Отходной маневр - Андрей Дышев

— Да, ты права, надо поблагодарить своего учителя, — согласился я и с короткого замаха врезал Альбиносу по губам.

Тот отшатнулся, но устоял на ногах, тряхнул головой, отчего белые космы всколыхнулись, как пушинки у одуванчика, сплюнул кровью и горько усмехнулся. Лера запричитала, стала размахивать руками, сучить ножками, будто ей поставили слишком мощную батарейку.

— Альбинос, дай ему сдачи! Урой его, Альбинос! Как он посмел поднять на тебя руку? Врежь ему своим фирменным ударом! Сделай так, чтобы ему мало не показалось! Ну, давай же! Ну!

Как она ни подзадоривала друга, Альбинос на фирменный удар поскупился. Хмыкнул с сожалением, покачал головой и потрогал подпухшую губу.

— Значит, я заслужил именно такую благодарность от своего ученика. А ты как думала? Так часто бывает… Платок есть?..

— Ирина где? — спросил я Альбиноса.

— Недалеко, — коротко ответил Альбинос и опустился перед Мурашом на одно колено, осторожно тронул его за подбородок и повернул голову. Нахмурился, что-то едва слышно произнес и попытался приоткрыть опухший глаз. Мураш шевельнул губами и простонал.

— Эх, парень, — вздохнув, произнес Альбинос и поднялся на ноги. Он кинул на траву сноуборды и связал оба с двух сторон восьмеркой. На эти импровизированные носилки мы с Альбиносом переложили Мураша. Его трясло, он скрючился, прижимая колени к животу. Поза «младенец в утробе» придала ему совершенно беззащитный и несчастный вид.

— Ты не беспокойся, — сказал Альбинос, кивком головы показывая, чтобы я взялся за передний край носилок. — С твоей девушкой все в порядке. Она жива и здорова. Потерпи, не делай глупостей, и мы отпустим ее сразу, как придем на место.

— Не делай глупостей! — передразнила Лера, которой не по душе пришлось, что рекомендация была произнесена в слишком мягкой форме. — Только попробуй! Сразу дырку в голове сделаю!

И, подтверждая серьезность своих намерений, Лера вынула из-под комбинезона пистолет и покачала его на ладони. Мы с Альбиносом взялись за носилки — я спереди, он сзади. Нести Мураша на связанных сноубордах мне было все же легче, чем на своем горбу. Но скоро силы меня покинули, и я вынужден был часто останавливаться и опускать носилки.

Ледник погрузился во мрак, и если бы не скудный свет горных вершин, похожих на угасающие факелы, идти пришлось бы впотьмах и на ощупь.

Давно я не был в таком положении. Вместо того чтобы быть моим помощником, Мураш связал мне руки, вытягивал из меня последние силы. Только надежда, что все это кончится и я увижу Ирину, заставляла двигаться, что-то делать. Надо смириться и не усугублять ситуацию. Даже если дурочка станет стучать пистолетом по моему затылку.

Душу мою заполнили уныние и ожидание встречи с Ириной. Стыдно будет, если она увидит меня в таком виде. Ждет, наверное, рыцаря, героя! А припрется изможденное существо с тоскливыми глазами, да еще с носилками, на которых скрючился фиолетовый кассир. Альбинос своим пышущим здоровьем еще больше оттенит мою никчемность… Терзаемый тревожными мыслями, я не заметил, как пришли на знакомую до боли местность. Вот этот травяной склон с ухабом посредине, похожим на трамплин… Вот эта черно-серая, как невспаханная пашня, широкая полоса ледника… Эта гора напротив с прилепившимся к ней скальным обломком… В этих местах я провел целый месяц. Здесь я с бригадой спасателей пытался найти жизнь, даже в самых ее слабых проявлениях — как космонавты, прилетевшие на Марс. Тут я увидел силуэт человека, стоящего прямо на моем пути. Вспыхнул фонарик, и мне в глаза ударил луч света.

Почему так долго? — донесся из темноты незнакомый голос — по-женски высокий, чуть гнусавый, с нервным надрывом, словно человек только что вы шел из компании, где шли бурные и неприятные дебаты. — Я устал вас ждать!

— Убери свет, Дацык, — попросил Альбинос.

Луч фонаря осветил лицо Альбиноса, оттуда перескочил на Леру и задержался на носилках.

— А это еще что за урод? — удивилась темнота. — Я думал, барана к ужину несете.

— Парень неудачно съехал с горы, — ответил Альбинос. — Подержи его, а то у меня уже руки онемели!

— Выкиньте его в канаву, и дело с концом!

Теперь я вспомнил этот визгливый голос. Так это же тот самый злодей, который ставил мне условия по телефону, а потом отправлял мне письма по «мылу» и подписывался «Человеком». За ним я охотился целую неделю. Его фамилия Дацык. Теперь он стоит передо мной, спрятавшись в темноте.

Дацык сменил Альбиноса. Толкнув меня носилками, он зло крикнул:

— Уснул, что ли, скотина? Но-о! Пошел!

