Жития Святых - Димитрий Ростовский

Услышав это, поманил меня господин мой Софроний, и мы ушли от слепых. И сказал мне Софроний:

— Правда, отец Иоанн, сегодня нечему больше учиться, достаточно полезного узнали, что никто, делая зло, не может укрыться от Бога.

Отсюда ясно, как оба эти святые, Иоанн и Софроний, заботились об ежедневной пользе себе. Словами «сегодня нечему больше учиться, мы сегодня достаточно полезного узнали» он показывает, что каждый день они старались приобрести какую-нибудь пользу себе.

Во время пребывания там, в Александрии, блаженный Софроний описал чудеса святых мучеников Кира и Иоанна в благодарность за исцеление своих глаз, потому что, когда заболели у него глаза и он прибег с молитвой и верой к тем святым бессребренникам-врачам, то получил от них просимое исцеление в их церкви, находившейся в Александрии; поэтому он усердно чтил их. Через несколько лет и Египту, где находится Александрия, начало угрожать персидское нашествие, и блаженным отцам Иоанну и Софронию пришлось бежать и оттуда; и святейший патриарх Иоанн Милостивый из страха перед варварами обратился в бегство. Вместе с ним они отправились в Константинополь и сели на корабль, желая быть вместе с тем, который не хотел с ними разлучаться. На пути святейший патриарх заболел и преставился в своем родном городе Алсафунте; прекрасную жизнь его и бесчисленные милости премудрый Софроний почтил похвальным надгробным словом; после погребения патриарха он отправился в древний Рим вместе с учителем своим Иоанном и с собравшейся около них братиею, до двенадцати человек; прожив же несколько лет в Риме, преподобный Иоанн, учитель Софрония, уже будучи старцем, отошел к Господу. Умирая же, он завещал возлюбленному своему ученику и духовному сыну Софронию блаженному не погребать его тела в Риме, но положить в деревянную раку и отвезти на гору Синайскую; если же нельзя будет достичь Синайской горы из опасения нападения варваров, то погребсти его мощи в киновии святого Феодосия Великого [12], где преподобный Иоанн был сначала иноком. Так он и сделал. Подобно ветхозаветному Иосифу, вынесшему тело Иакова из Египта к месту погребения отцов своих (Быт.50:12–13), он взял из Рима [13] тело преподобного Иоанна, своего духовного отца, и отплыл с братиею в греческие земли. Приплыв же в Аскалон [14] и узнав, что от варваров невозможно дойти до Синайской горы [15], пришел в Иерусалим, занятый персами, и погреб тело отца своего духовного в Феодосиевой киновии и сам остался жить со своей братией в Иерусалиме; патриарший престол там занимал тогда Модест, вместо патриарха Захарии, бывшего в плену в Персии вместе с честным Крестом. Спустя же недолгое время после прибытия святого Софрония из Рима в Палестину соизволил Бог возвратить из плена в Иерусалим святое крестное древо и патриарха Захарию. Это случилось так. Воевода Ираклий, убив царя-мучителя Фоку [16] и заняв сам греческий престол [17], начал войну с Персией и, одержав много побед над войсками Хозроя, владел его городами семь лет. Потом Сироес, сын Хозроя, убив своего отца и сам став персидским царем, старался примириться с греческим царем Ираклием; а царь Ираклий первым условием мира поставил то, чтобы царь персидский уступил Иерусалим грекам и возвратил честное древо святого Креста и с ним патриарха Захарию. Это было исполнено: с великою честью после четырнадцатилетнего плена было возвращено из Персии крестное древо, которое сам царь Ираклий нес на своих плечах в святой город (как о том написано 14 сентября); святейший патриарх Захария опять занял свой престол. Через несколько лет честное древо Животворящего Креста Господня тем же царем Ираклием было перенесено из Иерусалима в Царьград, чтобы столь великое христанское сокровище не взяли опять в плен какие-нибудь враги: действительно, потом опять Иерусалим был взят врагами, как о том будет сказано ниже. Патриарх же Захария недолго пробыл на престоле после возвращения своего из плена и отошел к Господу, а преемником его на престоле был опять Модест, но прожил только два года; по смерти же Модеста, на патриаршество в Иерусалим был избран святой Софроний. В это время возникла ересь монофелитов, иначе сказать, единовольников, признающих в лице Христа, в двух Его естествах, божеском и человеческом, одну волю и одно действие, как будто бы каждое естество не имело своего особого, свойственного ему действия и желания; исповедующие такое учение хулят Христа, признавая Его несовершенным в обоих естествах. Об этой ереси подробнее написано в житии Максима Исповедника, 21 января. Особенно поддерживал эту ересь и распространял Кир, Александрийский патриарх, собрав у себя поместный собор и повелев так веровать; ему последовал и Константинопольский патриарх Сергий, а за ним Пиррос и другие; многие тогда пострадали, не приняв этой ереси. Весьма воспротивился этой ереси святейший патриарх Иерусалимский святой Софроний и, собрав у себя поместный собор, проклял эту ересь единовольников и разослал всюду списки постановлений своего собора, которые читались потом на VI Вселенском Соборе, утверждены святыми отцами и приняты как правоверные. Писал же святой Софроний и много других полезных Церкви Христовой слов, поучений и гимнов и житий некоторых святых, например, святой Марии Египетской, прожившей, подобно ангелам в пустыне дольше обыкновенной человеческой жизни [18]. Он хорошо пас Божию церковь, заграждая уста еретиков и далеко отгоняя их, как волков, от словесного стада.

