Рюрик. Полёт сокола - Михаил Задорнов

Между тем Свен и Дан подошли к дозорным вплотную, и Свен подал условный знак.

Через мгновение оба дозорных — пожилой и молодой — лежали на деревянном помосте с разрезанными глотками. А «ожившие мертвецы» потягивали пахучий эль из кувшина.

— Вон там дом ярла, а вон дом хёвдинга драккара «Молот Тора», чуть ниже дом хёвдинга «Морского волка», а там… Думаю, сначала нужно напасть на эти дома, а уж потом рубить остальных, — молвил спокойно Свен, указывая рукой на лежащее чуть ниже селение.

— Согласен, — кивнул Ольг, — а вон и наши лодьи показались, сейчас будут входить в фиорд. — Он оглянулся назад и увидел поднимающихся по неширокой тропе остальных ладожцев. — Пора начинать!

Ольг с бывшими пленниками и десятком ладожан рванулись к дому ярла, редкие утренние прохожие, ещё разомлевшие от вчерашнего пира, едва успевали схватиться за оружие, как тут же гибли от горящих праведной местью словенских рук. Крепкие ворота подворья ярла были заперты.

— Здесь у него сторожевые псы и охрана, пока будем пробиваться, Финнбьёрн может уйти через хозяйственный двор, — бросил на ходу Дан, — надо зайти с чёрного хода!

— Пятеро здесь, остальные со мной! Собак уберёшь! — Ольг на ходу подал десятнику свой лук и колчан со стрелами. Пробегая за бывшими викингами вдоль забора, повелел: — Рабов не трогать, рубить только тех, кто с оружием будет сопротивляться, нам нужен ярл!

Они вышибли небольшую калитку и влетели в хозяйственный двор с обнажёнными клинками. Молчаливые рабы, как тени, старались вовремя убраться с дороги неожиданных пришельцев.

— Сюда! — крикнул Дан, указывая клинком на дверь. — Здесь через мастерскую оружейников можно пройти во двор Финнбьёрна! — Ольг первым тихо открыл дверь в мастерскую и невольно остановился: посреди большого низкого строения, между двумя рядами крепких столов с инструментами и железными заготовками для доспехов, стоял хмурый ярл, держа в руках недоплетенную кольчугу и зло отчитывал своего старшего помощника.

— Рабы совсем обленились, за что я кормлю этих бездельников? А всё потому, что ты не умеешь заставить их работать… — В этот миг он поднял строгий хозяйский взгляд на вошедших. Ольг быстро сообразил, кто перед ним, и шагнул к ярлу.

— Ярл Финнбьёрн, — гневно обратился он к викингу на его языке, — ты убил моего отца, ранил мать, украл сестру. Ты сжёг моё родное селение на Ладоге, забрал в рабство моих соплеменников. Теперь я пришёл за тобой, пора посадить тебя на цепь как злобного пса!

Стоявший чуть сзади помощник ярла прошептал побелевшими устами, не отрывая взгляда от Дана:

— Снорри, ты же сгорел вместе с драккаром, откуда ты, Снорри?

Ярл, опомнившись, швырнул в лицо Ольга кольчугу и мгновенно обнажил свой меч. Дан-Снорри схватился с растерявшимся помощником ярла и быстро прикончил его, на шум прибежали ещё викинги, зазвенели мечи и топоры. Началась схватка. Кельту удалось выбить меч из руки ярла и прижать его к столу.

— Ну что, ярл, теперь я повелю твоим вчерашним рабам надеть на тебя ошейник и… — он не договорил, из горла Финнбьёрна потекла густая тёмная кровь. Ольг повернул тело противника и увидел торчащий между лопаток круглый стальной стержень, на который мастера накручивают проволоку для изготовления кольчуги.

— Зачем ты… — начал было кельт, но слова застряли в горле, когда он встретился со взглядом оружейника. В этом взгляде была такая тоска и боль многих лет рабского унижения, что он более ничего не сказал, а с ещё большей яростью рванулся через дверь мастерской во двор, где продолжалась горячая схватка.

Ярая сила Прави, возгоревшись в душе, творила чудеса с телом Ольга: оно стало невероятно быстрым, гибким, а удары столь сокрушительными, что даже бывалые викинги не могли долго устоять перед таким напором. Вскоре заполыхала крыша дома ярла, а за ней другая, третья.

Выждав, пока над селением стал расползаться дым, рарожичи на лодьях разожгли жаровни, приготовили смоляные факелы и вошли в фиорд. На деревянные строения, стоящие у причалов, полетели горящие стрелы. Немногочисленные викинги, что оказались на пристани и драккарах, пытались защищаться, но на большинстве из них не было брони, и варяжские стрелы разили их наповал.

Лодьи причалили к хозяйственной пристани, где стояло несколько широкобоких кнорров, частью загруженных бочками с китовым жиром и разными товарами, приготовленными для торга. Высадившись на берег, варяги во главе с Рарогом принялись быстро и беспощадно очищать от викингов прибрежные постройки, затем с обнажёнными мечами и горящими факелами двинулись в глубь уже полыхающего тут и там селения.

По родовому гнезду ярла Финнбьёрна полетела тревога, но откуда пришли враги, никто толком не мог понять, бои шли в разных местах селения, а с пристани валил густой чёрный дым. Обычно викинги в случае нападения становились своим излюбленным клином-свиньёй. Закованный в броню, ограждённый прочными щитами, ощеренный копьями, железный клин рассекал нападающих и шёл смертоносным вепрем к цели. Но сегодня всё было иначе: дозорные почему-то не дали сигнала об опасности, все занимались своими делами, и немногие успели надеть броню в начавшейся вдруг неразберихе. Ярл почему-то никаких команд не давал, да и вообще не появлялся, а потом запылала крыша его дома. От пристани тоже повалил густой дым. Хёвдинги боевых кораблей не появлялись, не собирали своих людей и не руководили боем. Многие кинулись к пристани, чтобы отбить суда, но сзади, около их домов, загремели мечи и топоры. Не было строя нападающих врагов, но они были повсюду: в домах, хозяйственных постройках, на берегу. Оставалось каждому либо спасаться бегством, либо защищать свой дом.

Никогда ещё никто из обитателей фиорда Гринвик не оказывался в роли добычи. Они привыкли вот так же неожиданно нападать с двух сторон на мирные селения, но чувствовали себя в полной безопасности в родных фиордах. И вдруг… этим ранним утром мир враз перевернулся: не викинги гонялись за испуганной добычей по горящим улицам чужого селения, а они сами в растерянности метались по дворам и гибли от мечей и боевых топоров нежданных пришельцев. Некоторых викингов убивали или связывали собственные рабы, уразумевшие, что хозяин их уже не господин, но жертва. Других настигали стрелы и клинки ладожан и рарожичей. Третьи, оказавшись окружены в собственном доме, сдавались в обмен на милость к домашним. В битве на море или при набеге это было недопустимо, но когда угроза смерти нависла не только над тобой, но над всем твоим родом, тогда приходится выбирать, тем более что русы держат данное слово, и это знали все.