Лечь на амбразуру - Фридрих Незнанский

Юрий вспомнил объемистые бумажные пакеты, с которыми прибыл к нему в первый раз Евгений, подивился тогда его щедрости. Но, оказывается, никаким приятельством здесь и не пахло, все было заранее проплачено, и каждый бутерброд, не говоря уже о бутылках, вносился в отчет о произведенных тратах.

И еще вспомнилась Женькина же фраза, что его подруга Люська, с которой он так до сих пор и не удосужился Юрия Петровича познакомить, очень любила, когда приезжал директор: он ведь и за проживание свое в Женькиной квартире платил, как в дорогой гостинице, и за все остальное, вроде чистого белья на постели, завтраков и ужинов. Вот это — публика! Слов нет.

Женька сидел красный теперь, как вареный рак. Но вряд ли ему, как показалось Гордееву, было стыдно или неудобно перед старым товарищем. Перед своими же — наверняка нет. Да и не первый это, похоже, был такой разговор. Тогда чего он краснел, наливался?

Минаеву, видимо, надоела напористая речь Галины, ибо она не несла в себе никакой для него новой информации, и он жестом остановил этот поток красноречия.

— Хорошо, Галя, пусть все это и так, как ты говоришь, но ты не забывай и другого: в конце концов мы вынуждены платить за все в этой жизни. А что характер мелочный — ну так что ж? Найди, у кого он получше. Хуже, на мой взгляд, другое: жадность Евгения привела его в лагерь наших потенциальных врагов. И я хочу знать не только их имена, но и планы. Хотя бы в тех параметрах, которые известны Евгению. Вот — главное, а остальное — мелочи жизни. Ты уж давай, Женя, по существу, не будем размазывать кашу по столу. И кстати, насколько я понимаю, ты забыл или же просто не успел произвести окончательный расчет с Юрием Петровичем. А ведь он выиграл дело. Причем в кратчайшие сроки.

Елисеев резко поднялся и вышел в прихожую. Пошебуршил там чем-то и вернулся, держа в руке плотный конверт. Бросил на стол.

— Здесь остаток от обговоренной суммы.

Минаев взял конверт, раскрыл, быстро пересчитал купюры, сунул обратно и протянул Гордееву:

— С глубокой благодарностью, Юрий Петрович. Полагаю, мы на этом не остановимся, но на будущее — все под Богом ходим — я хотел бы надеяться и рассчитывать в трудных ситуациях на вашу помощь.

Юрий Петрович неопределенно пожал плечами и, словно не придавая особого значения деньгам, небрежно сунул пакет на полку над своей головой.

— Так что, Евгений, — продолжил Минаев, — не слышу честной исповеди! Или, может быть, мы больше не будем работать вместе?

— От Владимира Яковлевича началось, — с великим нежеланием признался Елисеев и, побледнев еще больше, хотя, казалось, больше некуда, сбивчиво заговорил: — Перед вашим приездом, когда я готовил встречу… Он ведь постоянно занят, и время выкроить довольно трудно… Вот он и сказал, что в Белоярске назревают серьезные перемены…

История была настолько банальной, что могла бы стать примером вечно повторяющегося человеческого идиотизма, настоянного на самой примитивной жадности. Это когда ради мифических перспектив человек готов пожертвовать своим твердым и уверенным, а также далеко не бедным настоящим.

Рассказывали старую байку о богатых и весьма своеобразных по характерам картежниках. Один из них, сидя за ломберным столом, вдруг зажег сторублевую ассигнацию — дело еще при царях было! — после чего долго ползал под этим самым столиком в поисках упавшего на пол и куда-то закатившегося пятирублевика, посвечивая себе, естественно, этаким вот факелом. Или своеобразная иллюстрация из гениального лесковского «Чертогона» — богатейший дядюшка, спустив за ночь беспробудного и безобразного пьянства миллионы, после искал, как сэкономить две копейки на самоваре с чаем, поскольку ежели на одного, так пятачок, а для компании — три копейки. Великий идиотизм, имеющий под собой унавоженную национальною почву…

Все, что рассказывал Евгений Елисеев, четко укладывалось в эту, ставшую классической, схему.

Он, по указанию Минаева, позвонил депутату Журавлеву, чтобы договориться о времени и месте встречи. О теме разговора его никто не уполномочивал рассказывать, а тем более предварительно дискутировать. Но ведь и Владимир Яковлевич — не мальчик какой-нибудь, а серьезный человек. Он тут же назначил Елисееву время и сказал, где ждет его для дальнейших уточнений. Место было выбрано вполне достойное: зимний сад ресторана «Прага». Довольно дорогое удовольствие — Евгений много слышал об этом саде, но ни разу до сей поры не был.

