Потерянное освобождение - Гэв Торп

— Мои приказы недвусмысленны, — возразил Аркат, покачав головой. — Кто знает, что может случиться с нами в этой структуре?

— Ты должен довериться мне, Аркат, — произнес Коракс.

— Легио Кустодес не может позволить себе такой роскоши, как доверие, — услышал он в ответ.

Примарх принялся спешно искать альтернативу, и его взгляд упал на киборгов Механикум, но Коракс сразу же исключил их. Сервиторы, слишком медленно реагирующие на приказы, скорее станут помехой, чем преимуществом. Коракс вновь обернулся к Аркату.

— Я прошу твоей помощи, кустодий, — сказал примарх. — Пусть тебе приказали следить за мной, но твой долг — защищать Императора. С помощью секретов, хранимых в Лабиринте, я смогу воссоздать легион Гвардии Ворона. Он будет сражаться против Хоруса. Если кустодиям нужны такие союзники, то ты должен мне помочь.

Аркат какое-то время молчал, шлем скрывал от примарха выражение лица кустодия и ход его мыслей.

— Вам потребуются все мои люди? — наконец спросил он.

— Желательно, — сказал Коракс, быстро подсчитывая что-то в уме. — Но может хватить и пятнадцати.

Прежде чем ответить, Аркат вновь все обдумал.

— Хорошо, — согласился он. — В этот Лабиринт мы пойдем все. Что от нас требуется?

— Спасибо, Аркат. Настройтесь на частоты Гвардии Ворона, командор Агапито предоставит подробную информацию. Пожалуйста, раздели своих Кустодес поровну между всеми группами. Агапито, ты возглавишь первую группу. Аркат, тебе я поручаю командовать второй. Старший сержант у нас Нестил, верно?

— Да, лорд, Нестил старший, — ответил Агапито.

— Тогда он возьмет третью группу. Продвигайтесь боевыми отделениями по пять человек на расстоянии в десять метров между каждыми двумя и с интервалом в двадцать метров между отделениями. Все ясно?

— Да, лорд, — сказал Агапито. — Я начну инструктаж.

— Работа кажется слишком опасной ради сомнительной награды, — произнес Аркат. — Надеюсь, оно того стоит.

Примарх обдумал слова Арката, затем ему понадобилось с минуту времени, чтобы оценить дальнейшие действия. Когда Гвардия Ворона войдет в Лабиринт, Коракс и его воины уже не смогут повернуть назад. Активируются смертельные ловушки и системы защиты, отрезав все пути к отступлению. Им придется либо добраться до хранилища, либо погибнуть. Командир Гвардии Ворона не сомневался, что генотех является ключом к сопротивлению Хорусу, и не важно, какие жертвы следует принести, чтобы добыть его.

— Стоит, кустодий, — заверил Коракс Арката. — Император не приложил бы столько усилий, чтобы защитить нечто, не имеющее ценности. Генотех содержит секреты нашего создания, благодаря которым войска Императора умножатся стократно. Когда Гвардия Ворона нанесет удар по Хорусу, ты поймешь, что сделал правильный выбор.

— Если мы выживем, — заметил Аркат.

— Это уже зависит от твоей дисциплинированности и скорости реакции, — ответил Коракс. — Не сомневаюсь, у Кустодес они на должном уровне.

Кивнув, Аркат вернулся к своим людям. По огромному залу загрохотали сапоги, когда Гвардейцы Ворона заняли указанные позиции. Коракс не слушал переговоры по воксу. Он закрыл глаза, представив Лабиринт. После завершения строительства сюда не ступала нога человека, поэтому примарх знал его изначальную планировку по схемам, которые вживил ему Император.

Повелитель человечества спроектировал структуру, чтобы перехитрить любого противника, но передал Кораксу достаточно знаний, тем самым предоставив ему преимущество. Теперь только от примарха зависело принятие правильных решений. Еще на Ликее старик Геб научил Коракса взламывать замки, но сейчас ему предстояло вскрыть сложнейший замок во всем Империуме, который создал сам Император.

Он сделал глубокий вдох, сосредоточившись на первых пятидесяти метрах Лабиринта. По тому, как воины преодолеют это расстояние, он поймет, можно ли взломать структуру. Если же нет…

Коракс выругал себя за минутное сомнение. Поражения не будет. Он не мог допустить его. Примарх не сказал Агапито, но в расчетах он допускал десять процентов потерь. Если все так и случится, то он не может позволить, чтобы Кустодес и Гвардейцы Ворона, которым предстоит отдать свои жизни в Лабиринте, умерли напрасно.

Он выдохнул.

Пора было начинать.

