Все приключения Шерлока Холмса - Джон Карр

Начинать сначала не буду. Там все сказано, – он указал на отданные мне бумаги, – и вы найдете это очень странной историей. Суть сводится вот к чему: есть люди, имеющие веские причины ненавидеть меня и готовые отдать все до последнего цента, лишь бы поквитаться со мной. Покуда я жив и они живы, для меня нигде нет безопасного места. Они преследовали меня от Чикаго до Калифорнии, потом вынудили уехать из Америки, но когда я женился и осел в этом тихом месте, мне казалось, что мои последние годы пройдут спокойно.

Жене положения вещей я не объяснял. Зачем? Она бы не ведала ни минуты покоя, ей вечно виделась бы опасность. Видимо, она знала кое-что, должно быть, я иногда о чем-то проговаривался, но истинное состояние дел, джентльмены, узнала только вчера, после разговора с вами. Она рассказала вам все, что ей было известно, Баркер тоже, потому что в ту ночь, когда это случилось, времени для объяснений почти не было. Теперь она знает все, и разумнее было бы рассказать ей раньше. Но это был трудный вопрос, дорогая, – он взял жену на миг за руку, – а я хотел как лучше.

Так вот, джентльмены, за день до этих событий я был в Танбридж-Уэллс и мельком увидел на улице одного человека. Всего лишь мельком, но у меня на эти вещи наметанный глаз, и я твердо знал, что не ошибся. То был злейший из моих врагов – он все эти годы преследовал меня, как голодный волк оленя. Поняв, что надвигается опасность, я вернулся домой и приготовился. Считал, что совладаю с ней сам: моя удачливость вошла в Штатах с семьдесят шестого года в поговорку. И я не сомневался, что она не изменит мне.

Весь следующий день я был начеку, ни разу не выходил в парк. И правильно делал, он всадил бы в меня заряд картечи раньше, чем я успел бы выхватить пистолет. Когда мост подняли – у меня всегда становилось спокойнее на душе, когда мост поднимали по вечерам, – я напрочь выбросил из головы мысль об этом человеке. Представить не мог, что он проберется в дом и будет подстерегать меня. Но когда, по своему обыкновению, совершал в халате обход, я, не успев войти в кабинет, почуял опасность. Видимо, когда человек сталкивается с опасностями – а я сталкивался с ними чаще, чем большинство людей, – у него появляется шестое чувство, подающее о них сигнал. Я уловил его отчетливо и, однако, не смог бы назвать причину. Потом увидел под шторой ноги и тут ясно понял, что это за причина.

У меня в руке была только свеча, но в открытую дверь из коридора падал яркий свет лампы. Я поставил свечу и бросился к молотку, оставленному на каминной полке. В ту же секунду враг прыгнул ко мне. Я увидел блеск ножа и взмахнул молотком. Куда-то угодил, потому что нож звякнул об пол. Этот человек юркнул за стол быстро, как угорь, и выхватил из-под пальто обрез. Я услышал, как щелкнули взведенные курки, но ухватился за обрез раньше, чем он выстрелил. Держал я его за стволы, и они то поднимались, то опускались, пока мы с минуту или больше вырывали друг у друга оружие. Того, кто ослабил бы хватку, ждала смерть.

Он не ослабил хватки, но примерно на секунду задержал обрез стволами вверх. Может быть, я нажал на спуск; может, спусковой механизм сработал от сотрясения. Так или иначе, заряды из обоих стволов угодили ему в лицо. Я стоял и смотрел на то, что осталось от Теда Болдуина. Я узнал этого человека в городе, узнал снова, когда он прыгнул ко мне, однако теперь его не узнала бы родная мать. Я привычен к виду крови, но от этого зрелища меня чуть не вырвало.

Я держался за край стола, когда Баркер бегом спустился вниз. Потом услышал, что спускается жена, бросился к двери и остановил ее. Женщине такого видеть не нужно. Пообещал скоро прийти к ней. Сказал несколько слов Баркеру – он понял все с первого взгляда, – и мы ждали, когда появятся остальные. Но никто не появлялся. Тогда мы поняли, что никто ничего не слышал и что случившееся известно только нам.

И тут меня осенила мысль. Я был прямо-таки ослеплен ее блеском. Рукав Болдуина задрался, и на предплечье его бросался в глаза выжженный знак ложи. Смотрите! – Человек, которого мы знали как Дугласа, отогнув рукав пиджака и манжету, показал нам коричневый треугольник внутри круга, точно такой же, как мы видели у мертвеца. – Вот при виде знака меня и осенило. Я словно все ясно увидел с одного взгляда. Рост Болдуина, сложение, цвет волос совпадали с моими. Лицо его было изуродовано до неузнаваемости, бедняга! Я принес вот эту одежду, что на мне, через четверть часа мы обрядили мертвого в мой халат, и он лежал так до вашего появления. Все снятые с трупа вещи мы связали в узел, я отяжелил его единственным грузом, какой нашел, и бросил в окно. Карточка, которую Болдуин хотел положить на мое тело, лежала возле его собственного.

