Бастиано Романо (ЛП) - Хантингтон Паркер С.

— Обмен?

Что ему может быть от меня нужно?

— Да. Я стану менее… непостоянным, — он подбирал слово, — если ты начнешь следовать правилам. Они существуют для твоей безопасности.

Я не могла понять, что это за предложение. Что он вообще от этого получит?

— Договорились, — наконец, согласилась я.

Он кивнул, повернулся и выбил дверь ногой, как будто это было легко. Дерево затрещало и разлетелось на куски. Я с открытым ртом смотрела, как он перешагивает через беспорядок, и удивлялась, почему он не сделал этого с самого начала.

ГЛАВА 18

Единственное, что кажется правильным.

это то, что неправильно настолько, насколько это возможно.

Мэгги Холл

АРИАНА ДЕ ЛУКА

С тех пор как я познакомилась с ним, я заметила в Бастиано Романо три вещи — и все они не сулили ничего, кроме неприятностей.

Во-первых, когда мне казалось, что я наконец-то знаю его, понимаю хоть какое-то подобие его мотивов и могу наконец-то подготовиться к борьбе с ним, он вырывал у меня ковер из-под ног, и я снова оказывалась на исходной позиции. В полной растерянности. Хуже всего было то, что я хотела узнать его по причинам, которые, как мне не хотелось признавать, выходили за рамки служебного долга.

Во-вторых, он не отвечал ни перед кем, кроме себя. Может, Ашер и владел этим рестораном, но по причинам, которые я отказывалась признавать, персонал отвечал Бастиану, уважал и восхищался им. С ним было ужасно иметь дело, но по большей части он относился к своим сотрудникам вполне справедливо и успешно управлял одним из самых впечатляющих ресторанов и баров в мире. Тем не менее, тот факт, что он всегда контролировал всех и себя, в лучшем случае приводил меня в замешательство.

В-третьих, Бастиано знал, насколько он привлекателен, и пользовался этим так, словно это было еще одно оружие в его и без того впечатляющем арсенале. Я редко видела Бастиана в баре L'Oscurità, но когда видела, наши глаза всегда находили друг друга, и его глаза тлели, пронизывая меня насквозь и вторгаясь в мое пространство, как продавцы поддельных футболок во время игры Lakers.

Но, несмотря на то, что в последнее время я редко видела его, я чувствовала его. Я чувствовала его, когда занималась с Тесси в комнате отдыха, а она пристально смотрела на меня глазами, похожими на глаза ее брата. Я чувствовала его, когда он входил в комнату, и волосы на моем затылке вставали дыбом, как у собаки. И уж точно я чувствовала его каждый раз, когда таскала сотни фунтов льда из подвала, благодаря правосторонней смене, которую мне не следовало назначать.

Мне следовало бы обналичить свой выбор смен, который я выиграла в споре с Бастиано, но я была просто благодарна ему за то, что он решил оставить вопросы о том, откуда я знаю об Эмили. Итак, я подняла свой последний за ночь груз льда и почти сразу же уронила его, так как спина отказала.

Я наклонила голову вперед, прижав ее к стене.

— К черту мою жизнь.

— Вот оно, отношение к делу. — Присутствие Бастиана наполнило комнату.

Я заставила себя не застонать. В этот момент я чувствовала себя слабой. Физически, но и душевно. И последним, кто должен был видеть меня слабой, был Бастиано Романо.

Я отвернулась к стене.

— Я знаю, что это нормально для нас — ты толкаешь, а я тяну, или что-то еще, — но не могли бы вы помочь, мистер Романо? Только сегодня. Потому что я не могу. Просто не могу. — У меня болели плечи и спина, а ноги с трудом удерживали вес моего тела. Он уже издевался надо мной вчера, и если он сейчас ткнет пальцем в медведя, я поклянусь, что укушу его.

Он сделал шаг ближе.

— Бастиан.

— Что?

— Зови меня Бастиан.

Я прижалась лбом к стене, не решаясь взглянуть на Бастиана. Электрическое напряжение, которое возникало между нами всякий раз, когда мы оказывались рядом, было не иначе как опасным.

— Что это значит?

