Рубежник (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Не знаю, что происходило в душе у Маргариты. Но спустя секунд пять, бесконечных пять секунд, она заговорила.

— Вы знаете, где усадьба Большое Поле?..

Я записывал все торопливо, порой переспрашивая, порой удостоверяясь, что понял все верно. И в какой-то момент даже был почти согласен с Ингой и Григорием. На кой черт тащиться хрен знает куда, чтобы найти приключений на свою задницу? Ведь лешачиха и правда не вышла к людям.

— Далеко? — спросил бес, как только я закончил разговор.

— До Большого Поля минут тридцать, а потом… хрен его знает, сколько потом еще. Поглядим. Отступать уже поздно, да и некуда.

Я еще раз посмотрел на два огромных пакета, в которые рассовал покупки и свой рюкзак. Да уж, и это все на своем горбу придется тащить. На всякий случай я захватил куртку. Еще рюкзак набил разным — от теплого покрывала, до нехитрых фруктовых пюре и воды. Последнее уже приготовил Димке. Он, наверное, голодный. Нормальную еду после голодухи ему нельзя.

Для себя я ничего не брал. Разве что сменил обувь. Вместо кроссовок надел резиновые невысокие сапоги.

Ехали мы под вечер, на этом настоял бес, поэтому непонятно, сколько там пробудем. Да опять же — болота. Блин, чем дальше все заходило, тем явственнее я понимал — затея так себе. И лишь образ пацана, который глядел на меня с фотографии аккаунта соцсети убеждал, что все не зря. Есть только одна сила, которая может его спасти — я. Потому что всем остальным пофиг.

За всю поездку до Большого поля Григорий не проронил ни слова. Даже не просил включить музыку. Да и сам я молчал. То ли концентрировался, то ли нагонял себе жути. Непонятное состояние.

Большое поле можно было назвать пригородом Выборга. Деревенька на пятьсот человек, много новеньких дач, что опять же, не вызывает удивления. Когда-то давно была финской, даже сохранились какие-то строения. С другой стороны, в наших землях все так или иначе связано с чухонцами. Тьфу ты, вот ведь, как Григорий заговорил.

Подытоживая — ничего примечательного. Наверное, тут и нечисть своя есть, как иначе? Но в целом, деревня как деревня.

Я заехал в Большое поле, миновал ту самую усадьбу — главный памятник местной архитектуры — и вывалился на проселочную дорогу. Замелькали мимо домики, которые скоро сменились полем, а затем густым лесом. Хорошо, что летом ехали, после обильных дождей здесь бы точно увязли. Да и хоть как-то, но тепло.

То и дело приходилось останавливаться, чтобы свериться с «картой» Маргариты. Солнце медленно и настойчиво клонилось к горизонту, а я все больше нервничал. Мне не улыбалось бродить по лесу в потемках. Пусть рядом и будет бес. Вот только у него пограничное расстройство личности или как это называется?

Однако именно Григорий и понял, когда стоит остановиться. До описанной Маргаритой точки мы не добрались, когда бес подал голос.

— Тормози, тормози.

Я остановился и вышел из машины. Григорий выбрался из портсигара. Интересно, я когда-нибудь привыкну к вывертам магии? До сих пор смотрится дико.

Кстати, выглядел он забавно. Надел какую-то зеленую рубаху, свободные штаны и подтяжки. Сказал, что едва ли Большаку его модная одежда понравится.

— Ты это, если поймешь, что я не в себе, сразу обратно засовывай, — предупредил он.

— А как это — засовывай?

— За шкирку берешь и в портсигар. Я, хозяин, такие моменты плохо чувствую. Могу делов натворить.

На том и сошлись. Я закрыл машину, надел рюкзак, схватил пакеты и шагнул в сторону леса. И тут же был остановлен гневным окриком.

— Лешему подношение!

Блин, совсем забыл. Это хорошо, что рядом бес. А то все путешествие закончилось бы не начавшись.

Пришлось все ставить на землю и доставать одну из многочисленных тандырных лепешек. У меня от запаха даже в животе заурчало. Я ковырнул кунжутную семечку, раскусив передними зубами.

— Вон туда! — указал бес на небольшой трухлявый пенек.

Я положил лепешку, которая заменяла хлеб. Посыпал на пенек рядом земли, как учил Григорий. Бес стоял в роли сурового экзаменатора, присматривающего за неуспевающим двоечником. Разве что изредка кивал.

