Дахштайн - Макс Юлия

Невозможно объяснить, почему меня тянуло к ней, словно она была планетой, а я – спутником, вынужденным кружится рядом. Подскочив к раздаточному столу, я щедро плеснул еще полчашки кофе и под многозначительное хмыканье старика вышел вслед за Лилианой. Меня мгновенно окутало морозом и еще большей тишиной, чем та, что царила в отеле. К слову, я думал, что в здании всего лишь хорошая звукоизоляция, а в действительности эта часть отвесной горы над «Дахштайном» была пустынна, поэтому здесь царило абсолютное безмолвие.

– Как вам вид, мистер Чейз? – спросила девушка не оборачиваясь.

Как она догадалась, что это я? Я не мог понять, что скрывает ее мягкий тон: то ли грусть, то ли иронию. Оторвавшись от созерцания прямой спины, затянутой в жакет, и волос, собранных в высокий хвост, я посмотрел на долину. Летел мелкий снег, горы и все вокруг сверкало белым и ослепляло.

– Мистер Фауст, – поправил я ее. – Вид захватывающий. Любите горы?

Вот идиот! Нашел что спросить.

– Они – моя крепость, – просто ответила Лилиана, слегка пожав плечами. – Зачем вы приехали сюда, мистер Фауст?

Она повернулась, глядя на меня, словно ожидала, что я одним махом выдам все свои тайны. Клянусь, всего на секунду мне правда хотелось это сделать. Выговориться.

От прямого вопроса моим ушам стало горячо, я знал, что они покраснели. Хорошо, что волосы немного прикрывали их, и она могла не заметить моего замешательства. Я словно окунулся в мутный водоем произошедших накануне событий. Несмотря на мороз, вдруг стало нестерпимо жарко.

– Я… я приехал отдохнуть.

Слова, вырвавшиеся изо рта, даже мне показались нелепыми. Девушка не шелохнулась. Ее взгляд неотрывно изучал, заползая под кожу, словно невидимый паразит. Мои ноги самовольно сделали шаг, чтобы оказаться ближе к ней. Подумав, что так и не дождусь от нее реакции, я развернулся в сторону долины.

– Лжи не место в горах, мистер Фауст. Маски обмана вдребезги разбиваются об их каменный характер.

Я не знал, что ответить. Она не обвиняла, но сказанное ею наводило на мысли о том, что Лилиана ни на секунду мне не поверила. Я медленно повернулся к ней, встречаясь взглядом. Чего она хотела от меня? Правды? Признания, что я бегу от последствий собственных поступков?

Мне же хотелось бесконечно смотреть на Лилиану, но и так непозволительно долго пялился, словно маньяк. Я шумно проглотил остывший на морозе кофе. Девушка допила свой маленькими частыми глотками. Она шагнула ко мне почти вплотную. Лицо Лилианы вдруг очутилось настолько близко, что я мог рассмотреть темные крапинки в миндалевидных янтарных глазах. Никогда не видел ничего красивее. На секунду из-под маски спокойствия на лице выглянула злость, но тут же пропала.

– Я спрошу вас завтра, мистер Фауст. И лучше бы вам ответить правду.

«Почему она постоянно говорит это «мистер»? – мысленно возмутился я, не смея отвести взгляд. – Почему ей необходимо услышать правду? Может, она все-таки и есть та рыжеволосая из сна?»

Управляющая ушла, а я остался на террасе.

Прага. Этот день. Ниотинский

Ниотинский, словно заправский вор, огляделся по сторонам и кивнул охране. Один из его людей виртуозно вставил отмычку под ручкой, щелкнул замком и отворил дверь дома номер пятьсот два на Карловой площади.

