Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Генри Каттнер

Но постепенно все звуки, кроме доходивших из морей, прекратились.

Толстые стены дрожали от грома бомбардировки. Перо в руках Сэма вздрогнуло. Стол качнулся, ритмично качнулись и кресло, в котором он сидел, и сам пол. Сэм, не сознавая этого, нахмурился. Шел третий день бомбардировки, и он старался отключиться от всех внешних раздражителей.

Молодая женщина в строгом коричневом костюме наклонилась вперед, глядя, как он пишет. От этого движения ее черные волосы короткими прямыми прядями упали на обе стороны лица. Она взяла лист, как только перо кончило писать, и пошла с ним по дрожащему полу к своему собственному столу. На нем стоял телевизор, и она произнесла в передатчик несколько слов ясным чистым голосом. На множестве экранов, разбросанных по всему осажденному форту, в ее загорелое лицо с напряженным вниманием всматривались подчиненные Сэма, получая его очередное распоряжение. Со множества экранов смотрели ее внимательные голубые глаза, а бархатный голос отдавал неуместно строгие приказы.

– Хорошо, – устало сказал Сэм, когда она кончила. – Хорошо, Сигна, пошлите теперь ко мне Захарию.

Она встала, двигаясь с совершенной грацией, и быстро пошла к двери. Дверь открывалась не в соседнюю комнату, а в небольшое контрольное помещение, заливавшееся лучами, которые должны были обнаружить у входящего оружие. Сэм не хотел никаких неожиданностей. Впрочем, сейчас это, по-видимому, не имело особого значения. Снова взревела бомбардировка, и впервые через одну стену прошла длинная извилистая щель. Контрольные устройства не нужны, когда сами стены начинают падать. Впрочем, пока они еще послужат.

По сигналу Сигны появились два охранника и остановились вместе с пленником, подвергаясь действию проверочных лучей. За ними вошли еще два охранника.

У Захарии была разбита губа, на щеке виднелся темный кровоподтек, однако, несмотря на наручники, выглядел он очень спокойным и уверенным. Если не считать загара, он совсем не изменился. По-прежнему он был главой клана Харкеров, а Харкеры – по-прежнему самой влиятельной семьей на Венере. Но если удачный ход Сэма, захватившего предводителя атакующих сил, и значил что-то, Захария никак этого не показывал.

Двадцать лет – не очень долгий срок.

Башни по-прежнему были необитаемыми. Приспособление к жизни на поверхности происходило постепенно, но теперь оно было завершено. Сигнал завершения прозвучал в тот день, когда приборы впервые показали, что в атмосфере Венеры достигнут экологический баланс, существовавший некогда на Земле. Это сделали дикая яблоня и другие земные растения с высоким выходом кислорода. Отныне континенты можно было предоставить самим себе. Растения изменили атмосферу. Атмосфера, богатая двуокисью углерода, в которой расцветала венерианская флора, больше не была нужна. То, что нормально для земных растений, ядовито для венерианских, которые часто не были ни растениями, ни животными, а смертоносным симбиозом тех и других. Именно этого сдвига ждали колонии.

После него началась война.

– Захария, – усталым голосом сказал Сэм, – я хочу, чтобы вы отозвали своих людей.

Захария не без симпатии взглянул на него, стараясь, как он часто это делал, найти его сходство с Харкерами, чья кровь текла в них обоих.

– Почему я должен это сделать, Сэм? – спросил он.

– Ваше положение не подходит для споров. Я вас расстреляю, если до полудня атака не прекратится. Идите сюда, можете использовать мой передатчик.

– Нет, Сэм. Вам конец. Но этот раз вы не можете выиграть.

– Раньше я всегда выигрывал. Выиграю и на этот раз.

– Нет, – Захария и остановился, думая о том, сколько раз выигрывал Сэм – легко, презрительно, из-за своей неуязвимой защиты, тщательно сооруженной в годы мира. Когда окончательно лопнул блеф бессмертия, последовали отчаянные, трагически напрасные нападения на большие белые крепости, укрывавшие наиболее влиятельных людей Венеры.

– Мы не повстанцы, – спокойно сказал Захария. – Мы готовили это нападение с того самого дня, как вы вырвали у нас кориум угрозой применения глубинных бомб. Помните, Сэм? Вы не сделали ошибок в стратегии, но вам следовало проверить, какое оборудование мы увозим с собой из башен. Сейчас мы его используем. – Он взглянул на щели, рассекавшие стены. – На этот раз мы до вас добрались, Сэм. Вы долго готовились к обороне, но мы к нападению – гораздо дольше.

– Вы кое-что забыли. – Голова Сэма болела от непрерывной вибрации. Она затрудняла разговор. – Вы забыли о себе. Вы ведь предпочтете прекратить нападение, чем быть расстрелянным, не так ли?

– Вам этого не понять.

Сэм нетерпеливо покачал головой.

– Вы бы напали на меня двадцать лет назад, если бы были так сильны. Вам не удастся одурачить меня, Харкер.

– Мы нуждались в вас – тогда. Вы жили по молчаливому согласию, Сэм. Теперь оно кончилось. Бомбардировка – это не только пушки. Это… давление человеческих эмоций, которые вы так долго угнетали. Вы хотели бы по своему выбору остановить прогресс, Сэм, но не сможете. Ни вы, ни кто-либо другой. Двадцать лет возрастало это давление. Вы конченый человек, Сэм.

Сэм гневно ударил кулаком по дрожащему столу.

– Заткнитесь! – сказал он. – Я болен от разговоров. Даю вам 60 секунд на принятие решения, Харкер. После этого – вы конченый человек.

Но, говоря это, он ощущал в мозгу какую-то легкую неуверенность, источник которой не мог определить. Подсознательно он знал ответ. Слишком уж легко удалось захватить Захарию. Сознание Сэма еще не оценило этого обстоятельства; возможно, этому мешало его тщеславие. Но он знал, что что-то в этом деле не так.

Он нервно осмотрел комнату, глаза его на мгновение, как и тысячу раз до этого, остановились на голубоглазой девушке за столом в противоположном углу. Она внимательно следила за всем происходящим, стараясь ничего не упустить. Он знал, что может доверять ей. Эта уверенность согревала сердце. Слишком уж истощающие психологические и неврологические тесты пришлось ей пройти. Эти тесты отсеяли всех претендентов, кроме полудюжины. А уже из их числа была избрана Сигна.

Когда она впервые появилась в форте как секретарь, ей было 18 лет. Родилась она в башне, но выросла на поверхности. Все вновь поступавшие, разумеется, тщательно проверялись. Всех их подвергали внушению со стороны лучших психологов Сэма. Но Сигна росла быстрее остальных. Через год она была помощником секретаря в административном управлении. Еще через шесть месяцев она стала секретарем с собственным кабинетом. И вот однажды Сэм, подбирая свой личный персонал, обнаружил среди прошедших самый строгий отбор женское имя. При первой же встрече он выбрал именно ее.