Я сжала брови, одновременно пытаясь и не пытаясь расшифровать его тон. В нем не было той язвительности, которую он обычно проявлял ко мне. Чувствовал ли он себя виноватым, видя меня в таком состоянии? Я сомневалась в этом. Этот человек был холоднее кубика льда, замороженного в иглу на Южном полюсе.

Он продолжил свой подход.

— Может быть, мне немного не по себе.

— Что случилось… — Я углубила голос и насмешливо сказала: — «Этот разговор ничего не изменит»?

— Не изменил.

Его голос был ближе, но я все равно не повернулась. Наверное, мне следовало бы поговорить с ним, не уставившись в стену, но я не могла.

Он продолжал, в его тоне не было и следа насмешки, хотя я знала, что он издевается надо мной:

— Я был человеком, когда говорил это, и я человек сейчас. Люди обычно помогают, когда видят, что другому грозит опасность.

Неверие охватило меня, и я разразилась огромным смехом.

— Помочь? Ты сам поставил меня в такую ситуацию. Как ты собираешься помочь?

Я вздрогнула, когда кончики его пальцев коснулись моей шеи, но не отстранилась.

— Что ты делаешь?

Он не ответил. Вместо этого он собрал мои волосы и откинул их в сторону, обнажив шею. Его большой палец провел по стройному затылку раз, два и на третий раз сильнее. Я сдержала стон, в голове все перевернулось, а дыхание стало сбивчивым.

Его руки переместились на мое плечо.

Не может быть.

Он делал мне массаж.

Бастиано Романо — из чертова преступного синдиката Романо — делал мне массаж.

Я прильнула к нему, когда его руки прошлись по моей спине. Я уже думала, что не смогу позволить себе массаж за четыреста долларов в час, который предложила Дженн, но это… Это казалось мне еще более непозволительным.

Я не остановила его, хотя должна была. С каждым днем пребывания здесь я все глубже погружалась в чары этого прикрытия. Раньше такого не случалось. Конечно, некоторые обложки меняли частички меня, но ни одна из них не овладевала мной. Я никогда не теряла себя в задании. Может быть, дело было в людях — Бастиане и Тесси, а может быть, в том, что я сама была своей обложкой. Я потеряла себя в этом.

Ну, может быть, немного и в Бастиано.

Одна рука обхватила меня за талию, удерживая на месте, а другая сильнее вдавилась в узел под моим плечом. Я впилась передними зубами в нижнюю губу, отказываясь показать ему, как это приятно. Его рука раскинулась по моей талии, ее размер поглощал мою кожу, в то время как другая рука работала над моими нервами.

Мои глаза закрылись, и я сдалась. Я сжала руки в кулаки.

— Сильнее.

Мольба вырвалась наружу, как сахарная пудра, пропущенная через сито, и разбитые комки разлетелись на мелкие кусочки, а затем упали на пол рядом с моей решимостью. Я не могла просить его об этом. Но я это сделала, и не могла взять свои слова обратно, поэтому старалась молчать, пока он продолжал.

Он полностью остановился, прежде чем начать снова, на этот раз сильнее, давая мне то, чего я отказывалась признать, что хочу. Его дыхание обдувало открытую кожу моей шеи, и я впилась ногтями в бедра, пока на плоти не образовались маленькие полумесяцы.

— Бастиан, это плохая идея.

Мое тело противилось моим словам, встречая его кончики пальцев, умоляя о большем. Я откинула шею в сторону, и он провел ладонью по моему плечу и затылку, лаская его. Если бы я закрыла глаза и позволила себе забыть обо всем — забыть о том, где мы были, кто мы были, и о ненависти, которую мы разделяли друг к другу, — то смогла бы убедить себя, что мы были любовниками, затуманившими крошечную комнату своей похотью.

И, черт возьми, это было так приятно. У меня никогда раньше не было пороков, но я представляла, что бороться с ними — это так, а поддаваться…

Так будет лучше, — прошептал этот толчок в моем животе.

Она права, согласилось мое сердце.

По правде говоря, мне это было необходимо. У меня болела спина. Болели ноги. Никакие физические нагрузки в бюро не подготовили меня к тому, чтобы таскать сотни фунтов льда и водки вверх и вниз по лестнице целый день.