Полное собрание сочинений в одном томе - Эдгар По

Я попытался, хотя и весьма поверхностным и несовершенным образом, ознакомить вас с моей концепцией поэтического принципа. Я ставил себе целью изложить вам, что, в то время как принцип этот сам по себе выражает человеческую тягу к неземной красоте, проявляется он неизменно в неком возвышающем волнении души, вполне независимом от опьянения сердца, то есть страсти, или удовлетворения разума, то есть истины. Ибо страсть, увы, склонна, скорее, принижать душу, а не возвышать ее. Любовь же, напротив, любовь истинная, божественный Эрос, Венера Уранийская в отличие от Дионейской[1205], несомненно, самая чистая и самая истинно поэтическая тема. Что до истины, то, конечно, если при постижении какой-либо истины мы обретаем дотоле не замеченную гармонию, то сразу же испытываем истинно поэтическое чувство; но чувство это относится лишь к самой гармонии и ни в коей мере не к истине, лишь послужившей выявлению этой гармонии.

Однако нам легче будет прийти к ясному представлению о том, что такое истинная поэзия, путем простого перечисления некоторых из несложных элементов, рождающих поэтическое чувство в самом поэте. Он обретает амброзию, насыщающую его Душу, в ярких светилах, сияющих на небосводе, в цветочных лепестках, в густом, невысоком кустарнике, в волнистых нивах, в высоких склоненных восточных деревьях, в голубых горных далях, в нагромождении облаков, в мерцании полускрытых ключей, в бликах на серебристой речной глади, в покое уединенных озер, в колодезной глубине, отражающей звезды. Она является ему в пении птиц, в золотой арфе, во вздохах ночного ветра, в ропоте леса, в жалобах прибоя, в свежем дыхании рощ, в аромате фиалки, в сладострастном благовонии гиацинта, в так много говорящем запахе, который в сумерки доносится к нему с дальних неоткрытых островов, что высятся за смутными океанами, бесконечными и неизведанными. Он узнает ее во всех благородных мыслях, во всех бескорыстных побуждениях, во всех святых порывах, во всех доблестных, великодушных и жертвенных деяниях. Он чувствует ее в красоте женщины, в грации ее поступи, в сиянии ее взора, в мелодии ее голоса, в ее нежном смехе, в ее вздохе, в гармоническом шелесте ее одеяний. Он глубоко чувствует ее в чарующей ласке ее, в ее пылких восторгах, в ее кроткой доброте, в ее безропотном и благочестивом долготерпении — но более всего, о, более всего он узнает ее, склоняя перед нею колена, он поклоняется ей, воплощенной в вере, в чистоте, в силе, в истинно божественном величии ее любви.

Позвольте в заключение прочитать одно краткое стихотворение. Написано оно Мазеруэллом[1206] и озаглавлено «Песня кавалера». При наших современных и целиком рациональных представлениях о нелепости и нечестивости войны мы вряд ли наилучшим образом приспособлены для сочувствия выраженным в ней эмоциям и, следовательно, для оценки ее достоинств. Чтобы вполне этого добиться, мы должны в воображении отождествить себя с душою кавалера старых времен.

Проверьте шлемы, сталь кирасИ в седла, молодцы!Вновь Честь и Слава кличут насПогибели гонцы.

Слезой не затуманим взгляд,Когда возьмем клинки,Вздыхать не будет наш отрядКрасоткам вопреки.

Пастух унылый, хнычь, дрожиНам нет примера в том:Пойдем сражаться как мужи,Героями умрем!

Декабрь, 1848

пер. В. Рогова

Стихотворения и поэмы

О, Tempora! O, Mores!

1825

пер. Р. Дубровкина

О времена! О нравы! Видеть грустно,Как все вокруг нелепо и безвкусно.О нравах, о приличиях смешноИ говорить — приличий нет давно!Что ж до времен, то каждому известно:О «старых добрых временах» нелестноТолкует современный человекИ хвалит — деградировавший век!

Сидел я долго, голову ломая(Ах, янки, до чего у вас прямаяМанера выражаться!), я не знал,Какой избрать зачин, какой финал?Пустить слезу, как Гераклит ЭфесскийВ душещипательной плаксивой пьеске?Или за едким Демокритом вследШвырнуть, расхохотавшись, книгу лет,Затрепанную, как учебник в школе,И крикнуть: «К дьяволу! Не все равно ли?»

Предмет мой, надо знать, имеет вес,Не дай Господь, займется им Конгресс!Дебаты будут длиться две недели:Мы обе стороны во всяком делеДолжны заслушать, соблюдая закон,У Боба восемь таковых сторон!Возьмусь я, посмеявшись иль поплакав,Вердикт присяжных будет одинаков.Пока мне лесть и злость не по плечу,Обняв обоих греков, — поворчу.

— На что же будешь ты ворчать, приятель?Героя притчи описать не кстати ль?— Ах, сэр, едва не ускользнула нить!Но, черт возьми, зачем народ дразнить?Зачем, раскланиваясь постоянно,По улицам гуляет обезьяна?Читатель, брань случайную прости!Давно ли шимпанзе у нас в чести?(О нет, мы главного не упустили,Быть нелогичными не в нашем стиле:Меняясь, как политик, на ходу,Я к правильному выводу приду!)

Друзья, вы много ездили по свету,Я сам топтал порядком землю эту,Перевидал немало городовИ клясться хоть на Библии готов,Что в общем (мы же на Конгресс не ропщемЗа аргументы, принятые в общем),Так вот, уютней в мире нет лагун,Где всякий расторопный попрыгунКоленца б мог выделывать лихие,Сновать, как рыба в собственной стихии.Иль, рулоны кружев подхватив,Скакать через прилавки под мотивПрославленных Вестри, а вечерамиК обсчитанной галантерейно дамеЛететь на бал и предлагать ей тур!Из выставляемых кандидатурСудьба всех милостивей к претенденту,Отмерившему вам тесьму и ленту.

Не пренебрег и нашим городкомТакой герой-любовник, — незнакомЯ, к счастью, с ним, но видел эту прелесть:От корчей, от ужимок сводит челюсть!Его бегу (в душе я страшный трус) —Вдруг не сдержусь и прысну — вот конфуз!Безмерна власть его над женским полом:Кто ж, фраком опьянясь короткополымС раздвоенным, как у чижа, хвостом,Захочет на мужчин смотреть потом?А черный шелк цилиндра франтовского? —Он частью стал пейзажа городского.Ни дать, ни взять Адонис во плоти! —Воротнички, воздушные почти,А голос создан для небесных арий.Спор о наличьи разума у тварей,Неразрешимый философский спорБесповоротно разрешен с тех пор,Как был рассмотрен новый наш знакомый:Мы данный факт считаем аксиомой.

Нам Истина важней ученых смех!Вопроса нет, он мыслит. Только чем?Готов с любым философом правдивымЯ голову ломать над этим дивом.Философ, ты не понял ничего —Упрятан в пятку разум у него!Подумаю — душа уходит в пятки!Не приведи Господь сыграть с ним в прятки:Как пнет для правоты моих же слов!Я перед величайшим из ослов,Как зеркало, стихи раскрою эти,И дабы в недвусмысленном портретеСебя узнал тупица из тупиц,Внизу проставлю имя: Роберт Питтс

Тамерлан