Miraculum - Елена Виа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— она же тебе говорит, что у нее есть мечта, она хочет заниматься спортом. У неё есть любимый человек в конце концов.
— ты хочешь сейчас об этом поговорить? — коварно усмехнулась Алевтина.
— да, хочу! — воскликнула женщина. — Я хочу, чтобы ты её услышала.
— тебе родители свободу дали, так чем все закончилось?
— речь не обо мне. Не надо меня сюда впутывать. Ты ничего не знаешь обо мне.
— не знаю?! — возмутилась Алевтина, — я знаю достаточно, чтобы чётко представить, к чему приведёт твоё воспитание!
Разговор пошёл по очередному кругу. Теперь и Марина поняла, что женщине бесполезно доказывать её неправоту. Она словно упертый баран, что рвётся в одни закрытые ворота, не обращая внимания на множество открытых других.
— откуда вам знать, что Марина Ильинична подаст мне плохой пример? — Мирослава решила вступить в разговор. Она надеялась, что вместе с Мариной им удастся достучаться до Алевтины.
— вот! Вот они твои гены! Посмотри, как она со мной разговаривает! — показывала дама пальцем на девочку.
Алевтина хотела упрекнуть Марину, но вместо этого сделала тайное явным.
— что значит «твои гены»? — испуганно спросила Мира, глядя в глаза Марине.
Она бы могла понять выражение «ваши гены», что было бы отсылкой к ее семье по линии мамы Маши. Но слово «твои» говорило само за себя.
— Алевтина, мне кажется, что вы сейчас ведете себя неподобающим образом. — обратилась к женщине Марина.
— не тебе меня жизни учить! Ты как была безответственной и легкомысленной, так и осталась такой. — Алевтина села на скамейку рядом с девушкой. Она гладит её по голове и причитает, — из памяти Миши и Маши я не хотела тебе ничего говорить. Родители тебя удочерили. А мать твоя биологическая вот стоит! — женщина указала на Марину.
У Марины сердце в пятки ушло. Этого стоило ожидать от Алевтины. Тётке сказать правду будет намного выгоднее в своём положении, чем молчать. Так Мирослава точно не захочет оставаться с Мариной, посчитав её предателем. Но девушка только рассмеялась.
— тётя Аля, ну вы могли что-то другое придумать, — с улыбкой сказала она, — зачем вы так обижайте моих родителей. Они же все видят с небес. — потом её лицо стало серьёзным, — не надо так нагло врать. Ведь правда, Марина Ильинична?
Марина стояла молча в растерянности. Реакция девочки не даёт ей никак определиться с правильным ответом. Вроде как Мира не поверила в слова Алевтины, но раз на то пошло, то у женщины наверняка есть доказательства.
— Алевтина, оставь нас, — строго попросила Марина.
— ещё что для тебя сделать? — съязвила она.
— оставь. — настойчиво требовала женщина.
— тётя Аля, уйдите, пожалуйста. — неожиданно сказала Мира.
Девушка всматривалась в Марину и по её виду поняла, что от неё скрывают серьёзные вещи и этот бред с её удочерением может оказаться реальностью. Здесь и сейчас она хочет знать правду.
— уйдите! — уже не сдерживая свои эмоции крикнула на тетку Мира.
— тьфу, — плюнула в сторону женщина, — я там буду.
Уходить она далеко не собиралась. Женщина взяла пакеты и села на другую скамейку. Она видела Марину и Миру, но не могла слышать их разговоры.
Девочка смотрела на Марину глазами требующих объяснений. Женщина села обратно на свое место.
— мне тогда было столько же, сколько тебе сейчас, — Марина начала рассказ издалека. Она не смотрела на Мирославу. Её взгляд был устремлен вперёд. Только так женщина сможет объяснить все, не упустив ни одной важной детали. А Мирослава, напротив, пронзала Марину взглядом. — я тренировалась в Москве у очень известного тренера. В один из дней я встретила его. Того, кто вскоре стал твоим отцом. Жила я, можно сказать, одна. Бабуле особо дела до меня не было. Она жила в обнимку с телевизором, жаловалась на свое здоровье и врачей. Так и получилось, что даже в эпоху технологий и интернета, где все подробно описано, я не понимала, к чему могут привести настоящие взрослые отношения между мужчиной и женщиной. В этом плане мне не хватило наставлений мамы. И вот однажды, мой парень говорит, что ему предложили новый контракт и он принял решение уехать. Как я уже говорила, хоккей оказался для него дороже меня. Прошло время, я узнала, что в положении. Честно признаюсь, что первой мыслю стал аборт. Я мечтала о Кубке Льда, так же, как и ты, и не хотела заковывать себя в кандалы из пелёнок. Маша не могла иметь детей, поэтому изъявила желание тебя забрать. Этот договор нас абсолютно устраивал: у меня появилась возможность реализовать свою мечту, у Маши ребёнок, а у тебя мама.
Это было все, что хотела сказать Марина. Она подняла взгляд на девочку, глаза которой уже были полны слез. Но Мира не плакала. Она уже исчерпала все слезы, когда ей сообщили о смерти мамы Маши. Девушка просто смотрела на Марину. Женщина скоротечно меняла свои роли. От простого тренера до тети, а затем матери.
— Алевтина боится, что ты рядом со мной наделаешь таких же ошибок. — добавила Марина.
Она подняла руку, чтобы обнять девушку, но Мира резко отмахнулась. В это невозможно было поверить. Она сходила с ума от потрясений. Как можно пережить морально столько несчастий: смерть родителей, авария, перелом ноги и вероятность никогда не вернуться в фигурное катание, суд, жизнь с тёткой в Иркутске и страшная правда об удочерении. Она не удивиться, если Лёша завтра напишет скажет, что им нужно расстаться. Мирослава больше не хотела ничего слышать. Она утерла слезы обиды на свою жизнь, взяла под мышку костыли и пошла в больницу.
Марина не стала её догонять и пытаться что-то ещё объяснять. Все уже было сказано сполна. И что-то внутри Марине тихо шептало, что на суде она увидит дочь в последний раз.
Алевтина подхватила пакеты и бросилась за Мирославой. Но девочка на неё накричала и потребовала оставить в одиночестве.
— Довольна? — со злостью сказала Марина, продолжая сидеть на скамейке. — доломала жизнь бедной девочке.
— это ты её сломала ещё много лет назад.
Алевтина продолжала выставлять крайней Марину. Она не замечала хорошие вещи, такие как любовь и забота Марии и Михаила. Аля не отдаёт себе отчёт, что своими руками вскрыла гробницу семейных тайн, из-за чего и обрушила на ранимое детское сердце непосильную ношу.
— если она с собой что-то сделает, то я тебе жизни не дам, — впервые Марина кому-то угрожала. Но что она точно