После визита Лилит Грегор не спал всю ночь, утопая в воспоминаниях о Бамберге и сожалениях. Contra Malum[26], тайное общество, впоследствии ставшее Орденом, кардинал основал по возвращении в Ватикан. Ниотинский понял, что Святая церковь ничтожно мало знает о мире сверхъестественного, помимо Дьявола и ведьм, которых тогда он все еще считал невестами греха. Нет, в мире существовали и другие противоестественные формы зла, и Грегор намерен был найти и истребить их все. Частично у него это получилось. Орден изучал предания и мифы, собирал людские знания, проверяя их на практике. Благодаря миссии Грегора значительно пополнился тайный архив Ватикана, где и по сей день хранятся самые страшные тайны человечества. Подчинялся и отчитывался глава Contra Malum только перед Папой. Князь Церкви[27] получил высочайшее благословение Его Святейшества и дар Ордену – кольца, дабы отмечать посвященных.

Правящий Папа, Урбан VIII, настолько впечатлился рассказом Великого инквизитора после Бамберга, что приказал изготовить кольца для защиты нового Ордена и его членов. Тридцать украшений-артефактов, а именно столько было изготовлено, несли в себе века предательства и раскаяния, отлитые из тех самых тридцати сребреников[28], которые получил Иуда Искариот за согласие выдать Иисуса Христа первосвященникам. Предав Христа, Иуда вернул деньги, бросив их в храме, а сам удавился. Один из Пап случайно обнаружил сребреники в архивах и также оставил после себя записи, что монеты, на которые когда-то купили кровь Господа, обладают некими чудотворными свойствами.

Печатка на руке Грегора служила не только символом принадлежности, она помогала определить скрытое. Точнее, артефакт сжимал палец, когда поблизости появлялось зло. Кольцо было украшено гербом, который составил сам Ниотинский: перевернутые папские ключи символизировали мощь Святой Церкви; а змеи, переплетенные с теми ключами, – Дьявола в его хтонической ипостаси, зло, которое человек должен в себе преодолеть.

Орден разрастался по всему миру, в него входили ученые, историки, культурные деятели, но наибольший процент составляли воины-охотники, такие же убийцы, как и сам кардинал.

Стоит добавить, что теперь Орден переживал не лучшие времена. Развитие науки и технологий, которые Церковь тормозила и притесняла веками из-за страха потерять власть, получило доселе небывалый размах. Оставшиеся существа научились прятаться, мимикрировать и приспосабливаться к новому миру намного лучше самого кардинала и его детища. Грегор постоянно искал новые способы их обнаружения.

В Contra Malum служили целые династии, но все чаще Ниотинский ловил себя на мысли о том, что Ордену нужны перемены. Свежая кровь. Энтузиасты. Сам он таковым себя уже давно не считал. Веками изучая ночные кошмары человечества, Грегор понимал, что и он, возможно, является одним из порождений тьмы, а не света. Никогда кардинал не встречал людей, похожих на него, живущих столетиями. Навряд ли именно Ниотинскому Бог даровал бы почти вечную жизнь. Почти. Будь он истинным праведником, он ничего бы не чувствовал к Лилит. Его единственная слабость, его проклятье.

– Ваше Преосвященство? – окликнул задумавшегося на пороге дома кардинала его хранитель.

Ниотинский тряхнул головой и решительно шагнул внутрь Дома Фауста. Печатка снова сжалась на пальце, едва он переступил порог, но глава Ордена только поморщился. Это произошло во второй раз, и Грегор пришел к выводу, что ушлый доктор каким-то образом наделил дом собственной злой волей.

Кардинал цепким взглядом прошелся по стенам в гостиной, разбитым зеркалам и старинной софе. На ней валялось скомканное белье и несколько деталей гардероба мальчишки.

«Из-за чего же ты так поспешно сбежал? Что она тебе внушила?» – размышлял Грегор, машинально массируя бровь указательным пальцем.

Глава 11

Corruptio optimi pessima.

Падение доброго – самое злое падение.

Дэн

После ухода девушки снова стало не по себе.

«Что я здесь делаю? Как долго смогу прятаться?» – панически думал я.

Моих финансов хватало примерно на пару недель оплаты жилья в «Дахштайне». Я сел на деревянную скамью, покрытую шкурой, и сгорбился. Мысли кружили в голове роем мошкары. Вполне возможно, тело Элишки уже обнаружили. Я лишил ее жизни. Несмотря на сговор с Орденом и попытку принести меня в жертву, она не заслужила такой участи. Паника поднялась волной тошноты от желудка к горлу.