Благие знамения - Терри Пратчетт

Кроме того, на кухонном столе Агнессы остались еще одна записка, отменяющая доставку молока, а также коробка и книга. Особые указания касались того, что надо сделать с этими предметами: их следовало отослать сыну Агнессы, Джону Гаджету.

Люди, нашедшие все это, — они пришли из соседней деревни, взбудораженные взрывом, — собирались было проигнорировать ее указания и просто поджечь дом, однако передумали, посмотрев на догорающие огни и усеянные гвоздями обломки. Кроме того, записка Агнессы содержала мучительно точные предсказания о том, что случится с людьми, которые не выполнят ее распоряжений.

Факел к костру Агнессы Псих поднес майор Армии охотников за ведьмами. Его шляпу обнаружили на дереве в двух милях от места взрыва.

Внутри шляпы на длинной тесьме было вышито его имя: Не-Прелюбы-Сотвори Пульцифер. Он был одним из наиболее усердных охотников на ведьм во всей Англии и наверняка порадовался бы, узнав, что его последний оставшийся в живых потомок направляется теперь, сам того не сознавая, к последнему живому потомку Агнессы Псих. Он, вероятно, решил бы, что наконец-то свершается стародавнее отмщение.

Если бы он знал, что на самом деле свершится, когда встретятся эти потомки, то перевернулся бы в могиле, которой у него никогда не было.

Сначала, однако, Ньюту предстояло разобраться с летающей тарелкой.

Она приземлилась на дорогу прямо перед ним как раз в тот момент, когда он, пытаясь найти поворот на Нижний Тадфилд, развернул карту и пристроил ее на руле. Ньют резко затормозил.

Она выглядела как любая летающая тарелка из мультфильмов, которые Ньют смотрел в детстве.

Забыв о карте, он изумленно наблюдал за тем, как дверь в тарелке с лихим свистом отъехала в сторону и на шоссе опустилась самодвижущаяся светящаяся дорожка. Сияющий голубой свет окружал фигуры трех инопланетян. Они сошли по трапу. По крайней мере, двое из них сошли. А третий, похожий на перечницу,[109] просто выпал, скатившись по наклонной плоскости.

Первые двое, не обращая внимания на отчаянный писк третьего, очень медленно прошествовали к машине Ньюта — характерным шагом всех полисменов мира, мысленно выписывающих штрафную квитанцию. Тот, что повыше, похожий на желтую жабу, завернутую в кухонную фольгу, постучал в окно машины. Стекло опустилось. Глаза пришельца оказались прикрыты зеркальными солнцезащитными очками — точь-в-точь как у Пола Ньюмена в «Хладнокровном Люке».

— Доброе утро, сэр, мадам или бесполое существо, — сказал он. — Это ваша планета, не так ли?

Другой пришелец, лохматый и зеленый, отошел к придорожной рощице. Краем глаза Ньют видел, как он пнул дерево и засунул лист в какую-то хитрую штуковину на поясе. Вид у него был явно недовольный.

— Ну да, наверное, — сказал Ньют.

Лягушонок задумчиво посмотрел на горизонт.

— И давно вы здесь, сэр? — спросил он.

— Э-э. Ну, не лично я, а как вид в целом мы здесь около полумиллиона лет. По-моему.

Пришельцы обменялись взглядами.

— Та-ак. Значит, нарушаем, кислотные дожди устраиваем? — сказал он. — С углеводородами балуемся?

— Простите, не понял.

— Сэр, не назовете ли вы мне альбедо вашей планеты? — поинтересовался лягушонок, по-прежнему внимательно и неотрывно глядя на горизонт, словно там происходило нечто очень занимательное.

— Э-э. Нет.

— Вынужден сообщить вам, сэр, что ваши полярные шапки куда меньше установленной нормы для планет такой категории, сэр.

— О боже, — сказал Ньют. Он прикинул, кому может сообщить о встрече с инопланетянами, и понял, что никто, совершенно никто ему не поверит.

