Многоликая Франция. Портретная галерея - Александр Г. Артамонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Речь идёт о том, чтобы поставить знак «тире», то есть соединительную черту между двумя мирами, двумя разными культурными традициями. Тем не менее я бы не стала говорить о двух разных цивилизациях, так как, на мой взгляд, мы всё же принадлежим к одной и той же европейской цивилизации. Я имею в виду, естественно, Францию и Россию. По этому поводу я полностью согласна с генералом де Голлем, который говорил об объединённой Европе, идущей от Бреста до Владивостока.
Так что, возвращаясь к издательскому дому «Бета Облик», я позволила бы себе зачитать пару строк, которые, намой взгляд, достаточно хорошо передают общую мысль:
«На сегодняшний день развитые общества – это очень хрупкая конструкция. Их население падает по численности и стареет. Такие страны живут в обстановке растущей изоляции от окружающего мира. Для того, чтобы лучше осознать смысл своего существования, руководство таких обществ делает ставку на индивидуальность каждого члена социума. Поэтому главной особенностью “Бета Облик” стал тот дух дипломатии, взаимоуважения к идеям каждого, которыми была проникнута сама идея нашего появления на свет. Наше издательство стремится открыть диалог между личностями для того, чтобы добиться лучшего взаимопонимания».
На мой взгляд, это ещё один из самых ясных пассажей хартии данного издательского дома. Их язык не всегда просто понять, зато в нём много поэтических оборотов. Почему всё-таки меня привлёк этот издательский дом? Вы знаете, совсем недавно я ознакомилась с интервью одной французской соотечественницы, матери семейства, причём её дети ходят в начальную школу. И вот она жалуется в интервью, что её дети ходят в колледж и там к обязательному чтению рекомендована, в частности, повесть об одном маленьком мальчике. Так вот, это произведение изобилует буквально порнографическими деталями, если так можно выразиться. При этом книга пользу ется у спехом во французском литературном мире. Так что я не переоцениваю свои шансы на публикацию в более классических французских изданиях.
Я замыслила это произведение около двух лет назад, когда гуляла по улице и вспоминала свои детство и молодость, которые провела во Франции – сначала в Париже, а потом на Юге. Так что, как я уже сказала ранее, та Франция совсем не напоминает мне современную страну. Теперь возникает ощущение, что она изменилась. Я же ещё помню ту старую Францию, которую имела счастье узнать в свои молодые годы. В моём произведении я нередко обращаюсь к событиям из французской истории и к тем воспоминаниям – о памятных местах и датах – которые у меня с этим связаны.
Ну, к примеру, когда я ходила в начальную школу, программа была так построена, что возникало ощущение, что настоящая французская история началась только в 1789 году, а до этого не было ничего и жили абсолютно тёмные люди! Конечно, я понимала, что действительности это не соответствует. Но вот именно тогда мало-помалу я стала пытаться восстановить истинную картину. Я узнавала отдельные фрагменты и постепенно собирала общее представление об истории, как некий конструктор. Тогда-то я и поняла, что та старая, уходящая Франция, которую мы теряем, имеет очень много общего с современной Россией. Это именно та Россия, которую я относительно поздно открыла для себя. Но именно благодаря знакомству с Россией я осознала, что мы можем построить совсем другую Европу, совсем непохожую на ту, которую мы видим сегодня!
Я имею в виду, что мы может взять за основу общехристианские ценности, осмыслив опыт России, сумевшей отбросить 70 лет внедрения воинствующего атеизма. Думается, что Европа должна также проанализировать, как Россия в девяностые провела настоящую революцию, полностью поменяв свои ценности и общее мировоззрение.
Кроме того, я обнаружила в русском народе (к которому всё-таки принадлежу по праву рождения с материнской стороны) сильный национальный характер, умение держать удар, несмотря на все превратности судьбы. Также я хотела бы отметить сильную веру россиян, которая стала достаточно очевидной для внешнего мира (я сама верующий человек). Меня также привлекла сильная приверженность традициям, которую мы, со своей стороны, не смогли сохранить во Франции, потому что в России народ также привязан к идее собственной суверенности, как и к семейным ценностям.
– А это не перекликается со знаменитым французским «работа – семья – родина»?
Ф.К.: Это высказывание себя несколько скомпрометировало. Его взял на вооружение Петэн. Что-то правильное в этом программном высказывании всё-таки есть.
– Вообще-то всё совсем не так однозначно. Такой крупный государственный деятель, как Франсуа Миттеран, регулярно возлагал цветы на могилу маршала Петэна.
Ф.К.: По вполне понятным соображениям я крайне далека от идей маршала Петэна. По всё же, даже если кто-то неправильно использовал правильные идеи, это вовсе не означает, что их надо окончательно отбросить. Что плохого в том, чтобы люди имели твёрдую работу, ценили свою семью и любили родину?
– Тогда к триаде этих традиционных ценностей можно смело добавить ещё и религию.
Ф.К.: Именно. Потому что, полагаю, общество, не имеющее трансцендентного представления о реальности, не имеет и будущего. Полагаю, что к идеям чисто материалистического рая надо добавить и какой-то нематериальный базис. Кроме того, меня растили во Франции в очень официозных, обесцененных взглядах. Я имею в виду невыразительный лозунг «Свобода, Равенство и Братство!». Я, естественно, верила официальной идеологии, как, наверное, и любой другой школьник. Но это всё республиканские ценности, и их прямое применение, как мы это видим сегодня, входит в противодействие с идеей национального суверенитета. То есть теперь мы лишены признаков суверенности: мы не чеканим более собственную монету, не решаем вопросы мира и войны и т. д. Так что, конечно, весьма печально наблюдать, как сегодня Франция постепенно превращается в такой социум людей, вырванных изо всякого контекста. Кроме того, в стране образовалось несколько культурных традиций, которые сосуществуют, но не имеют никаких точек контакта между собой.
Так что, если применить такое понятие, как синергия, то сегодня мы живём, согласно закону всемирной энтропии, то есть равномерного распределения заряда по всей Вселенной. Тем не менее с учётом существования радикально настроенных групп населения на фоне всеобщего безразличия у нас случаются конфликты на границе. Мы постепенно подошли к такому перекрёстку, где нам предстоит сделать выбор: или мы должны заново завоевать своё право на суверенность (и здесь, я думаю, нам есть чему поучиться у России), или мы окончательно утратим Европу, состоящую из исторических народов.
– То есть наступит социальное ничто?
Ф.К.: Да! Но ничто не наступит – нас просто сменит на этой земле другая цивилизация, и всё!
– Вы
