Моя незнакомая жизнь - Алла Полянская

Мужчины смотрят друг на друга, и мне кажется, что им очень хочется подраться. Я в курсе, Андрей ненавидит, когда обижают кого-то из его близких, а тип в дорогом костюме не просто причинил мне боль – он этим наслаждался. И хочет повесить на меня нынешние два убийства только из-за того, что на какой-то мусорке нашел полуистлевшие бумажки.

– Я не понимаю… – только сейчас смогла наконец что-то произнести Натка.

Все это время она сидела ни жива ни мертва, в ужасе переводя взгляд с одного присутствующего в комнате на другого и обратно. И теперь ее вопросы нашли выход. Черт подери, вот меньше всего мне хочется, чтобы именно Натка узнала о тех давних делах.

– Нат, давай не сейчас.

– Рита, а при чем здесь какая-то Анна Дубцова? Это была твоя сестра? Она Анна Витальевна, а ты Рита Витальевна… Ты-то тут с какого бока?

– Нат…

– Вот видите? – Гайдей снова ухмыляется. – Можно много лет знать человека – и совсем не знать его. Анна Дубцова и Рита Лукаш один и тот же человек. Анна сменила имя, стала Ритой, а заодно взяла девичью фамилию своей матери. Поэтому аттестат и диплом у нее на имя Риты Витальевны Левченко. А после замужества у вашей подруги появилась другая фамилия – Лукаш. Рита, вы так путали следы, что возникает вопрос: от кого вы, собственно, прятались?

– Вам не приходило в голову, что от себя?

Они смотрят на меня как на сумасшедшую, но мне это уже без разницы. Я сейчас так зла, что готова убить лощеного негодяя, поставившего меня в положение, из-за которого мне пришлось вспомнить вещи, которые я старательно забывала на протяжении длительного времени. Забывала, чтобы не сойти с ума и не возненавидеть весь мир.

– Вы пришли сюда с бумажками, гроша ломаного не стоящими в расследовании нынешнего дела. То есть вместо того, чтоб искать убийцу, вы не пожалели времени, копаясь в прошлом, и довольно потирали руки, рассказывая моим друзьям о моем горе и унижении. Вы не поленились встретиться с людьми, которые наплели вам бог весть чего, и почему-то верите им, а мне – нет. А вам не приходило в голову, что когда девушку в шестнадцать лет насилует лучший друг, которого она считала братом, то воспоминание об этом не слишком ее согревает? Вы не подумали, что я тогда хотела убежать от всего мира, а больше всего – от себя, поскольку с такими воспоминаниями просто невозможно жить? Я не умерла, по крайней мере, физически, но сменила имя, чтобы стать другим человеком, а вы так радовались, читая здесь старое дело. Чему вы радовались? Или вам просто нравится причинять людям боль, возрождая в их памяти самые страшные моменты их жизни?

– Рита Витальевна, вы все неправильно поняли.

– Разве? – Андрей тяжело поднялся с кресла и отодвинул меня в сторону. – Если у вас есть вопросы к моей клиентке, советую вам задать их сейчас. Со своей стороны я обещаю, что сегодня же составлю жалобу на ваши действия. У вас нет ни малейшего повода подозревать мою клиентку в причастности к убийству Борецкого и Абрамова, как и в покушении на Марину Полищук. Итак, у вас есть настоящиевопросы?

– Пока никаких, но со временем, я уверен, они появятся. Прошу вас, Рита Витальевна, никуда не уезжать из города.

– Вы не можете этого требовать, поскольку моя клиентка не является подозреваемой.

– Это моя личная просьба.

– Вы, Юрий Владимирович, только что утратили право на личные просьбы. Теперь будем все делать четко по закону. А процедура вам известна.

– Ну, смотрите. Не было бы хуже.

– Не будет, я позабочусь. – Андрей разозлен не на шутку, хотя прокурорский этого не видит. Но он не знает Андрея так, как я. – Юрий Владимирович, все документы по делу мной изучены. По моему мнению, самое время вам преуспеть в поисках госпожи Литовченко.

– Не учите меня делать свою работу! Ищем мы ее, ищем!

Вот теперь я вижу, что и Гайдей в ярости. Ну да, пришел сюда в надежде половить рыбку в мутной воде, а получил по носу. Но больше всего он рассержен из-за того, что никак не найдет тощую сучонку Нину.

Кто-то сует мне в руки горячую чашку, которая пахнет чаем. Я не хочу чаю. Я вообще ничего не хочу. Пусть лучше все уйдут из моего дома. Мне надо убраться в комнатах и немного подумать, а потом я сама найду Литовченко, и тогда ей придется пенять на себя.

За окном тоскливо падает снег. Какая же нынче отвратительно снежная зима, да еще с жуткими морозами. Я теплолюбивое растение, холод причиняет мне боль. Так хочется, чтобы уже было лето. Все станут исходить потоками пота и жаловаться, а я сяду на солнышке и буду греться, и мне будет очень хорошо. А от осознания факта, что остальным плохо, еще лучше. Но до лета надо дожить, а если на меня продолжат охотиться в том же темпе, лето для меня под большим вопросом. Теперь вот еще Андрей с Наткой станут меня презирать…

Натка обнимает меня и прижимает к себе, всхлипывая. Моя подруга такая маленькая и субтильная, но у нее большое, доброе сердце, готовое всех на свете пожалеть. И такую темную личность, как я, в том числе. За что она меня любит? Я иногда сама себя боюсь, до того ненавижу весь мир, кроме совсем крохотной его части.

– Рита, ты сейчас успокойся, – гладит меня Натка по щеке. – Все давно в прошлом, не надо снова ворошить…

– Я этого ублюдка уничтожу. – Андрей стоит к нам спиной, но кулаки его сжаты, а шея напряжена. – Рита, что бы там ни было когда-то, Натка права: все давно в прошлом. А я напишу такую жалобу, что Гайдей не скоро оправится от неприятностей, которые свалятся на него. Думаю, тебя это утешит.

– Он не должен был так себя вести. Не человек, просто дерьмо.

Игорь тяжело опускается на тахту, жалобно скрипнувшую под дополнительной тяжестью. Панков тоже все слышал, и мне это совершенно не нравится.

Я старательно скрывала ту часть своей жизни, сделала все, чтобы меня больше ничего не связывало с Анной Дубцовой. Потому что девчонка Аня после случившегося стала нежизнеспособна. Я тысячу раз прокручивала в голове ситуацию, стараясь понять, что сделала тогда, в тот ужасный момент, не так, как же нужно было повести себя, чтобы избежать того, что произошло, – и не нашла ответа. Я никогда не рассматривала Вальку иначе, чем как друга. Собственно, он и был моим лучшим другом. Мы многое делали вместе, часто были, что называется, на одной волне. Нам нравились одинаковые книги, музыка, фильмы, мы смеялись над одними и теми же вещами, мы… Но Терновой меня предал, сделав то, что сделал. И я ему этого не простила. И не прощу никогда, даже его смерть ничего не отменяет. Валька предал нашу дружбу, предал все, что было у нас хорошего. А меня сломал и уничтожил. Но хуже всего другое – этим он оказал мне огромную услугу. Потому что иначе я бы покончила с собой в тот же день. А так он просто уничтожил меня, и я исчезла. Анна исчезла.