Мне не стыдно быть патриотом - Владимир Бортко

В: Прошу.

Григорий Трофимчук: А я хотел запустить…

Владимир Жириновский: Не надо «хотел». Вот мой ответ сюда. По одному.

В: По одному.

Владимир Жириновский: В следующий раз вы, потом он. Тройка. Забыли, что тройка НКВД? Вот сиди и молчи.

Александр Кобринский: Кобринский Александр Львович, профессор Московского государственного университета имени Ломоносова, руководитель московской городской организации ЛДПР. Владимир Владимирович, я понимаю, это действительно очень тяжело переосмысливать то, во что верил. Я тоже через это проходил. То, что любил, то, что казалось незыблемым, то, что казалось на века. Тяжело понять, что было это не так. Но формат передачи, я должен задать вам вопрос. Скажите мне, пожалуйста, вот то, что вы перечисляли, я задам несколько вопросов. То, что вы перечисляли, что сделала советская власть, вы вот серьезно верите, что если не октябрь 17-го года, это бы ничего не было? То есть не было бы ГЭС ни одной в стране? Мы бы не улетели в космос? Мы бы не добились никаких технических прогрессов? Вот так бы и остались примерно в 13-м году с одной коровой в семье. И еще…

В: Нет, давайте по очереди, чтобы отвечать. Чтобы была возможность, не сразу. Да, прошу.

Владимир Бортко: Очень, да, очень интересный вопрос. Очень интересный. Я, естественно, так сказать, готовился к вашей встрече и меня этот вопрос тоже интересовал. Россия семимильными путями шла вперед. Как же так, а большевики взяли, остановили, и после этого конец. Так вот, да будет вам известно, господин профессор, и почитайте, пожалуйста, хоть «Википедию», хоть что угодно. 1885 год, Россия по отношению к ведущим странам. Это примерно как три к десяти. Дальше, 1913 год — четыре к десяти. Ни вверх, а вниз, отставание еще больше. Если мне не верите, почитайте…

Александр Кобринский: Почитайте книжечки и постарайтесь…

Владимир Бортко: Энциклопедии верите?

Александр Кобринский: Нет, не надо.

Владимир Бортко: А теперь еще…

Александр Кобринский: Не надо читать энциклопедии. Сейчас, секундочку. Не надо читать энциклопедии, вы начните с реформ…

Владимир Жириновский: А кто террор установил. Сколько было убитых губернаторов, министров. Ваши народники-разночинцы.

Александр Кобринский: …Вы начните с реформ Витте читать, и вы узнаете, что русский рубль…

Владимир Бортко: Подождите, про убийство губернаторов… Договоритесь как-нибудь между собой.

Владимир Жириновский: Террор шел весь XIX век. От декабристов до большевиков. В крови была вся страна.

Александр Кобринский: Что русский рубль, что русский рубль в начале XX века был самой тяжелой валютой в мире. Но сейчас не об этом. Дальше, большевики приходят к власти, они обещают мир. Они обещают землю. Пообещав мир, правда, они ввергли в многолетнюю, десятилетнюю войну. То гражданскую, то с басмачеством. То потом со своим народом. Они пообещали землю и не дали земли рабочим… крестьянам. Они пообещали фабрики рабочим, и к 60-м годам, к концу 60-х, не увидели как не стало, собственно говоря, рабочего класса в стране.

В: И вопрос какой?

Александр Кобринский: Вопрос очень простой. Вопрос очень простой. Скажите, как вы считаете, если бы не Октябрьский переворот, реально было бы 22 июня 41-го года?

Владимир Бортко: Не только реально, оно было бы гораздо раньше.

Владимир Жириновский: Не было бы его.

Владимир Бортко: Гораздо раньше. Это было бы сейчас, примерно то же самое, что происходит сейчас, когда страна наша слабеет, когда, извините, пожалуйста, у нас есть ресурсы, к сожалению, больше ничего нет. И они очень нравятся людям, живущими рядом с нами или за рубежом. Нам надо было просто, извините, пожалуйста, остаться в живых. И вот теперь интересный вопрос: для чего? Ведь разница между нами, коммунистами, и либералами не потому, что мы говорим одно, а они другое, а разница в генеалогии, в направлении, так сказать, внимания, или это будет для одного человека, тогда они права, абсолютно. Тогда пускай синим огнем горит эта Россия, пускай приходят сюда американцы, французы, немцы, может, даже и лучше это будет. Не будет только одного — русского народа, его не будет.

Александр Кобринский: Его уже практически нет. Его уничтожили. Вы уходите от вопроса. Солдатов и офицеров Вермахта воспитали в нашей стране, Люфтваффе воспитан в нашей стране.