Свет фонарика ослепил, и я перестал что-либо видеть. Удивляюсь, как я не споткнулся и не грохнулся на землю.

— Ирина здесь? — спросил я Альбиноса.

— Здесь, здесь.

Постепенно глаза мои привыкали к темноте, и я увидел звездное небо, освещенную луной снежную вершину и яркое пламя костра.

Мы подошли к нему и опустили носилки на траву. Круг замкнулся! Я увидел грубо сколоченный стол и скамейки — сам их сколачивал из досок и бревен. За этим столом обедала и ужинала моя бригада. Здесь же мы составляли план работ на следующий день и принимали решения. В душе у меня сразу заныло от нахлынувших воспоминаний, большей частью неприятных, вызывающих тоску и боль. Никогда бы не подумал, что мне когда-либо придется вернуться в это место и дополнить столь странную компанию. Чуть выше — в темноте их не было видно — вросли в склон несколько туристских приютов, сложенных из булыжников, с глинобитными и рубероидными крышами и низкими дверными проемами, через которые, не согнувшись в три погибели, не пройдешь. Наверняка Ирина там. Знает ли она о том, что я уже здесь? Может, смотрит в маленькое подслеповатое окошко на костер и среди пляшущих теней уже различает меня? Меня начало трясти от волнения. Никогда еще наше с Ириной свидание не вызывало у меня такого нервного напряжения, такой оголенной чувственности, нежности и жалости к ней.

Тепло костра просачивалось через комбинезон и грело мне спину. Я рассматривал Дацыка. с тем сдержанным любопытством, с каким иногда смотрю передачи по телевизору о жизни змей, пауков и прочей гадости. Как ни странно, но Лера необыкновенно точно описала его внешность. Дацык в самом деле выглядел лет на тридцать пять, тело его было неразвитым, даже каким-то рахитичным, а лицо — по-рыбьи узким, будто на его голову нечаянно наступил слон и слегка сплющил ее с боков. Нам нем была давно вышедшая из моды кожаная куртка с капюшоном и веревочкой на поясе, раздутые на коленях потертые джинсы и высокие армейские ботинки. В сравнении с Альбиносом он выглядел как поваренок рядом с матерым поваром, но был намного шумнее, подвижнее и фонтанил командами и жестами во все стороны. Я легко поверил, что этот малоприятный тип, дабы чем-то нагнать на меня страху, мог убить водителя черной «девятки» Вергелиса.

— Так вот это кто! — вдруг со злой радостью протянул Дацык, приглядевшись к лицу Мураша, освещенному костром. — Очень любопытно… Хотелось бы узнать, зачем вы, сударь, к нам пожаловали? Ась?

— Ты его знаешь? — спросил Альбинос. Он сел на скамейку, ногой выдвинул из-под стола картонную коробку, достал оттуда бутылку и стал рассматривать этикетку.

— Он еще в аэропорту Минвод хвостиком волочился за Вацурой. Смею предположить, молодой человек имеет здесь свой интерес. — Дацык поднял взгляд на меня. — Я же тебя предупреждал, скотина, что за тобой плетется «хвост». А ты уши развесил и притащил его сюда. Что ему надо? Не догадываешься?

Альбинос поставил бутылку на стол и настороженно взглянул на меня. В хитрых глазах Дацыка отражались языки пламени. Лучше бы о своей проблеме Мураш рассказал сам, но он по-прежнему лежал, скрючившись как креветка, тяжело дышал, и вряд ли был способен произнести что-либо осмысленное.

— Под ледником погиб его отец, — сказал я. — Он хочет, чтобы я показал ему то место.

— А откуда ты знаешь, где погиб его отец? — тотчас задал он второй вопрос, кидая быстрые взгляды то на меня, то на Мураша.

— Вот что, — теряя терпение, произнес я. — Я выполнил все ваши условия. Теперь хочу увидеть Ирину. Сейчас. Немедленно!

— Привести? — спросила у Дацыка Лера, и уже шагнула в темноту, но Дацык резко выкрикнул:

— Стоять! С ума сошли? Вы только посмотрите — Вацура уже ставит нам условия! Он привел сюда этого одноглазого шпиона, а вы спокойны, будто ничего особенного не случилось!

Замолчав, Дацык поднял с земли палку, собираясь кинуть ее в костер, и вдруг с разворота врезал мне ею по лицу. Я не ожидал такой подлости и не успел подставить руку. Мне показалось, что перед глазами вспыхнула молния. Удар пришелся по лбу и брови, и, будь палка покрепче, у меня неминуемо бы треснул череп. Схватившись за лицо, я попятился назад и сел на траву. Теплая и маслянистая кровь хлынула из разбитой брови, как тосол из пробитого патрубка. Ну, сволочь, подумал я, прикидывая, чем мне лучше ответить — ногой или кулаком? Но Дацык, предвидя мою реакцию, тотчас подскочил ко мне и ткнул меня в лоб стволом пистолета.