Беспокойные дали - Сергей Аксентьев

— Слушаю! — недовольно бросил в трубку.

— А вы, Андрей Семенович, всё трудитесь как пчелка? — узнал он голос Веденеева

— Трудился, а сейчас уже собрался уходить.

— Значит, не помешал науке? Это хорошо,— веселым тоном продолжил Веденеев.

— Вы–то, не помешали, а вот я забыл флотскую заповедь: если, уходя, слышишь звонок телефона, не бери трубку: получишь приказание! На чем и попался.

Веденеев хохотнул:

— Ну, мы приказаний не отдаем. Мы опираемся на дружеское общение.

И уже другим тоном:

— Может быть, по пути домой, заглянете на огонек? Калитку я открою.

— Хорошо, иду.

В кабинете Веденеева был полумрак. Настольная лампа оранжевым овалом освещала центр стола. Увидев вошедшего Платонова, тот убрал в стол папку, включил торшер, дружески поздоровался и указал на кресло.

— Как продвигаются дела?

— Спасибо, пока все по плану.

— После академических бумаг никаких попыток свернуть работы, я надеюсь, не проявлялось?

— Нет. Всё идет нормально.

— Да, эти бумаги наделали переполоху и во ВМУЗах и здесь. Шутка ли, знаменитая академия и научно-исследовательский институт АН СССР встали на вашу защиту. Такое бывает не часто.

Андрей слушал, настороженно, прикидывая куда этот обходительный майор клонит разговор.

— Вам теперь будет полегче, приехала научная подмога.

— Да, сегодня первый день занятий у пятого курса.

— Как ваш подопечный Рольф Пиккенхайн?

— Нормально. Вот недавно женился. Отпуск провел в горах, в Бадене. Показывал свадебные фотографии. Ничего, симпатичная девчушка и, по-моему, в Рольфа влюблена по уши.

— Ну, в такого парня не грех и влюбиться. А Баден, наверное, райское место: горы, снег, лес — красотища. Не правда ли? Вот только нам этой красоты никогда не увидать. Строго у нас с заграницей.

— У нас тоже есть места не хуже по красоте, например, Урал или Карпаты. Да хотя бы тот же Кильдин.

— Ну уж Кильдин тут как-то не к месту. Он больше для зоны годится, чем для отдыха.

— Это как посмотреть, — возразил Андрей. — В конце марта, в начале апреля там бывают такие изумительные деньки, что ни Швейцарским, ни Австрийским Альпам и близко не сравниться.

Веденеев расхохотался своим тихим булькающим смехом:

— Это в вас, Андрей Семенович, квасной патриотизм сейчас играет. Разве ж можно Альпы с Кильдином сравнивать?

Он достал из кармана куртки пачку сигарет и протянул Платонову.

— Спасибо. Бросил. Вот уже месяц как не курю.

— О, это приятная новость. А я вот все никак не решусь. Дома супруга гоняет, здесь некурящие подчиненные житья не дают. Силы воли не хватает. Придется с вас взять пример — и решительным жестом швырнул пачку на стол. Потом, как бы случайно вспомнив, поделился:

— Мой предшественник рассказывал, как вы однажды очень огорчились, когда командование запретило вам поездку на свадьбу к своему бывшему ученику. — Веденеев с любопытством глянул на Платонова, — по-моему, к алжирцу?

Платонов кивнул.

— В общем-то, в этом нет ничего предосудительного. Просто тогда начальство перестраховалось, не захотело лишних морок. Обратились бы к нам, я думаю, решили бы этот вопрос.

Андрей внутренне напрягся: «Долго помнят и глубоко копают!». Иронически улыбнулся:

— Это издержки молодости и неопытности. Захотелось восточной экзотики. Но вы совершенно точно подметили: строго у нас с заграницей. Я думаю и правильно, что строго. У них свои порядки, у нас свои. У них своя мораль, у нас своя. И потом народная мудрость учит: там хорошо, где нас нет!

— А вы, Андрей Семенович, твердо стоите на ногах, — не то с одобрением, не то с сожалением протянул Веденеев и поменял тему разговора.

— Я слышал, — доверительно начал он, — вашими научными результатами интересуются не только в Союзе, но и за рубежом, в Германии, например. И даже публикуют в солидных журналах!

Платонов поразился его оперативной осведомленности. В голове, как в ускоренном кино, прокрутилась хронология сегодняшнего дня.

После разговора с Пиккенхайном он доложил начальнику кафедры и о журнале и о просьбе дать консультацию. Тот ужасно удивился и испуганно потребовал объяснения:

— Каким образом ваша статья попала к немцам?

— А вы посмотрите подзаголовок. Там сказано, что статья перепечатана из журнала «Техника и вооружение» с разрешения редакции. Так что этот вопрос не ко мне.

