Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

Долгая, мучительная борьба с оковами выпила последние силы. Мурси устало вздохнула. Излишне самонадеянно. Как обычно. Слишком уж хотелось верить в счастливый исход. Не сдаваться до последнего, бороться. А ради чего? Чтобы вновь гоняться за призрачным счастьем? Вновь бесцельно проживать свои дни, не зная, куда деть себя, не имея возможности подстроиться ни под одну социальную систему? Ни в Империи, ни в СШГ, ни даже среди пиратов не найдя себе места? Мурси же давно хотела самолично выйти в открытый космос и закончить всё, так вот ей и представился отличный шанс. Зачем она только оттягивает свой конец? Зачем увеличивает срок собственных страданий?

Но вдруг почудился тихий и слабый голос Моргана. Слов не различить в мутной атмосфере, давящей на грудь, но то, что это произносил Морик, сомнения не оставалось. Хотя бы ради него! Хотя бы ради ещё нескольких сладостных моментов объятий с любимым Котиком. Следом почудились голоса остальных: Ванно, Коди, Бобби и Иржи, даже Клары. Они забавно гомонили, сменяли друг друга, словно выступали на симпозиуме. Что-то проповедовали, и Мурси отчетливо понимала только одно — они её зовут. Зовут жить, вырваться из плена.

Капитан собрала всю оставшуюся волю в кулак, опять дернула рукой, и на этот раз ей показалось, что за эту же руку её потянули и наставник с Леной. Цепь лопнула. Вторая рука, ноги, голова — всё освободилось, рассыпались путы под натиском психосилы трёх сильнейших в Галактике детей Первородных. Мурси тяжело дышала, хотела дать себе немного времени отдохнуть, но вдруг ощутила больной пинок в бок. Точно наставник её мотивировал на борьбу. Только он так обычно делал.

Капитан скатилась с камня и кое-как встала на карачки. Поползла на голос Моргана. Опять саднили колени, опять сдиралась кожа на них о мелкую щебёнку пещеры, опять под ногтями пыль и пепел. Но Мурси продолжала двигаться вперёд, а когда останавливалась перевести дух, ощущала всё те же болезненные пинки то от Лены, то от Христова, то от обоих сразу. Сердилась на них и эта злость придавала дополнительные силы. Сжав зубы, Мурси продолжала ползти к свету, к голосу, к родным.

***

Мурси открыла глаза внезапно. Ей действительно трудно было дышать, тело её действительно оказалось обвито множеством кабелей и трубок, а кислород в легкие подавался через помпу. На груди умастил тяжёлую голову Морган и прямо так, сидя, придрёмывал, продолжая сквозь легкий сон нести какой-то бессвязный бред про кузькину Мать, пана Бобуся и всех катар разом, которые выжили только благодаря капитану. Мурси с усилием приподняла руку и тут же обрушила её на затылок Котика, с наслаждением распуская пальцы в мягкой шерсти.

Морган приоткрыл сонные глаза, поморгал, непонимающе глядя на свою нянни, и медленная улыбка растеклась по его лицу, а следом закапали самые настоящие слёзы.

— Ты че это, Котик? — слабо хмыкнула Мурси. — Поехавший?

— Просто счастье в глаз попало, — ещё очень заторможено и тихо пробормотал Морган, однако до него резко и окончательно пришло осознание произошедшего, и он с силой обнял любимую. — Муся, Мусинька, радость вы моя, говорите, говорите со мной.

Но в палату тут же просочились Ян, Клара и с десяток других помощников в медицинских халатах, оттолкнули Моргана и принялись измерять показания, сканировать, вкалывать какие-то лекарства, перебинтовывать и клеить пластыри. Работа закипела, поднялся такой страшный гомон, что ничего, по крайней мере, капитану, понять решительно не оставалось возможным. Она только неотрывно смотрела на Моргана, который всё так же стоял позади, и улыбалась ему, а он улыбался ей, совершенно не стесняясь своих «слез счастья».

Когда всё закончилось, отряд опять собрался кружком возле Мурси и опять повторил наперебой ей все героические приключения, и как они сидели возле неё и рассказывали самые сокровенные свои мысли. И как Морган не хотел верить в прогнозы, и целую неделю не отходил ни на шаг, сам отчаянно нуждаясь в медицинской помощи. Вскоре капитан утомилась, и гости покинули палату. Морган к тому моменту уже спал крепким сном на тахте для посетителей, и Мурси сама хотела последовать его примеру, только решила для начала встать да попробовать дойти до раковины, умыться и уже потом опять лечь и поспать. Нужно потихоньку начинать восстанавливать свои движения.

