За тебя, Родина! (СИ) - Илья83

Лицо огнемётчика опухло из-за множества пропущенных от Гюнтера ударов, глаза безжизненно смотрели вниз, руки безвольно висели. Из него вообще как будто вынули стержень, который раньше составлял опору существования Рауха. От этого Шольке охватили смешанные чувства сочувствия и раздражения. Вот же сукин сын! По идее, надо бы его арестовать или хотя бы просто перевести куда-то в другое подразделение за то что он сотворил и подставил командира, но.. жалко засранца. Да и те вполне логичные соображения, которыми завалил его Бруно, не стоило сбрасывать со счетов.

- Ты понимаешь что сделал? - спросил Гюнтер, чувствуя как за его спиной подошёл Брайтшнайдер.

- Да.. - глухо ответил "Сосиска", упорно не глядя на него.

- Как думаешь, что теперь тебя ждёт? - снова поинтересовался он, глядя подчинённому в опухшее лицо.

- Не знаю.. трибунал.. или расстрел.. - чуть пожал тот плечами. - Мне уже всё равно, оберштурмфюрер. Поступайте как вам угодно, я всё приму как положено солдату.. Раз виноват значит буду отвечать. Теперь уже плевать..

Шольке помолчал а потом задал неожиданный даже для самого себя вопрос:

- Тебе стало легче после того что ты натворил?

Его слова, казалось, удивили гиганта и он поднял голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Огнемётчик, было видно, пытался понять своё состояние, но вот какой ответ пришёл в голову?

- Не знаю.. - снова повторил Раух. - В тот момент.. как будто это был не я а кто-то другой.. Простите, командир.. я только сейчас понял что вас подставил.. Но вы не виноваты, я скажу что пытались меня остановить.. да так всё и было.. я всё возьму на себя. Знаю, что поступил неправильно, мать бы не одобрила если узнала.. Просто.. я очень любил Карла.. - он окончательно смешался и замолк.

Бруно за спиной фыркнул и Гюнтер понял почему. В трибунале попытки "Сосиски" взять всю вину на себя не помогут оберштурмфюреру остаться чистым. Всё равно его накажут, как командира не способного контролировать действия своего личного состава. А значит, сделают выводы, которые будут явно негативными для карьеры Шольке.

- Я принял решение, Раух. Ты не будешь выдан фельджандармерии СС. И, стало быть, не пойдёшь под трибунал.. - Гюнтер говорил спокойно, но огнемётчик, кажется, затаил дыхание, не веря тому что слышит. - Твои товарищи убедили меня что ты просто сорвался.. да я и сам это понял. И попросили дать тебе ещё один шанс исправиться. Искупить свою вину. И поскольку я всегда говорил что мы здесь как братья, то отказываться от своих слов не собираюсь. Возможно, когда-нибудь я пожалею о своей доброте, но.. пленных всё равно уже не вернуть, так что.. продолжай нести службу, штурмманн! И помни - ты теперь нам обязан до конца жизни! Ещё раз сделаешь нечто подобное - расстреляю лично! А потом напишу твоей матери и расскажу ей всё как было! Свободен! Бруно, потом проинструктируй его!

Бывший роттенфюрер с расширенными глазами открыл рот, чтобы наверняка что-то спросить, но стоящий сзади Шольке Брайтшнайдер заревел раненым бегемотом:

- Штурмманн Раух, смирно!!! Кругом!!! Из квартиры шагом марш!!! - и тут же добавил, видя как ошеломлённый неожиданной милостью командира гигант едва ли не бегом ринулся к выходу: - Стоять! Оружие взять!

Пониженный в звании но на глазах оживший подчинённый суетливо напялил на себя баллон со смесью, прицепил на пояс раструб, подхватил в руки пулемёт и прогрохотал к выходу, видимо, опасаясь что Гюнтер передумает в последний момент.

- Спасибо, командир! - взгляд Брайтшнайдера, устремлённый ему в лицо, выражал искреннюю благодарность и.. радость? - Не только от себя лично но и от лица Эриха! Раух ведь стал для него как бы старшим братом.. Большим, сильным и заботливым! Теперь, оберштурмфюрер, в отряде есть не один а сразу три подчинённых которые пойдут ради вас на всё.. Абсолютно на всё! - последнюю фразу Бруно произнёс с упором, словно желая донести до Гюнтера некий её скрытый смысл.