Самойлов рассеянно пролистал журнал и опасливо отодвинул на край стола.

–Я вот что вам посоветую, Платонов,— поменьше бравируйте этим журналом. Это сомнительная популярность. А о какой-либо консультации вообще не может быть и речи. Вы что, не знаете, где находитесь? Передайте Пиккенхайну, что консультации следует получать установленным порядком, через соответствующий отдел Министерства иностранных дел. Они свяжутся с редакцией журнала, а те найдут, кому отвечать и что отвечать. — Самойлов нервно побарабанил пальцами по столу. — Без вас найдут. А вы не лезьте не в свое дело.

Андрей вспылил:

— Завтра вам Пиккенхайн принесет листок с вопросами и перевод, вот вы ему сами это всё и объясните…

Бросив короткий взгляд на выжидательно молчавшего Веденеева, Андрей с расстановкой ответил:

— Да, сегодня утром перед занятиями Пиккенхайн передал мне экземпляр «Militartechnik» с моей статьей, которая год назад была опубликована в «Технике и вооружении». Статью им разрешили опубликовать без уведомления меня и без моего согласия. Наверное, это общепринятая практика. И, наверняка, как говорится не я первый и не я последний. У Рольфа в этом журнале дядя работает завотделом. Он–то и передал просьбу редакции ответить на некоторые вопросы профессора Граубэ из военной академии. Листка этого у меня нет. Он на немецком языке и Пиккенхаин обещал сделать перевод.

Платонов замолчал. Молчал и Веденеев. Наконец, он миролюбиво сказал:

— Не обижайтесь. К вам нет никаких претензий. Нормальный обмен информацией, не больше. Мы же работаем с иностранцами. Конечно, все они наши друзья и соратники. Но! — Веденеев сделал выразительный жест указательным пальцем, куда то вверх, –доверяя, проверяй! Не так ли?

Платонов никак не прореагировал.

— А журнал? Он у вас с собой?

Платонов достал из портфеля журнал и протянул Веденееву.

— Хорошо издан. Вы не оставите мне его до завтра?

— Пожалуйста, — пожал плечами Платонов.

Веденеев посмотрел на часы и заторопился: — Уже почти двадцать два. Опять от жены будет фитиль за опоздание со службы. Так что давайте закругляться. Мне ещё надо тут всё закрыть, сходить к дежурному, расписаться в журнале сдачи помещения… Словом, несмею вас задерживать.— И протянул руку. — А я, если не возражаете, завтра часиков в шестнадцать вам позвоню…

На следующий день Самойлов вернул Платонову журнал со словами:

— Константин Юрьевич срочно убыл в командировку. Просил вам передать.

Помолчав, брюзгливо пробурчал:

— Вечно вы со своим безответственным либерализмом встреваете в нелепые истории: то вам приспичит ехать на свадьбу в Алжир, то вот теперь, — он кивнул на журнал, — потешить свое тщеславие в иностранном издании. Не пора ли уже поумнеть на сей счет? Это ведь не только вам прибавляет ненужных хлопот, но и кафедре. И так уже идет молва, что у нас всё не как у людей…

Скосившись на Платонова и поняв, что его моралистический запал не возымел на подчиненного ни какого эффекта, Самойлов с досадой махнул рукой:

— Идите и займитесь служебными делами…

Рольф перевод не принес. И вообще на эту тему разговора больше никто не заводил. В июне Пиккенхайн с отличием защитил дипломный проект. При расставании подарил Платонову альбом с видами Дрездена, а на словах сказал:

— Я рад, что мне повезло учиться у вас, Андрей Семенович и хочу, чтобы вы знали: выпускники училища вас помнят и ценят как специалиста…

4

Неладное он почувствовал, когда узнал, что на него не заказан пропуск в академию, хотя накануне отъезда звонил Станиславу Ивановичу и тот заверил, что пропуск будет. Правда, в разговоре он намекнул на какие то неожиданные нюансы, возникшие на кафедре, но развивать эту тему не стал.

Андрей попытался выяснить у дежурного по КПП, нет ли ошибки, но капитан с красной повязкой на рукаве был явно не расположен к беседе:

— Звоните на кафедру и там выясняйте, — бросил он и захлопнул окошко.

Позвонил на кафедру — никто не ответил. Позвонил Дунаеву в кабинет — тот же результат. В недоумении вышел на улицу, прикидывая — «что бы всё это могло значить?» Вспомнил о Войнове. Из ближайшего автомата позвонил ему. Тот обрадовался звонку. Поинтересовался, как идут дела. Узнав о странном молчании кафедральных телефонов, немного поколебавшись, сообщил: