Что в имени тебе моем... - Екатерина Кариди

— Не надо сердиться, он хочет снять проклятие с дома Владыки Зимруда.

— Я очень уважаю Владыку, но причем здесь моя дочь? И вообще, почему вы, — он указал пальцем на них обоих, — Решили вдруг помогать светлому мальчишке?

— Иссилион, — начал Горгор, — Зимруд мой внук. А Нитхиль была дочерью Кариса.

— Пойми, — Карис постарался быть убедительным, — У нас нет выбора…

— Ладно, но причем здесь моя дочь?

— Та колдунья, что наложила проклятие на дом Зимруда, сказала, что снять его можно с помощью девушки. Особой девушки, Такой, как твоя дочь. Поверь, мы искали…

— Какого черта! — Иссилион разозлился, — Чего вы хотите от моей девочки!

— Я подозреваю, нет, я даже уверен, что Зимруд должен будет взять ее в жены. Правда есть еще одно условие, которое он должен будет выполнить, но оно записано в свитке. А прочитать его может только Зимруд.

— В жены, — задумался водный дух, — В жены, говоришь… Но если хоть один волосок упадет с ее головы!

— Я дам тебе священную клятву.

— И я.

— Хорошо. Я спрошу у ее матери, если она согласится, Надин придет в Симхорис.

Иссилион поднялся облаком и ушел в небо, чтобы прийти дождем в пустыню, к женщине, от которой у него есть дочь. Просить прислать ее в город. А два духа, глядя ему вслед, подумали, что уже староваты для такой нервотрепки. Скорее бы все закончилось, и настали тихие спокойные денечки, чтобы все стало как прежде, когда не надо было никуда бежать и суетиться, а злыми в доме даже и не пахло.

Михель скучал.

Да, он только сегодня ночью избавился от ненавистного Баллерда и его недоучки-колдуна Грофта, и теперь стал намного сильнее. К сожалению, до полной силы ему еще далеко… Приятно было совратить эльфа и умертвить Эзара, но и эти забавы уже закончились, и теперь придется какое-то время ждать, пока придет время действовать. Ему даже развратничать не хотелось, пропал вдруг интерес к сексу. Что в нем может быть интересного, если нет никакой достойной интриги! Михель все больше задумывался о том, что неплохо было бы вообще остаться человеком, ну, то есть в теле человека, разумеется, со всеми талантами и силой злого. Черт, ему нужен мальчишка темный. Без него ничего не получится. Злой, конечно, умел ждать, но вынужденное ожидание его страшно озлобляло. Придется от скуки понаставить на местной челяди меток, в конце концов, ему нужны пешки, а заняться все равно нечем. И еще контролировать Элению, девчонка подает большие надежды.

Глава 19

Дагон решился снова прийти к Янсиль. Он не был у нее три ночи, должна же она за это время остыть и простить его. Он во всяком случае надеялся. Фрейс перехватил темного раньше, хотел предупредить.

— Дагон, тут такое дело…

— Говори.

— Я думаю, тебе не стоит появляться, у тебя будут неприятности.

— Какого черта?

— Горгор вернулся, а с ним Карис. Они сегодня о чем-то говорили со светлым. Что-то о проклятии.

— Со светлым?

— Да, он принес принцессе клятву.

— Когда?!

— Вчера, мы видели. Старшие были не против. Знаешь, она ведь их внучка, имеют право. Думаю, тебе не стоит пока туда соваться. Пока не забудутся те твои «подвиги»…

Не стоит соваться! Не стоит?! Даг готов был лопнуть от злости. Значит, Лей будет приносить ей клятвы, а ему не стоит соваться?! Стоять в сторонке и смотреть, как Лей окрутит его девушку?!

— Я сам знаю, что мне стоит делать, а чего не стоит!

Вот так всегда. А ведь Фрейс хотел как лучше, темному стоило к нему прислушаться, но Даг был не в себе. Темный вихрем влетел на террасу, однако там его уже ждали. Собрались почти все. Впереди стоял Горгор, скрестив руки на груди, Рядом с ним Карис.

— Далеко собрался?

— К принцессе Янсиль. Навестить.

Горгор смотрел на темного, и мальчишка нравился ему. Очень нравился, больше, чем правильный и чистый светлый. Была в нем неукротимая страсть и невероятная, дикая сила. Старый дух земли вздохнул, темный напомнил ему его самого в молодые годы.

— Тебе к ней незачем ходить.

— Это мое дело.

— Что ты делаешь по ночам в ее комнате, ответь?

Темный напрягся и сжал кулаки, от этого ночь еще темнее стала вокруг него, лицо выражало упрямую решимость. Он молчал, но умудрялся делать это так, что аж воздух звенел вокруг. Наблюдавший из кустов Фрейс был поражен, оказывается, молчать можно громко.

— Молчишь? Как ты посмел распускать руки, пугать девочку? Отвечай.

— Я не стану ничего вам отвечать. Это мое дело. Мое и ее. И никого больше.

— Нет, мальчишка, это, прежде всего, наше дело, — Карис не выдержал, — Мы запрещаем тебе.

— Плевал я на ваши запреты! Не пустите добром, пройду силой.

Дагон тяжело дышал, заливая мраком всю террасу, Горгор невольно залюбовался. Юный темный был грозен и прекрасен, как бывает прекрасен дикий шторм в океане или песчаная буря, и, к сожалению, так же неуправляем.

— Он, конечно, любит девочку, но он не станет с ней считаться, он просто возьмет свое, — думал Горгор, — Он опасен.

Старый дух земли вздохнул, у него оставалась еще одна последняя печать, из тех, что оставили добрые для защиты дворца, придется прибегнуть к крайней мере. Горгор вытянул вперед правую руку, обращаясь к темному:

— Я вижу, ты силен, темный, и ты готов воспользоваться своей силой во зло. Подумай об этом. А еще о том, что не все можно взять силой. Запрещаю тебе доступ к покоям принцессы.

После этих слов свет зажегся на конце указательного пальца его правой руки, и в воздухе возникла огненная печать. Остальные застыли, глядя, как Дагон, пытается прорваться силой. Темный был очень, невероятно силен, но преодолеть печати не смог. Он стоял, дрожа от обиды, злости и бессилия.

— За что?! Я люблю ее! Я хочу взять ее в жены! За что?!

— Но она тебя не хочет.

— Неправда! Она меня хочет, она сама не знает, чего хочет! Она захочет, мне надо просто поговорить с ней!

— Нет. Ты готов даже насильничать, лишь бы добиться своего. Ты к ней больше не войдешь.

Дагон исчез раньше, чем они увидели слезы на его глазах.

Злой как обычно прогуливался на террасе, когда увидел темный вихрь, проносящийся мимо.

— Кажется, нашему темному мальчику накрутили хвост местные? — Михель ухмыльнулся и окликнул темного.

Однако Дагон был не в состоянии не только разговаривать с кем-то, но даже просто слышать, что ему говорят. Сердце его горело от обиды, глаза жгло, а в ушах звенели слова Горгора:

— Запрещаю тебе доступ к покоям принцессы.

Как они могут так с ним поступать?! Как?! За что?! За что?!

Даг был готов крушить все вокруг, унесся подальше в горы и там, обрушивая одно ущелье за другим и проносясь под градом камней, он немного пришел в себя. Потом, наконец, забился в свой любимый скальный колодец и дал себе волю. Он не хотел плакать, но слезы текли из его глаз сами и рыдания сотрясали его грудь. Как же ему было больно! За что?!