает о ней из людских пересудов.

Поэтому слух об аресте беглого виллана Харальда дошел до Мэриета только на третий день, когда двое монастырских работников, как обычно, принесли в лазарет хлеб из пекарни аббатства. Так случилось, что именно Мэриет отнес корзину в кладовую и стал там вынимать из нее хлеб, а те, кто принес ее в приют, помогали юноше. Молчание Мэриета они компенсировали собственной болтливостью.

- Если холода завернут всерьез, к вам под крышу будет проситься все больше и больше нищих. Сильный мороз и этот восточный ветер - в такую погоду на дорогах невесело.

Вежливо, но немногословно Мэриет согласился, что зимой беднякам приходится туго.

- Только не все они честные и достойные люди, - сказал один из работников. - Разве вы можете знать, кого пускаете к себе? Мошенники и бродяги похожи, кто их отличит?

- Вам повезло, что на прошлой неделе один такой не постучался в вашу дверь, - заявил его товарищ, - он бы и горло вам перерезал, и украл все, что под руку попалось, а потом смылся бы. Но теперь опасности нет, он заперт в замке Шрусбери и предстанет перед судом за убийство.

- Да-да, он убил священника! Его вздернут, конечно, только священника-то не вернуть!

Мэриет повернулся, внимательно посмотрел на них мрачным взглядом:

- Убил священника? Какого священника? О ком вы говорите?

- Как, ты еще не слышал? Ну, капеллана епископа Винчестерского, которого нашли в Долгом Лесу. Его убил человек, который жил как дикарь и грабил дома на окраинах предместья. Вот я и говорю, теперь, когда зима наконец пришла, он мог заявиться к вам, дрожа и попрошайничая у дверей, а под лохмотьями пряча кинжал, который взял с убитого священника.

- Что-то я не понимаю, - медленно проговорил Мэриет. - Ты сказал, человека схватили за убийство? Арестовали и обвинили в убийстве?

- Схватили, обвинили, заперли и считай что повесили, - бодро подтвердил парень. - Его вам уже нечего бояться, брат.

- А что он за человек? И откуда вы все это знаете? - настойчиво продолжал расспрашивать Мэриет.

Работники еще несколько раз повторили свой рассказ, в прямом и обратном порядке, радуясь, что нашелся человек, который еще не слышал этой истории.

- А отрицать - только терять время, потому что при нем был кинжал, принадлежавший убитому. Говорит, что нашел его в угольной яме. Неплохая сказочка!

Глядя поверх их голов, Мэриет тихо спросил:

- А какой он из себя, этот человек? Местный? Вы знаете его имя?

Имени они не знали, но описать пленника могли.

- Он не местный, какой-то беглец, умирал от голода, бедняга; клянется, что никогда никого не трогал, только изредка воровал хлеб или яйца, чтобы выжить; те же, кто живет близко к лесу, говорят, что однажды он убил оленя. А сам тощ как щепка, в лохмотьях, вид отчаянный...

Они забрали свою корзину и ушли, а Мэриет весь день проработал не произнеся ни одного слова. "Отчаянный вид" - да, так они сказали. "Считай, что повесили!" Умирающий от голода, беглый, жил в лесу, худой как щепка...

Мэриет ничего не рассказал брату Марку, но один из ребятишек, самый смышленый и любопытный, подслушал весь разговор, стоя в проходе к кухне, и, естественно, во всех подробностях разнес новость по дому. Жизнь в приюте была спокойной, но скучной, и все радовались любой возможности оживить повседневную рутину. Так история дошла до ушей брата Марка. Видя лицо Мэриета, превратившееся в холодную маску, его потемневшие глаза, взгляд которых, казалось, был, устремлен куда-то внутрь себя, Марк не знал, стоит ли обсуждать с юношей случившееся, но в конце концов заговорил.

- Ты слышал, что схватили человека, обвиняемого в убийстве Питера Клеменса?

- Да, - ответил Мэриет глухо, глядя мимо Марка куда-то вдаль.

- Если за ним нет вины, - произнес Марк горячо, - ничего плохого ему не будет.

Однако Мэриет не ответил, да и Марку, похоже, добавить было нечего. Но с этой минуты он стал потихоньку наблюдать за своим другом, обеспокоенный его замкнутостью. Казалось, услышанная новость разъедала Мэриета изнутри, жгла, как яд.

Ночью Марк не мог заснуть. Прошло то время, когда он крался в темноте к сараю, внимательно прислушивался, стоя у чердачной лестницы, и тишина, означавшая, что Мэриет спит, успокаивала его. Однако в эту ночь он снова отправился на свой "пост". Марк не знал истинной причины переживаний Мэриета, но понимал, что тот страдает до глубины души. Тихо и осторожно поднявшись, чтобы не потревожить спящих рядом, Марк пошел к сараю.