Потом случилось опять по Божию попущению нашествие варваров на Сирию и Палестину, но уже не персов, а магометан, [19] которые сначала взяли город Дамаск, а потом осадили город Божий Иерусалим и через два года заняли его. Когда греческое войско в Сирии было ими разбито и воевода Сергий убит, святейший патриарх Софроний с палестинскими христианами заперся в святом городе. Сохранилось его слово, сказанное народу в день Рождества Христова во время осады; в нем, как новый Иеремия, он оплакивает разорение и запустение святых мест, допущенное Богом за людские грехи. В особенности же он жалеет о том, что нельзя было дня Рождества Христова праздновать по обычаю в Вифлееме, так как Вифлеем уже был в агарянских руках. В конце второго года осады доведенные до крайности христиане вынуждены были сдаться врагам и отворить им город. Но прежде святейший патриарх Софроний послал к князю агарянскому Омару условия мира, в которых первым было — не причинять никакого насилия и обиды христианской вере и святой Божией церкви. Омар дал обещание исполнить это и другие условия. Когда состоялся договор, отворили христиане городские ворота агарянскому князю; он же, лицемерный и лукавый, притворился кротким и смиренным, как овца, будучи внутри хищным волком, оделся в изорванную одежду из верблюжьего волоса, вошел в город пешком и спрашивал, где церковь Соломонова, желая совершить там свои богомерзкие молитвы. Святейший Софроний вышел к нему навстречу и, увидев его в таком лицемерном виде, сказал:

— Вот, будет мерзость запустения на месте святом, предсказанная пророком Давидом!

И плакал он много со всеми христианами и убеждал князя снять рубище и одеться в подобающие ему княжеские одежды. Так святой город взят был агарянами и христианство притеснено тяжелым рабством. А нечестивый этот агарянский князь не сохранил условий мира, которые пообещал святейшему патриарху Софронию, и начал причинять многие беды иерусалимским христианам. При виде этого святой Софроний постоянно рыдал и молил Бога взять его душу от земли живых, чтобы не видеть ему более несчастий христиан и мерзости запустения, оскверняющей святые места, — и был услышан, вскоре окончив плачевную жизнь свою, и перешел [20] от земного слезного Иерусалима к небесному радостному, в обитель всех веселящихся о Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же слава во веки. Аминь.

Страдание святого священномученика Пиония, пресвитера Смирнского, и прочих с ним

Апостол велит почитать памяти святых: «поминайте, — говорит он, — наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие» (Евр 13:7); это для того, чтобы, вспоминая их веру, жизнь и добродетельную кончину, мы стремились им подражать. Так и память святого мученика Пиония нам подобает почтить, потому что он, когда был в миру, многих обратил к Богу от прельщения бесовского; он был мужем апостольским и, когда, получив венец мученический, отозван был к Господу, то оставил нам образец добродетелей, чтобы и доныне у нас была память об его учении. Начало же его страдальческого подвига случилось так.