Обычно лешему приносили много чего. Григорий рассказывал, что очень нечисть эта любит сладкое. Тот же крендель, посыпанный сахаром, или булку ярмарочную. Но то несут, когда у тебя к лешему прямой вопрос или просьба. Мы же здесь мимоходом и попросту выказали дань уважения, не более. Да и не нужно сладким особого внимания привлекать. Только хуже будет.

— Дедушко, прими скромный дар от рубежника. Без злого умысла или корысти в твои леса вхожу.

Верхушки деревьев зашумели, да почти сразу успокоились. Никто не появился, лепешка не исчезла, а земля вокруг пня на разметалась. Чуда не произошло. Может, это даже к лучшему?

Григорий опять удовлетворенно кивнул, видимо, именно на такой исход и рассчитывал. А затем разрешил мне идти. Вроде как все под контролем.

Я подхватил пакеты и зашагал за бесом. Лишь спустя минут пять понял, вернее ощутил нечто странное. А именно — ручки не резали ладони. И вообще не сказать, чтобы мне было тяжело, хотя передачек для чертей набрал изрядно. Значит, хист помогает.

Поначалу Григорий вел себя нормально. Но постепенно стали проявляться все те странности, которых опасался бес. То он вдруг ни с того ни с сего зачешется с такой яростью, будто у него блохи. Или вши. Не силен я в паразитах, которые обитают на нечисти. Порой начинал рычать совсем как собака. Протяжно, зло, точно ощущая что-то.

Чтобы хоть как-то отвлечь беса, я решил с ним заговорить.

— Я думал, что леший к нам выйдет.

— Много чести к каждому рубежнику выходить, — зло ответил Григорий. — Тем паче ты подношение дал, да дальше пошел. Вопросом не озадачил. Да и не понравилось бы тебе, выйди леший.

— Почему же?

Григорий в очередной раз недовольно тряхнул головой.

— Непростая это нечисть. Даже мы ее побаиваемся. В своих владениях сильны они. Да и никогда не угадаешь, какой у него характер: злобливый, насмешливый, веселый. Какое настроение сегодня у лешего.

Солнце стремительно шло к горизонту. И если раньше лес разрезали на части лучи, то теперь постепенно подкрадывалась тьма. Нет, бес говорил, что приходить к чертям лучше вечером, но найдем ли мы их в ночи?

Григорий уж окончательно потерял связь с реальностью. Он опустился на четвереньки, водил носом вокруг и что-то бормотал. Поэтому я схватил беса за шкирку и поднял в воздух. Тот сучил ногами, сжимал кулаки, но особо не сопротивлялся.

— Куда идти? — спросил я напоследок.

— Туда, смотри меж двух деревьев поломанных. Чую, паскудников, чую мерзопакостников!

Я поднес беса к портсигару и того втянуло внутрь. Словно в артефакт оказался встроен мощный пылесос.

И зашагал по заданному направлению. Портсигар немного попотряхивало, после чего Григорий успокоился. Я меж тем выбрался на небольшую полянку вокруг заболоченной местности. Вокруг, конечно, еще было не болото, но воды вдоволь. Резиновые сапоги — это хорошо и предусмотрительно, но как бы не оказалось, что надо было захватить охотничьи, которые до бедер.

Однако больше всего меня ошарашила не природа, а лежащая на полянке девушка. Даже не знаю, как она могла здесь оказаться, да еще в таком наряде.

Короткий топ с огромным вырезом, откуда почти вывалились все достоинства. Задранная до пупа мини-юбка, разорванные колготки в сеточку. Те самые, которые у нас именовались не иначе, как блядские. В таких обычно только до кровати доходят. Туфли опять же, на высоком каблуке.

И внешность такая… не знаю, как объяснить, вызывающая, что ли. Губы пухлые, волосы блондинистые, глаза большущие. Не хватало только таблички: «Анжелла, проститутка».

— Ой, хорошо, что вы проходили. Я уже отчаялась. Заблудилась, ногу поранила. Помогите мне, я для вас что хотите сделаю.

Да даже в порнофильмах сюжет более глубок и нетривиален. Девушка же невзначай поправила грудь, хотя та чувствовала себя очень хорошо. И даже губу закусила. Угу, явно от желания скорейшего спасения.