Сквозь растрескавшиеся плитки крыши проникал гул воздушных барж, непрерывным потоком несущихся по грязному небу Киавара. Из-за постоянного дребезжания то и дело сыпалась пыль, блестящая в солнечном свете, который пробивался сквозь щели между плохо подогнанными настенными плитами. В рабочей лачуге царила тьма — за исключением этих лучиков, создававших тусклое пятно света в центре комнаты и высвечивавших машины и инструменты вдоль стен. В воздухе стоял густой запах ржавчины, с небольшого кульверта под сломанной раковиной в стене напротив двери капала вода.

Омегон услышал шаги по металлическому помосту. Скрытый тенями, он оставался неподвижным, продолжая сжимать болтер.

Дверь со скрипом отворилась, и на свету закружились хлопья окисленного железа. Снаружи дверь освещал стробирующий фонарь, свет которого мерцал в красном тумане загрязненного ржавчиной воздуха. В проеме возник силуэт в свободном мундире и мешковатых штанах. Пришедший бросил опасливый взгляд через плечо, прежде чем переступить порог и затворить за собой дверь, скрыв навигационные огни пролетавшей мимо воздушной баржи.

— Советник Эффрит? — позвал человек, ступив в тонкий лучик света. Его зрачки были расширены в безуспешной попытке проникнуть сквозь покров сумрака. От Омегона не укрылось, что пришедший носил одежду хорошего покроя, в стиле, предпочитавшемся членами гильдий до прихода Механикум. Фигура мужчины была скрыта под слоями расшитых узорами одеяний, но по изможденному лицу и рукам, увитым выступающими венами, Омегон понял, что тот едва держится на ногах, его кожа сморщилась от десятилетий антиагапики. Голос его оказался столь же тонким, как и тело. — Это Арманд Элоки.

— Я вижу, кто ты, — произнес Омегон. В горле примарха завибрировал модулятор, прибавив голосу две октавы. — Добро пожаловать.

— Я не вижу тебя, — заявил Элоки.

— Так пока будет лучше, — ответил Омегон. — Слева кресло. Располагайся.

— Так встречаться довольно рискованно. — Взгляд Элоки нервно метался, не в силах обнаружить Омегона. Он не садился.

— За тобой никто не следил, — уверил его примарх. — Ты вернешься обратно в гильдию так же, как попал сюда, не возбуждая подозрений.

— И все же это ничем не оправданный риск.

— Пожалуйста, присаживайся, мастер гильдии, — сказал Омегон. — Нам придется немного подождать.

— Подождать? — В голос Элоки вкралась паника.

Омегон улыбнулся во мраке. Хорошо, что мастер гильдии со своими союзниками ничего не принимали на веру. По правде говоря, у них не было причины для подозрений. Механикум не догадывались о готовящемся заговоре, но Омегону, предпочитавшему постоянную секретность, требовалось, чтобы его пешки всегда оставались бдительными. К тому же нервозность ослабляла их позиции в ходе переговоров.

— Садись. — Омегон не рявкнул и не прорычал это слово, но лишь добавил толику той властности, благодаря которой его воины бесстрашно шли в бой, а оперативники отправлялись на самоубийственные задания.

Элоки нерешительно сел в шаткое кресло, обивку которого протерли поколения рабочих, приползавших в эту нору, чтобы насладиться недолгим отдыхом после работы на верфях внизу. Им не пользовались уже многие годы с тех пор, как пришли Механикум.

— В последнее время твои дела идут неважно, — раздался из мрака тихий, сочувственный голос Омегона. — Некогда твоя гильдия властвовала над Киаваром, а теперь ты превратился в служку Механикум. На тебя, мастер гильдии, трудился целый континент, а население луны в поте лица добывало руду и минералы для гильдейских мастерских. Ты был могущественным и купался в роскоши. Скучаешь ли ты по тем временам, мастер гильдии?

— Конечно, — ответил старик. — Псы с Марса своей глупой иерархией и культами порушили все, что можно было. Мы теперь уже не способны поставить штамп или закрутить болт, чтобы они при этом не следили за нами своими искусственными глазами и не вели подсчеты в механических мозгах. Объедки со стола — вот чем нам приходится довольствоваться. Им не хватает храбрости разделаться с нами окончательно, поэтому они разоряют гильдии, выжимают их досуха, чтобы в конечном итоге мы сами распались, оставив им все богатства Киавара.

— И ты хочешь получить власть обратно, — поднажал Омегон. — Это понятно. Зачем тебе быть рабом далекого безразличного Императора и магосов Марса, когда твои залы наполовину опустели, на столы нечего поставить, а сокровища разграблены?