Мы надели ему на палец мои перстни, но когда дело дошло до обручального кольца… – Дуглас вытянул мускулистую руку. – Видите, оно застряло возле сустава. Я не снимал его со дня свадьбы, и теперь для этого понадобился бы напильник. Даже не знаю, хотел ли я расстаться с ним, но если и хотел, то не мог. Так что мы оставили эту деталь на волю случая. Затем я принес кусочек пластыря и прилепил туда, где у меня сейчас заклеен порез. Здесь при всем своем уме, мистер Холмс, вы дали промашку: сняв тот пластырь, вы не обнаружили бы под ним пореза.

В общем, положение было таким. Если б я смог какое-то время прятаться, а потом уехать и соединиться где-то с моей «вдовой», у нас появилась бы наконец возможность спокойно жить до конца наших дней. Эти дьяволы не оставят меня в покое, пока я жив, но если бы они прочли в газетах, что Болдуин убил своего врага, все мои тревоги исчезли бы. У меня не было времени все ясно объяснить жене и Баркеру, но они поняли достаточно, чтобы помочь мне. Я знал о потайной комнате, Эймс тоже, но ему не пришло в голову как-то связать ее со случившимся. Я спрятался в ней, и все остальное пришлось делать Баркеру.

Вы, конечно, сами знаете, что он сделал. Открыл окно и нанес на подоконник кровавый след, чтобы создать представление о том, как скрылся убийца. Это было рискованно, но, поскольку мост был поднят, другого пути не существовало. Потом, когда все было устроено, он позвонил в колокол что есть сил. Что было дальше, вам известно. Итак, джентльмены, поступайте как угодно, но я сказал вам правду, всю правду, и да поможет мне Бог! Теперь я спрашиваю вас: как обойдется со мной английский закон?

Наступившее молчание нарушил Шерлок Холмс:

– Английский закон прежде всего справедлив. И вам нет необходимости скрываться от него, мистер Дуглас. Но я хочу спросить, откуда этот человек узнал, где вы живете, как проникнуть в ваш дом и где подстерегать вас?

– Понятия не имею.

Холмс сильно побледнел, и лицо его стало суровым.

– Боюсь, эта история еще не окончена, – сказал он. – Вы можете столкнуться с худшими опасностями, чем английский закон или даже ваши враги в Америке. Я вижу нависшую над вами угрозу, мистер Дуглас. Послушайтесь моего совета и будьте по-прежнему начеку.

А теперь, мои терпеливые читатели, приглашаю вас отправиться со мной далеко от Суссекса, удалиться от года, когда мы совершили наше богатое событиями путешествие, окончившееся странным рассказом человека, известного как Джон Дуглас. Прошу вас перенестись лет на двадцать назад во времени и на несколько тысяч миль к западу в пространстве, чтобы я мог изложить вам необычайную и жуткую повесть – до того необычайную и жуткую, что, возможно, вы даже усомнитесь в правдивости моего рассказа.

Не подумайте, что я навязываю вам одну историю, не закончив другой. Продолжив чтение, вы увидите, что это не так. А когда я подробно расскажу о тех далеких событиях и вы раскроете эту тайну прошлого, мы снова встретимся в квартире на Бейкер-стрит, где, подобно многим другим удивительным происшествиям, подойдет к концу и это.

Часть вторая

Ликвидаторы

Было четвертое февраля тысяча восемьсот семьдесят пятого года. Стояла суровая зима, и в ущельях Гилмертонских гор лежал глубокий снег. Но паровые снегоочистители очищали железнодорожные пути от заносов, и вечерний поезд, связующий между собой многочисленные поселки шахтеров и металлургов, с пыхтеньем тащился вверх по крутым подъемам, протянувшимся от Стэгвилла на равнине к Вермиссе, центральному городку в начале долины Вермисса. От него железная дорога идет вниз, к Бартон-кроссинг, Хелмдейлу и чисто сельскохозяйственному округу Мертон. Она одноколейная, но на всех запасных ветках – а их много – длинные составы товарных вагонов с углем и железной рудой свидетельствовали о сокрытом богатстве, привлекшем грубый народ и принесшем бурную жизнь в этот неприветливый уголок Соединенных Штатов Америки.

Он весьма неприветлив. Здешние пионеры и представить себе не могли, что самые плодородные прерии и самые изобильные пастбища не имеют никакой цены по сравнению с этим угрюмым краем черных скал и дремучих лесов. Среди гор с мрачными, зачастую почти непроходимыми лесами на склонах, с покрытыми снегом зубчатыми скальными вершинами тянется длинная, извилистая, петляющая долина. Вверх по ней и полз маленький поезд.