Владимир Бортко: Что вы вообще такое говорите?

Александр Кобринский: Потому что вы не отвечаете на вопрос.

Владимир Жириновский: Европа воспитала для борьбы со Сталиным, не было бы Сталина, не было бы Гитлера. Его бы задушили в 29-м году.

(говорят одновременно)

В: Владимир Вольфович, дайте ответить.

Владимир Бортко: Там уже просто вот уже…

В: Там озеро, да.

Владимир Жириновский: Так вот, смотрите, пожалуйста. Теперь очень интересный вопрос. Был задан не этим, извините, пожалуйста, спрашивающим, а, по-моему, предыдущим. А, нет, Владимир Вольфович. Как это, вы забрали у нас квартиры и поселили там Бог знает кого.

Александр Кобринский: Да, да, да. Перед этим Хрущев дал квартиры. Пошли вы к черту.

Владимир Бортко: Тогда можно мне ответить?

В: Пока я тут хозяйничаю, не ругайтесь.

Владимир Жириновский: А через 50 лет дали кому-то «двушку». Вы что делаете? Страшно!

Владимир Бортко: А теперь послушайте, пожалуйста. А теперь послушайте, что произошло. Россия всегда была разделена на несколько частей… т. е. на две части. Так называемая интеллигенция и иже с ними, которых было очень мало, которые сосредоточены в основном в Питере и Москве. И весь остальной народ. Понадобилось спасать страну. Понадобилась индустриализация. И нужны были люди, которые приедут сюда на заводы и будут жить. Вот поэтому, вот поэтому был мощный… было мощное тяготение, был позыв к этим людям, к крестьянам: придите сюда и работайте.

Им надо было где-то жить. Можно было строить, но тогда это было 300 лет. Надо было строить быстро, да, наверное, это не очень хорошо, но учите, была первая в мире страна идущая совершено иначе.

Владимир Жириновский: А зачем, зачем?

Владимир Бортко: Затем.

Владимир Жириновский: Никто не просил, вы провели выборы, вы объявили референдум? Мы не хотели вашего социализма, мы не хотели другого пути. Мы хотели жить, как при царе, как в Европе, а вы нам Северную Корею устраиваете.

Владимир Бортко: Война, Гитлер, вот проверка настоящая.

Владимир Жириновский: Да не Гитлер, это вы его породили. Ленин породил Гитлера и Сталин.

Владимир Бортко: Думали, развалится мгновенно, а она не развалилась, нет.

Владимир Жириновский: Пулеметы стояли сзади, уберите пулеметы, все бы развалилось. Пулеметы поставили. В июле 41 года вы расстреливали советских солдат. Расстреливали их.

Дмитрий Щерба: На самом деле Владимир Вольфович, если вы думаете, что голосом нас возьмете, не получится.

Владимир Жириновский: В советской 10, почему.

(говорят одновременно)

Владимир Жириновский: Нет, нет, проиграли, где ваша армия сейчас.

Владимир Бортко: Американцы взяли Берлин.

Владимир Жириновский: Нет, нет. Мы взяли Берлин и нас вышвырнули оттуда.

Дмитрий Щерба: Глотните водички.

(говорят одновременно)

Владимир Жириновский: Заткни глотку о воде своей.

Дмитрий Щерба: Вас сейчас вся страна слушает.

Владимир Жириновский: Заткни глотку, придурок.

Дмитрий Щерба: А матюжком можете?

Владимир Жириновский: Остановите его. Он только вопрос задает? А не надо меня учить ему. Этот молокосос с Болотной и коммунист большевичёк.

(говорят одновременно)

Владимир Жириновский: Почему мои задают нормальные вопросы, доктора наук, а у вас быдло.

Владимир Бортко: А у нас Алферов, между прочим, сидит.

Дмитрий Щерба: Мы учились в одной школе с его сыном Лебедевым. Я просто не хочу, чтобы…

Владимир Жириновский: Школа негодяев! Да. В центре Москвы. Те, кто разрушили Советский Союз, там бабушка жила, про эту школу не надо говорить. Эта школа развалила Советский Союз.

Дмитрий Щерба: Я просто хочу, чтобы вы понимали…

Владимир Жириновский: Что биографию рассказываете? Суть вопроса? А он учился, а в детский сад ты с кем ходил?

Дмитрий Щерба: Кроме Вас, на самом деле, в 91 году вот на этих безумных митингах участвовали другие человечки, которые не стали ни депутатами, ни олигархами. И вот эта замечательная атмосфера истерики антисоветской, которую Вы здесь производите, уже другие просто не могут. Я Вас хвалю, хвалю.