Шольке всё равно не понял что именно собирался выразить Бруно, но красноречивые слова гауптшарфюрера запали ему в память. И, если уж на то пошло, слышать это было довольно приятно.. Как будто Раух, Брайтшнайдер и Ханке стали ему чуть ближе остальных. Да уж, кажется их боевое братство стало ещё крепче после того как они, ради спасения товарища и собственных судеб, пошли по пути укрывательства и лжесвидетельств, стараясь скрыть случайное военное преступление. А оно, если судить строго по закону, именно таким и было.

- Вы не беспокойтесь, я сам Эриху объясню что говорить, если вдруг кто-то спросит.. - сказал Бруно и, глубоко вздохнув, пошёл вслед за убежавшим огнемётчиком-пулемётчиком.

Грустно усмехнувшись и почему-то чувствуя себя немного не в своей тарелке Гюнтер проводил его взглядом.

"Ну вот, ещё один мой сделанный выбор, не между хорошим и плохим а между хреновым и очень хреновым.. Знать бы правильно я поступил или же ещё больше всё ухудшил? Время покажет и всё расставит по своим местам. Делай что должен и будь что будет. Нет судьбы кроме той что мы сами выбираем.. Может, Сара Коннор была права?"

Помотав головой, чтобы выбросить из неё мрачные и тягостные мысли, Шольке в последний раз посмотрел в сторону выгоревшей спальни и твёрдым шагом двинулся к выходу из квартиры. Сначала он стал невольным убийцей ребёнка, потом согласился на укрывательство от закона своего боевого товарища и подчинённого.. Что дальше? Ответа у Гюнтера не было.

Лондон, Великобритания.

28 мая 1940 года. Ранний вечер.

Глава британской разведки Стюарт Мензис.

Полковник Мензис торопливо вошёл в кабинет премьер-министра, как обычно с папкой подмышкой, и вежливо кивнул контр-адмиралу Бертраму Рэмси, сидевшему напротив Черчилля. Рядом с ним расположился ещё какой-то генерал, незнакомый полковнику. Сам Уинни в этот момент раскуривал сигару и раздражённо махнул рукой чтобы тот поскорее садился, не утруждаясь излишними приветствиями. Такое было уже не в первый раз, поэтому Стюарт занял своё место за столом и окинул взглядом того от кого почти полностью зависело выполнение операции "Динамо".

Рэмси был из той плеяды военно-морских офицеров Империи которые рьяно придерживаются традиционализма в отношении королевского флота и всеми силами стараются соблюдать все его особенности, даже если они уже не слишком соответствуют времени. Вместе с тем Мензис знал что тот профессиональный и знающий моряк, уже имевший за плечами кое-какие заслуги, правда, во время прошлой войны. Но началась новая европейская бойня и старый морской волк, подобно многим своим товарищам, вернулся на флот из отставки, успев "отдохнуть" всего пару лет. Когда стало ясно что Британский экспедиционный корпус на континенте терпит крах и понадобится его эвакуация то Адмиралтейство для руководства этим сложнейшим процессом назначило именно Бертрама Хоума Рэмси, до этого командира военно-морской базы в Дувре.

Эта ноша не согнула контр-адмирала, казалось, он воспринял её как привычную и нужную работу, которую надо выполнить как можно ближе к идеалу. И, если судить по тем отчётам, которые Стюарт получал из своих источников от военно-морской разведки, у него это неплохо получалось, несмотря на множество проблем и неизбежные потери.

Уинни, наконец, разобрался со своей сигарой и пыхнул дымом, скривив бульдожье лицо. Бокал коньяка, наполненный на три пальца, стоял рядом, на случай если Черчиллю захочется принять дополнительный аргумент для успокоения эмоций.

- Здравствуйте, господа, ещё раз.. Времени у нас мало и поэтому, Бертрам, я бы хотел услышать от вас пусть не слишком краткое но обстоятельное донесение по ситуации в Дюнкерке. Это сейчас самое важное для нас! - с внутренним напряжением в голосе произнёс премьер-министр. - Насколько всё плохо?

Моряк даже не открыл свою собственную папку, лежащую перед ним на столе. Видимо, настолько полагался на свою память что взял её лишь на всякий случай, если понадобится обратиться к совсем уж мелким подробностям.