Депутат Журавлев, надо отдать ему должное, особо и не расспрашивал о том, чего хочет от него Минаев. Вероятно, племянник информировал его достаточно полно. Зато он проявил большое знание елисеевской биографии, в том числе и некоторых неприятностей, которые случались с Евгением прежде. Но разговор за столом не был связан с выставлением каких-то условий. Совсем нет. Депутат посетовал, что Евгению приходится постоянно быть на побегушках, в то время как он вполне мог бы… ну и пошел живописать прекрасные перспективы, которые открылись бы перед журналистом, если бы он согласился, на первых порах, стать его — депутата — помощником. Будет персональный транспорт, будут некоторые приятные привилегии и так далее. Ведь Владимир Яковлевич уже давно, оказывается, присматривался к нему. С подачи племянника Игоря, конечно. Тот, во всяком случае, очень высоко ценил умственные способности Елисеева и его профессиональные возможности. Откровенная лесть, подкрепленная какими-то экзотическими напитками, до которых депутат оказался большим охотником, окончательно расслабила журналиста.

Но решающим был следующий аргумент. Судьба «Сибцветмета» уже практически решена. Но не в Белоярске, а здесь, в Москве. И об этом не знает лишь один пока человек — сам Минаев. Он еще надеется на свои акции, будучи не в курсе, что в правительстве мнение склоняется к пересмотру результатов проведенной Минаевым приватизации. И само предприятие будет подвергнуто реструктуризации. Как обычно: банкротство и затем реструктуризация.

В звенящей от обилия неожиданной информации голове Елисеева была теперь полнейшая каша. И когда он, по мнению депутата, окончательно дозрел, тот уже безо всякого смущения предложил Евгению финансовую сделку — в качестве как бы первого взноса в дальнейшую совместную работу.

Короче, по утверждению Журавлева-старшего, песенка Минаева была практически спета. Им недовольны в руководстве отрасли, недовольны в городе, брожение среди непосредственного руководства предприятия, а теперь еще и эта совершенно идиотическая идея завоевать губернаторский трон! Словом, найдутся, конечно, те, кто поможет снизить на время ненужную и даже вредную активность генерального директора. Не навсегда, зачем же? На какое-то время. Да к тому же он, говорят, способный экономист, вот пусть и занимается теоретизированием, это у него лучше получается! Достаточно вспомнить тех знаменитых экономистов-теоретиков конца восьмидесятых — начала девяностых, тех гайдаров и прочих, которые все знали наперед, статьи какие писали! — а как до дела, так и развалили экономику державы. А все почему? Так теоретики ж! Очень убедительно выглядел Журавлев, просто и понятно раскрывавший перед глазами Елисеева причины развала российского хозяйства. Нет, по-человечески депутат никаких особых претензий к Минаеву не имел, но есть же еще и дело! А эта сторона показывала, что дела-то как раз обстоят самым дохлым образом, о чем свидетельствует отношение к директору «Сибцветмета» и в центре, и, как говорится, на местах.

И последний аргумент. К сожалению, далеко не всегда этические соображения напрямую взаимодействуют с практикой, с необходимостью иной раз принимать жесткие решения. В данной ситуации необходимость кардинального решения проблемы стала непреложной. Но что делать? На аморалке Минаева не прихватишь, это в добрые старые времена можно было. На чем еще? На растрате государственных средств? Это будет само собой, готовятся комиссии Минфина, от налоговиков и так далее, но это опять же — время. А время, как сказал великий американец Джек Лондон, не ждет! На оружии? Так Игорь сказал как-то, что у Минаева имеется официальное разрешение на применение в порядке самозащиты; местные же правоохранители еще и выдали, в виде, правда, исключения, и как руководителю производства, связанного с секретными разработками. Что еще?

И тут опять, вроде как случайно, вспомнил Журавлев неприятную страницу из биографии Елисеева, когда он по настоянию Минаева просто вынужден был пройти курс лечения от наркозависимости. Вот, собственно, и решение проблемы! Несколько чеков с опием либо гашишем, да хоть и с героином — и дело в шляпе! Возьмут как миленького. Подержат. Ничего не докажут, естественно, и отпустят. А дорогое время будет выиграно. Да и потом — к человеку, побывавшему под следствием, да еще и по такой причине, доверие масс резко падает. Был бы он криминальным авторитетом, тут как раз наоборот, неожиданный арест мог бы быть представлен как сведение счетов с ним властей предержащих.