Тайные фрегаты - Виктор Лаптухин

Морские пехотинцы, навьюченные ружьями и патронными сумками, построились на палубе. Сопровождаемые шутками матросов, их лучшие стрелки неуклюже карабкались по винтам и размещались на марсовых площадках мачт. Из трюмного люка выскочил корабельный плотник и бодро доложил, что все помпы в исправности, необходимые материалы в наличии, а его команда готова приступить к заделке возможных пробоин и тушению пожаров.

Но самое большое движение происходило на батарейной палубе. Орудийные порты были открыты, пушки заряжены и выкачены, так что борта ощетинились их стволами. Ядра, пыжи, картечные стаканы и другие снаряды уложены позади орудий в специальные гнезда. В бочонках на палубе задымились свернутые кольцами запальные фитили, которые, в отличие от новомодных кремневых замков, еще никогда не подводили канониров. Шустрые десяти-двенадцатилетние юнги, прозванные «пороховыми обезьянами», уже сидели на приготовленных к подаче зарядах. В ходе боя только они могли непрерывно подносить новые и стремительно проскальзывать через узкие коридоры в крюйт-камеру[36], где специальные фонари и обитые медными листами стены предохраняли взрывчатку от малейшей искры.

Вслед за другими канонирами Иван доложил о готовности и замер у пушки. Рядом молча стояли номера его расчета. В наступившей тишине было слышно, как бьется о борт волна, гудит ветер в снастях и хрипит помпа.

— Молодцы, ребята! Капитан благодарит, фрегат изготовили к бою за шесть минут! Как на королевском смотру! — произнес прибежавший с мостика младший лейтенант, назначенный управлять огнем пушек левого борта. Теперь, совсем как на последних учениях, он обнажил саблю и встал на свое место у фок-мачты.

Все ожидали дальнейших распоряжений. Пока же тихо, очень похоже на учения. Вдруг француз испугается и удерет? Говорят, их корабли быстроходнее… Вон, слышно как наверху приказывает прибавить парусов Джимми. В открытые пушечные порты ничего не видно, только море и голубое небо.

— Ты о чем думал, сопляк, когда выкинул за борт мой мешок? Мог бы засунуть в посудный шкаф, — у соседней пушки чернявый матрос с серьгой в ухе зло шипел на молодого товарища.

— Приказали выбросить все лишнее, — оправдывался тот.

— Надо было позаботиться самому, а не бегать на камбуз за добавкой, — произнес кто-то.

— В мешке была моя лучшая бритва и кусок душистого мыла…

— Прекратите разговоры, пока офицер не услышал, — в спор вмешался канонир.

— После боя заявишь писарю, что мешок разнесло ядром. Мы подтвердим, и казна оплатит потерю твоей собственности!

Опять потянулись минуты тягостного ожидания. Будет бой или нет?.. Еще остается надежда… Кому хочется умирать?..

Все вздохнули с облегчением, когда услышали пушечные выстрелы. Неизвестность кончилась, и все стало на свои места. С правого борта радостно сообщили, что французские ядра легли с недолетом.

— Нервничают лягушатники, зря порох переводят! — радостно прокричал младший лейтенант. Что чувствовал в эти минуты он сам, конечно, не знал никто. Но в полном соответствии с требованиями Военного кодекса, под страхом смертной казни и запрещавшего всем офицерам выказывать сомнения и малодушие, этот юноша твердо стоял на виду у своих подчиненных. Даже подбадривал их.

— Спокойно, ребята! Без приказа не стрелять! Капитан знает свое дело! Подойдем на пистолетный выстрел!

Выстрелы французов участились, и все почувствовали, как дрогнула под ногами палуба, когда первое ядро попало во фрегат. Второе ударило точнее, и наверху раздался чей-то крик. Немного погодя первого раненного пронесли по трапу в лазарет.

Внезапно палуба накренилась, и в носовые пушечные порты полетели тучи брызг. Сумасшедший Дик совершил один из своих отчаянных поворотов и неожиданно вывел фрегат к тому борту француза, орудийные порты которого были закрыты, чтобы их не заливало водой.

— Канониры, целься! — скомандовал младший лейтенант. — Пли!

Грянул залп, и «Кентавр» словно шарахнулся от отдачи своих пушек. Только кремневой замок на орудии Ивана, еще не разогретом стрельбой, дал осечку. Пришлось схватить из кадки фитиль и сделать запоздалый выстрел. К орудию уже бежал помощник судового оружейника:

— Пружина ослабла. Сейчас сменим замок!

Но рядом уже стоял недовольный Громобой.

— Не мешкай, новичок! Заряжай быстрее!

Корабли разошлись контр-курсами, ветер унес облако порохового дыма. Теперь можно было хорошо рассмотреть вражеский фрегат. Сделанный в упор залп причинил незначительный ущерб — в его борту зияло лишь несколько пробоин. Сколько же ядер нужно в него всадить, чтобы вывести из строя?

Бой продолжался, и корабли то сближались, то расходились. «Проворный» постоянно пытался приблизиться и сцепиться борт с бортом. «Кентавр» уклонялся, а его картечь и пули морских пехотинцев косили ряды абордажных команд на палубе француза. На батарейной палубе же работа шла своим чередом. Оглушенные грохотом выстрелов, полуослепшие в едком пороховом дыму, люди четко совершали необходимые действия, многократно повторенные во время учений. Уже невозможно было расслышать слова команды офицеров, и расчеты вели огонь самостоятельно. С английского фрегата стреляли чаще, и было видно, что некоторые орудия «Проворного» уже не отвечают. Но и французские ядра не пролетели мимо. На близком расстоянии насквозь прошивали борта, рвали на части людей, калечили разлетавшейся острой щепой. Раненых быстро уносили вниз, а убитых стаскивали на середину палубы, чтобы их тела не загораживали узкий проход.

Твердая волна воздуха ударила Ивана в грудь и чуть не свалила с ног. Рядом с собой он увидел, как у соседнего орудия канонир и чернявый матрос с серьгой в ухе мгновенно превратились в облако красных брызг. Там, где они стояли на палубе, судорожно дергались четыре ноги.

Корабли вновь разошлись, и стрельба на время смолкла. По скользкой от крови палубе бежал негр с камбуза, тащил огромный медный чайник, всем предлагал промочить горло ромовым пуншем. Подошел Громобой, как и все почерневший от пороховой гари. Молча взглянул на убитых, одобрительно кивнул Ивану.

— Сколько людей потерял?

— Выбило троих.

— Хорошо работаешь. Становись к соседнему орудию! Главное, не снижай темп стрельбы.

— Как наверху?

— Бизань-мачта сбита, но Сумасшедший Дик умеет маневрировать. Скоро опять начнем.

— Французам досталось?

— Еще как! Уже не приближаются, держатся на расстоянии. Знают, что будем драться до тех пор, пока на корабле есть порох и ром. Вот в таких морских боях мы и охраняем свои приморские города и торговые суда…

Дуэль фрегатов продолжалась, и поредевшие расчеты делали залп за залпом. И опять летела щепа и брызги крови, а фрегат вздрагивал от новых попаданий. Внизу стучали плотники, заделывая пробоины и непрерывно работали все помпы, а наверху что-то трещало и рушилось. С помощью присланных морских пехотинцев удавалось вести довольно частую стрельбу, хотя многие орудия были разбиты. Чтобы восполнить потерю, в оставшиеся забивали по два, а то и три ядра. Некоторые пушки не выдержали такой стрельбы и их разорвало. Но бой продолжался, и ответный огонь неприятеля явно слабел.