Алхимистика Кости Жихарева - Михаил Успенский

Костя до такой высокой премудрости не опускался.

– А не собираются ли из Праги в Рим какие-нибудь купцы? – спросил он. – Мы с Васей могли бы охранять караван, богатырям это дело разрешается… Денег не возьмём, чисто за кормёжку!

– Мы подумаем, – сказал рабби. – А вы пока вернитесь на кухню и возьмите там горячих пирожков на дорогу. Кажется, Голем уже вынимает их из печи…

– …И как он догадался про пирожки? – спросил ботан, ища, во что бы завернуть гостинцы.

– По запаху, – сказал Костя.

– Ну конечно! Я, например, ничего не чуял. Тут вытяжка грамотная, как в алхимической лаборатории… Надо попросить у хозяина хоть старую газетку… Не в миске же их тащить и не на лотке, как светлейший князь Меншиков!

Но на полпути вундеркинд сообразил, что никаких газет в Праге может пока ещё и не быть, а если и есть, то пирожки в них уж точно не заворачивают. Он хотел вернуться и вдруг прислушался к голосам стариков, доносившимся из кабинета.

– Не беспокойтесь за молодых друзей, коллега. У одного умная, но злая голова, у другого умное, но доброе сердце. Это наилучшее сочетание из всех возможных. Они сумеют извлечь нечто из ничего.

– Но если Папа действительно тот, о котором предупреждал христиан пророк с острова Патмос?

– Тогда положимся на волю Неба…

Сердце Джульверна тревожно заколотилось, но говорить другу он ничего не стал – вернулся и сел на табурет в ожидании.

– Да и чёрт с ним! – воскликнул ботан неожиданно для себя.

– Это ты о чём?

– О пирожках… – выкрутился Филимонов.

Наконец их позвали.

– Возьмите мой старый заплечный мешок, – сказал каббалист, хотя Нил ещё и рта открыть не успел. – Когда-то мы с ним дошли до Иерусалима… Выдержит! Как только вы слопаете все пирожки, так и очутитесь там, куда вам надо!

– Каким-нибудь каббалистическим путём? – спросил Джульверн.

– Нет, чисто топографический фокус, – ответил рабби. – Все дороги ведут в Рим, верно?

– Верно… – растерялся ботан.

– Следовательно, среди них есть и самая короткая. Вот вам схема, по которой надлежит двигаться. Тут важно не пропустить перекрёсток у цветочного рынка. А Вечный город предстанет перед вами за пятнадцатым углом после седьмого поворота!

– Говорят, что путь длиной в десять тысяч ли начинается с первого шага, – сказал сюцай. – Но бывают случаи, когда достаточно только этого шага…

…Как старики вещали, так и получилось.

Вечный город – большая деревня

– …А ты говорил – не возьмём, не возьмём! Лишний рот, лишний рот! А вышло наоборот! – сказал Костя, невольно подражая своему пленнику Куковяке.

Очень не хотелось ботану признать свою неправоту – а кому хочется?

Они сидели в таверне на Пьяцца Навона и наворачивали макароны с сыром, запивая их родниковой водой. Вода здесь, к слову, была дороже, чем вино, но богатырь объявил сухой закон.

Это не могло понравиться Василию Буслаеву:

– Ну хоть разбавленного-то можно? В Рим пришли – значит, романею пить положено!

– Никакого нельзя, рядовой! Вот если будем праздновать победу, тогда уж…

Но в победу как-то не верилось.

Пробиться к самому Папе на аудиенцию было нереально. Мало того, что придётся его туфлю целовать, так ещё и денег нужна куча на взятки кардиналам, чтобы допустили подозрительных юнцов к Верховному Понтифику.

А что могли дать друзьям на дорогу старые мудрецы? Горсть монет да добрый совет. Конечно, подчас добрый совет бывает дороже золота, так это же подчас…

– Да кабы не я, нас бы вовсе сюда не пустили… – ныл Васька.

На самом деле Костя и Нил опасались, что как раз с Буслаем-то их никуда не пустят – его фейс не вписывался ни в какой контроль, а дресс не укладывался ни в какой код.

Босой ушкуйник оставался всё в том же мешке с дырками на голое тело – в доме у рабби не нашлось для него подходящего прикида, а ободрать на прощание какого-нибудь фауста или гуманиста и друзья не догадались, и одурманенный Буслай не сообразил. Ему подошла бы разве что одежда с плеча Пражского Голема, но големы ведь тем и хороши, что не требуют ни питания, ни обмундирования, ни денежного и махорочного довольствия.

И тем не менее всю компанию охотно пустили в таверну «Старая синьора».

Причина этого выяснилась сразу.

Синьора хозяйка (действительно старая) сразу безошибочно определила самого толкового из троицы и отвела ботана в сторону.

