Ты для меня одна - Юлия Крынская

— его конёк, — Фрол отрывает Димона от болтовни с бывшим голкипером. — Скажи, луноликий, ты про целебные свойства женского молока для кожи лица ничего не слыхал?

— Вам-то зачем? — с сомнением смотрит Димон на нас. — То бородами обрастаете, то молодитесь, как красны девицы.

— Не жадись, поделись рецептами! — подыгрываю Фролу. — Деваху молодую в жёны беру. Тут одними чайными пакетиками под глаза не отделаешься.

— Не по Сеньке шапка, — поджимает Димон внезапно на днях увеличившиеся губы. — Маруся-то тебя любым приемлет. А вот молодость не купишь. У меня гены хорошие и вены от дури чистые.

— Слышишь, Рус, — кивает понимающе Фрол. — Будешь детей делать — гены помой. А нам с тобой уже ничего не поможет. Ни жабий порошок, ни молоко пятнистого единорога.

— Фрол, хорош дурковать, — Димон кладёт руку на спинку его стула. — Я тут подумал. Меланье через пару лет восемнадцать стукнет. Может отдашь за меня дочь.

Я вскипаю от возмущения. Этот ботоксный мандрил ещё смеет торговать мою любимую крошку Мэл, как полковую лошадь? Какое счастье, что приехал Лука. Я смотрел сегодня, как они мутузились и чуть не рыдал от счастья. До чего славная пара из них может сладиться.

— Да я-то что, — Фрол вытирает салфеткой руки. — У меня дочери сами себе женихов выбирают.

— Так она вроде как ко мне в бане сама подкатила, — Димон приглаживает густые вихры.

«Что интересно эта зараза в них втирает?» — глажу свои, несколько поредевшие за последние годы.

— А ты чего? — спрашивает Фрол, условно подводя мяч к воротам.

— А я чего? Я ничего, — теряется Димон, от предвкушения возможностей выгодного брака. — Не то, чтобы я её любил… как женщину…

— А не можешь любить, сиди дружи, — «забивает гол» Горюшко. — Не по Сеньке шапка.

Глава 30

Маруся

Бальзам на сердце! Мои мужчины слушают классику и даже не особо пялятся на балетных. Вхожу в соседний зал и словно попадаю в смешение двух эпох. В зале с панорамными окнами и видом на небоскрёбы за длинным столом, уставленным бумажными стаканами и бутылками с водой, собрались одиннадцать девиц, наряженных, как средневековые врачи в эпоху чумы. Длинные чёрные плащи с широкими рукавами и шляпки с полями на головах. Не хватает только маски со зловещим клювом. Только врачи складывали туда целебные травы и ладан, а эти обезьяны могли бы пихать туда знатную воню для отпугивания мужиков. Может ввести новый атрибут в игру? Денег на нём приподнять.

Девушки вскакивают с мест и замирают, приложив руку к груди. По залу проносится шепоток:

— Кларисса Вульф, какая красивая…

Алина, обладательница шикарной копны вьющихся каштановых волос, поднимается из-за стола и идёт мне навстречу. Под плащом, несмотря на жаркий летний день, её поджарую фигуру обтягивает чёрное платье с глухим воротником-стойкой. Такие же платья надеты и на остальных.

Я протягиваю Алине руку в красной шёлковой перчатке, чтобы поздороваться, но она опускается на одно колено и прижимается к ней лбом. Неужели, я собрала вокруг себя сумасшедших. У меня всё ещё теплится надежда, что над Русланом они поглумились для прикола.

— Мы рады приветствовать тебя, королева Кларисса.

Честно говоря, я ожидала что мы из игры во встречу в реале возьмём только костюмы. Посидим, о наших девчачьих делах посудачим. Свадьбу дочери Фрола Горина от света не утаишь. Поэтому надо бы технично преподнести воссоединение двух миров.

— Приветствую вас, прекрасные амазонки! Рада видеть основателей питерского клана в сборе! — бросаю взгляд на один из пустующих стульев. — Ещё ждём кого-то?

Алина бросает потемневший взгляд искусно подведённых карих глаз на пустой стул. Странно, что он не превращается в горстку пепла. Зрачки Алины расширены, пронизывают до печёнок. Не сидит ли она часом на наркоте? Нужно с остальными поближе сейчас познакомиться. За такую «армию» я могу присесть, как организатор. И медовый месяц на океане может превратиться в пятилетку на Колыме или куда там сейчас ссылают.

— В каждой стае есть паршивая овца, — Алина кусает губы, провожая меня к деревянному креслу во главе стола. — Наталья пришла к нам после расставания со своим парнем. Дала обет, но вскоре снова влюбилась и предала наш орден. Мы хотели провести над ней обряд снятия зависимости от мужчин, но нам помешали. Но Наталья так испугалась, что поклялась никогда больше не смотреть на этих животных.

— Каких животных? Мужчин, что ли? — мысленно уношусь в зоопарк за стеной.

— Конечно, — Алина садится от меня по правую руку.

— Я надеюсь, всё что вы сейчас рассказываете, проходит у вас в рамках игры? — обвожу взглядом девушек. Мои адептки красивы, как породистые лошади, но ни одну из них я не назвала бы женственной.

— Какие уж тут игры, — смотрит на меня из-под наращенных ресниц голубоглазая девушка. Из-под шляпки на её плечи спускаются золотистые локоны. — Но Наталья совсем берегов не видит. Нам удалось проследить за ней. У неё новый роман.

Одна за другой, девушки корят Наталью, похоже, единственную из всех сохранившую рассудок. Я смотрю на ряд бутылок с водой, пустые стаканы, и мне в голову невольно приходит сравнение. Быть может, помыслы этих девушек кристально чисты, как вода в бутылках, но жизнь их пресна и скучна. За спиной у каждой из этих красавиц боль измены. Именно такие девушки приходят в мою игру. Сколько горьких признаний звучит на собрании в храме Истины. И что даёт игра? Вместо того, чтобы помочь несчастным пережить предательство любимого человека, поверить в свои силы и открыть своё сердце для новой любви, ещё больше ожесточает их. Да, они становятся сильными и независимыми, но они перестают быть женщинами в полном смысле этого слова.

— Далась вам эта Наталья, — мне тошно в этом серпентарии. — Не общайтесь с ней и всё. Зачем себя так изводить?

— Она предала вас, Кларисса, а вы так спокойно об этом говорите, — качает головой Алина. — Этой ночью состоится казнь. Мы думали, вы захотите поприсутствовать.

— На Лысой горе? — всё это уже напоминает шабаш. Я с тоской смотрю на заходящее солнце за стеклом.

Девушки переглядываются и с непониманием смотрят на меня.

— В лесу, — Алина обменивается странным взглядом с блондинкой. Будто спрашивает её мнение.

Меня охватывает