Сборник книг вселенной The Elder Scrolls - Bethesda softworks

За многие годы, нордлинги Тирска и Империя выработали простую, но весьма эффективную систему взаимоотношений: они не трогают друг друга, и все счастливы. Вскоре после прибытия на Солстхейм, имперцы осознали, что их власть на острове ограничена Фортом инеевой бабочки и близлежащими окрестностями. Солстхейм был, есть, и, вероятно, всегда будет дикой и промерзлой землей, больше подходящей древним обычаям нордлингов, нежели укладу Империи. И пока жители Тирска не конфликтуют с Фортом инеевой бабочки, имперцы будут платить им тем же. Взаимоотношения между этими двумя поселениями можно назвать даже дружескими, и нордлинги Тирска даже смогли завоевать некоторое расположение Империи, когда они доставили беглого бретонца Алана Монтроса в гарнизон Форта инеевой бабочки, когда тот пытался укрыться в Тирске.

В медовом зале вождь является единоличным судьей, арбитром и палачом, при необходимости. На самом деле, Тирск всегда был относительно мирным местом, где товарищество и добрая воля являются нормой. Солстхейм — это суровое место для жизни, и нордлинги Тирска давно осознали, что гораздо полезнее сражаться не друг с другом, а с медведями, волками, драуграми, рьеклингами и всеми другими адскими созданиями, что в изобилии населяют этот остров. И все же, иногда здесь встречаются разногласия — которые, как правило, заканчиваются кровопролитием — и каждые несколько лет кому-нибудь обязательно придет в голову вызвать вождя на смертный бой, чтобы попытаться занять его место. Проще говоря, нордлинги Тирска — это одна большая, счастливая семья варваров. И, как в любой семье, здесь периодически случаются раздоры.

Тишина (Ганферил Кимет)

"Я слышал о тебе", — почтительно сказал старый бродяга. "Это ты убил всех вампиров в Призрачных Вратах пару месяцев назад?"

"Я", — сказал Ористиан Сильверторн, улыбнувшись своему поклоннику. Он знал, что в легенды еще не вошел, поэтому лучше быть вежливым. "А ты кто?"

"Мое имя ничего тебе не скажет. Меня зовут Эрер Даротрил", — ответил тот, поднимая стакан грифа. "Я родом из Врат Призраков, именно поэтому я знаю тебя. Ты сейчас занимаешься каким-нибудь делом?"

"Да", — сказал Сильверторн. "Я должен разделаться в Грейзлендс с одним боевым магом по имени Эгроамаро".

"О нем я тоже слышал", — сказал Даротрил. "Он очень серьезный противник".

"Поэтому я и пью сейчас", — вздохнул Сильверторн. "Расскажи мне, чем ты занимаешься?"

"Да ничем", — ответил Даротрил гордо. "Но в молодости я преподавал в Университете Гвилима науку Иллюзий".

"Может, тогда ты мне поможешь?" — спросил Сильверторн, внезапно воодушевляясь. "Научи меня заклинанию "Тишина". Я заплачу тебе".

"Я знаю это заклинание", — сказал Даротрил. "Тебе также может пригодиться "Невидимость", или "Темнота", при помощи которого ты сможешь подобраться к старику Эгроамаро".

"Нет", — уверенно сказал Сильверторн. "Я успею выучить только одно заклинание. Я должен убить Эгроамаро, получить награду и поскорее вернуться в Гнисис. Моя жена волнуется, когда я долго отсутствую".

Даротрил согласился. Пока они сидели, пропуская стаканчик за стаканчиком грифа, старик поделился своим знанием заклинания. Он объяснил, что это такое — отражать звуки, когда создаешь конус тишины. Сильверторн закрыл глаза, а старик ударил по кончику стакана. Так можно было лучше понять физическую сущность явления.

После нескольких часов тренировок, Сильверторн заплатил наставнику и отправился в путь. Индоранион, крепость Эгроамаро, находилась недалеко от Садрит Моры. Там его ждали развалины — это была визитная карточка боевого мага. Углубившись в эти руины, Сильверторн столкнулся со слугами Эгроамаро, живыми и мертвыми. Со своим магическим мечом, он смог пробиться сквозь толпы врагов, чтобы встретиться с их хозяином в одном отдаленном зале.

Эгроамаро злобно поклонился своему противнику, и приготовился выпустить на него огненный шар. Прежде, чем произнести первые слова заклинания, он осознал, что мир вокруг него подозрительно затих. Он попытался сказать хоть слово, но у него ничего не получилось. Сильверторн немного выждал, затем пересек зал и убил боевого мага одним ударом своего меча.

Он скорее кинулся назад в Храм Трибунала, чтобы получить награду и благодарность. Через несколько дней он вернулся в Гнисис к своей жене Лие, которая уже начинала волноваться.

"Каждую ночь мне не спалось. Я все представляла себе, как этот маг может сжечь тебя своим пламенем. Что же тогда будет со мной? У нас достаточно сбережений, чтобы я смогла жить одна, если вдруг, не допустите этого, Боги, ты погибнешь во время одного из своих приключений? Я не думаю. Почему бы тебе ни устроиться на какую-нибудь должность в местную Гильдию Воинов? Я слышала, им как раз нужен наставник для императорской гвардии. Знаю, знаю, что ты хочешь жить свободной жизнью, полной опасностей, но если бы ты хоть немного подумал обо мне, как я все время сижу здесь и жду тебя. Думаю, тебе бы понравилось, если бы я больше заинтересовалась твоей работой, но как я однажды сказала, хорошо, если муж…"

Лия продолжала говорить, не осознавая, что ее слова затихали, еще не успев покинуть ее рот. Сильверторн улыбнулся и кивнул. Он наслаждался тишиной. Может быть, без заклинания он бы и разобрался как-нибудь с Эгроамаро, но вот с женой без этого заклинания общаться было невозможно.

Тотемы Хирсина

Среди тех из нас, кого Лорд Хирсин удостоил бесценного дара ликантропии, ходят легенды о том, что он также дал миру особые артефакты своего могущества. Они относятся к временам, когда люди еще не могли ни писать, ни говорить, ни просто думать, но сила звериной крови уже струилась в жилах избранных.

Первый тотем — это резной череп волка. Древние шаманы использовали его в кровавых церемониях, с которых пошел наш род. Считается, что он наполняет несказанным величием внешность тех, кто падет ниц пред ним. Так что узревшие их обличье бегут прочь, объятые страхом, каковой ведом лишь увидавшим лик самого Хирсина.

Второй — это бедренная кость, резная подобно черепу, однако некоего неизвестного зверя. Более древнее братство использовало ее как своего рода целебный жезл. Считается, что он наделяет некой повышенной чуткостью как во взоре, так и в обонянии, позволяющей никогда не упускать след жертвы.

Третий тотем — простой барабан, из-за обычного своего вида наверняка затерянный в тумане давно прошедших веков. Как наши отцы выбивали ритм, созывая с полей своих родичей, так и наши предшественники по крови призывали своих сторонников, ударяя в него.