– Скажи, мальчик, ваш мессир – он из какого дома?

Джульверн оказался не таким уж толковым, потому что спросил:

– В смысле?

– Ай, придурок! Кто он – Сфорца, Орсини, делла Ровере?

Будущему нобелиату пришлось изобразить даже не придурка, а полного идиота, чтобы вытащить из старушки побольше информации.

Оказалось, что среди здешней аристократии распостранилась мода на покаяние.

Самые знатные синьоры облачались в грязное и дырявое рубище, чтобы в таком скорбном виде предстать перед Папой и умолять его об отпущении грехов. А уж грехов у этих ребят хватило бы на всё население тогдашнего Апеннинского полуострова.

Вот хозяйка и решила, что высокий и породистый босой Буслай – из этой же категории. И обижать мнимого оборванца нельзя ни в коем случае! Добрый Папа отпустит ему прежние прегрешения, очистит душеньку – а он вернётся и с чистой, свежей душой разгромит в отместку несчастное заведение!

По этой же причине не следовало даже заикаться о деньгах, а кормить и поить много и вкусно. Тогда можно расчитывать, что знатный господин оценит кухню и винный погреб и в следующий раз заявится с большой свитой, и уж тогда-то денежки потекут рекой!

Буслай тем временем приканчивал уже пятую миску спагетти, наматывая тонкие длинные нити непосредственно на кулак. Так было сподручней – вилок здесь не подавали.

– Так из какого же он семейства, милый мальчик?

В голову Филимонову, как назло, лезли сплошные итальянские автогонщики да футболисты. «А, будь что будет», – подумал он и бухнул:

– Феррари!

Старушка охнула и прошептала:

– А кто он герцогу – сын, племянник?

– Кузен, – облегчённо сказал Джульверн. – А что у вас подают на десерт, любезная?

…Конечно, в таверне можно сидеть на халяву до бесконечности, да и на ночлег устроиться в верхних комнатах тоже можно, только цель будет по-прежнему недостижимой.

Римляне и гости Вечного города, яростно жестикулируя, вели разговоры за каждым столом. Главной темой были чудачества нынешнего Папы.

– Надо узнать о нём побольше, – сказал ботан.

Он встал, спросил у хозяйки даровой кувшин самого лучшего и дорогого вина. Хозяйка поморщилась, но щедро наполнила посудину – а вдруг этот бамбино инкогнито тоже знатный синьор?

– Я пошёл в разведку, – доложился Джульверн Косте и, прижав к себе кувшин, направился к одному из столов, за которым сидели самые шумные и самые седые клиенты. Ведь что можно узнать у юнцов? Про девок да про драки?

Патриархи таверны с радостью усадили к себе свежего слушателя, да ещё такого щедрого.

Вы уже убедились, что ботан умел вытряхивать из болтунов информацию.

Чудным и загадочным было само появление нового Папы на престоле.

– Такого не припомнит даже старый пьяница Амброджо Фрескобальди, а ему скоро девяносто девятый пойдёт! – рассказывал скорняк Пьетро (так называли его приятели). – Обычно-то мы выходим на площадь перед собором моего святого тёзки и ждём, когда из дворцовой трубы повалит соответствующий дым. Потом на балкон выходит толстенный такой кардиналище и объявляет: у нас есть Папа! Выпивайте и закусывайте, христиане! Словом, сплошная дольче вита. А с нынешним не так всё было…

– Именно что не так! – подхватил сосед скорняка. – Совсем не так!

– А как? – спросил ботан и щедро плеснул говорящему в кружку.

Тот вытёр усы и продолжал:

– Да вот так: спать легли при одном Папе, а проснулись при другом!

Заговорили и остальные:

– Никаких выборов не было!

– Куда прежний Папа подевался – неизвестно!

– Святые отцы молчат, лишь глаза отводят, как мошенники!

– Так мошенники и есть! Святую воду, и ту разбавляют!

– Про всех не говори! А только видно, что все они как бы не в своей воле… Как бы очаровал их кто-то…

– Говорят, этот Папа ни одной молитвы не знает!

– На людях почти не бывает!

– Постов не соблюдает!

– И всё-то при нём не так!

– А ещё говорят, – понизил голос скорняк Пьетро, – что и не Папа это вовсе…

– А кто? – Джульверн затаил дыхание.

В ответ рассказчики хором насупились и замолчали. Тем более что и кувшин опустел.

Ботан хотел было подбодрить их, заказав ещё винишка, но тут раздался зычный голос:

– Базилетто, дружище! Какими судьбами в наших краях? Да ещё в таком виде? Неужели тебя ограбили разбойники? Это тебя-то, который сам любого…

– Антонушко, за ногу тебя и об угол! Так ты не утоп! А я-то за твою душу пудовую свечку поставил Николе Морскому!

Филимонов оглянулся.