Она скинула ноги с кушетки, напряглась, сосредоточилась, припоминая, как делала это в кошмарном сне, но тут в палату ворвался взъерошенный Христов, наблюдавший видимо за всем через смотровое стекло по мониторам, и пригрозил пальцем.

— Родная, ты точно хочешь меня довести до смерти, да? Нельзя ещё вставать тебе, нельзя, — дрожащим голосом чеканил он, усаживаясь рядом. А потом не выдержал и тоже крепко обнял, целуя в макушку и виски. — Родная, жива, кворченок мой, жива. Хвала Вселенскому Разуму!

— Наставник, вы меня раздавите, — проскрежетала Мурси.

— Жива, — вновь выдохнул Христов и отстранился.

Он глядел на неё, словно сам не верил в собственные утверждения. А Мурси с ужасом рассматривала его. Сморщился весь, глаза потускнели, рыжие волосы превратились в пепельные, а абсолютно белая седая прядь спадала на лоб.

— Это я вас так? — испуганно спросила Мурси и откинула эту седую прядку со лба наставника.

— Не беда, тревоги улягутся, подкрашусь, пройду омолаживающие процедуры, буду как раньше. «Красивым мужиком», — подбадривающе улыбнулся Джес и неожиданно для капитана начала склонятся, явно желая её поцеловать в губы.

Мурси вздрогнула, вытаращилась на наставника и медленно повернула голову в сторону спящего Моргана. Христов на это усмехнулся, в уголках его добрых глаз появилось то приятное лукавство, которое всегда означало, что Джес совершенно не сердится и готов простить всё на свете.

— Всё же давайте попробуем для начала стать просто нормальными учителем и ученицей. Пройдём заново этот Путь, только теперь ровно, а не теми неведомыми тропками, что плутали до этого.

— Хорошо, родная, как скажешь. Знаю я, что Морган достоин сердца и любви твоей больше, чем некоторые. Лене говорил и тебе повторюсь, я подожду, потерплю. А катар смертен, так что всё честно.

— Моту?

— Моту, — спокойно согласился Христов. — Посмотрим, поучимся сожительствовать в долгой перспективе с другими персонами, авось потом и самим легче язык найти друг с другом будет, на компромиссы соглашаться. Послал мне испытание последнее Вселенский Разум не по силам, думал, не сдюжу. Как Шериф умом тронусь. Но, наконец, принял я твою природу, выбрал сторону. Жаль, что такой ценой, но именно шанс навсегда тебя потерять и укрепила мой дух.

— Понятно, — закивала Мурси, но потом отрицательно завертела головой и добавила: — Хотя не очень.

Джес едва слышно рассмеялся и легонько приобнял ученицу:

— Надеюсь, ты никогда этого и не поймешь. По крайней мере, не испытаешь на себе.

— Так и чего делать теперь будем? — зачем-то спросила Мурси.

— Ты восстанавливаться. Куда скажешь, что хочешь, в любом монастыре тебе двери открыты. Я всё оплачу, хоть год на курорте, хоть два, хоть пять, хоть планету тебе куплю, хоть целую солнечную систему. Только повели. А дальше, делай, что в голову сбредёт. Я как наставник накладываю на тебя одно простое обязательство — не забывай обо мне, ладно? Если вдруг беда какая, сразу звони, сообщай, не ставь блоки. Покуда буду знать, что с тобой всё в порядке, так и сам счастливым жить стану.

— А вы?

— А я? — почему-то удивился Христов и прижал ещё крепче к себе. — Тоже буду делать, что в голову сбредёт, — а потом тихонечко запел старый гимн боевых храмовников: — Я три года дома не был. С братом в баню не ходил. Видел я чужое небо, робу износил до дыр. Надо мной темнели тучи, гром гремел, сгущалась мгла, я терпеть судьбой обучен, вера в Разум помогла. Если что каленой хваткой лиходею пасть порву. Буду рад, до правды падкий, послужить в сердцах добру.

— Нас не много и не мало, всех у Разума не счесть, — подхватила Мурси. — Кто в Пути в грехах замаран, а кто сберёг в годину честь…*2 — они замолчали, с нежностью и пониманием глядя друг на друга. И было в этой нежности то отношение, какое всегда и хотелось видеть капитану от наставника. Не скрашенное эротическим подтекстом, влажными фантазиями и прочей греховной атрибутикой смертных. Простое принятие родственной души, которая всегда будет рядом, не отвернется, не предаст. — Ну, без ваших песен и молитв я точно долго не протяну. Но вот что странно! Почему-то в бессознательном состоянии мне казалось, что именно вы, наставник, меня пинаете в зад, заставляя двигаться на голос Моргана.