Лягушонок наклонился поближе. Его, по-видимому, что-то тревожило, насколько Ньют способен был судить о чувствах инопланетной расы, с которой никогда не сталкивался.

— На первый раз, сэр, мы посмотрим сквозь пальцы на ваши нарушения.

— О-о. Э-э. Я все налажу… — забормотал Ньют. — То есть не я лично, а… и вообще, по-моему, Антарктика и что там еще принадлежат всем странам, так что…

— Главное, сэр, в том, что нам поручено передать вам послание.

— О.

— Послание гласит: «Мы передаем вам послание мира во всех мирах, космической гармонии и всего такого прочего». Конец послания, — закончил лягушонок.

— А. — Ньют пытался осмыслить сказанное. — Да. Вы очень любезны.

— Есть у вас какие-то идеи относительно того, почему нас попросили доставить вам это послание, сэр? — спросил лягушонок.

Лицо Ньюта просветлело.

— В общем, э-э, я полагаю, — затараторил он, — что после того, как человечество укротило атом…

— Мы тоже ничего не понимаем, сэр, — перебил его лягушонок. — Сдается мне, это опять какой-то феномен. Ладно, нам пора. — Он неопределенно мотнул головой, развернулся и поковылял к тарелке, не произнеся больше ни слова.

Ньют высунулся из окошка машины.

— Спасибо!

Второй, маленький пришелец прошел мимо «Васаби».

— Уровень CO2 поднялся на 0,5 %, — проскрипел он, выразительно глянув на Ньюта. — Вы хоть знаете, что это подсудное дело? «Доминирование на планете в состоянии безудержного консьюмеризма».

Парочка инопланетян подняла третьего, втащила его обратно по трапу и задраила люк.

Ньют немного помедлил, ожидая увидеть захватывающее световое представление, но тарелка и не думала взлетать. Наконец, тронувшись с места, Ньют обогнул ее. Когда он взглянул в зеркальце заднего вида, на дороге уже ничего не было.

«Должно быть, я зашел слишком далеко, — подумал он, чувствуя себя виноватым. — Но в чем?

И ведь я даже Шедвеллу не смогу ничего сообщить, поскольку он сразу же отругает меня за то, что я не сосчитал их соски».

— Во всяком случае, — сказал Адам, — насчет ведьм вы все не так понимаете.

Эти сидели на воротах перед пастбищем, глядя, как Барбос валяется в коровьих лепешках. Дворняжка получала громадное удовольствие.

— Я о них читал, — продолжал он, слегка повышая голос. — На самом деле они как раз и были правы, а преследовать их Британской инквизицией — плохое дело.

— Моя мама говорила, что они были просто очень умными женщинами и боролись единственным известным им способом с удушающей несправедливостью иерархий патриархатного общества, — заявила Пеппер.

Мать Пеппер читала лекции в Нортонском политехникуме.[110]

— Да, но твоя мама всегда что-то такое говорит, — немного поразмыслив, сказал Адам.

Пеппер милостиво согласилась.

— И еще она говорила, что в худшем случае они были просто свободомыслящими поклонницами порождающего принципа.

— А что такое порождающий принцип? — спросил Уэнслидэйл.

— Не знаю. Что-то вроде украшенного майского дерева, — туманно сказала Пеппер.

— Вообще-то, мне казалось, что они поклонялись дьяволу, — вставил Брайан, но без обычного осуждения. Эти придерживались широких взглядов на дьяволопоклонство. Они вообще ко всему относились без предубеждения. — По крайней мере, дьявол лучше, чем какое-то дурацкое майское дерево.

— Вот тут-то ты и ошибаешься, — возразил Адам. — Дьявол здесь ни при чем. Это просто другой бог, или кто-то вроде того. Рогатый.

— Ну так я и говорю — дьявол, — настаивал Брайан.

— Нет, — терпеливо возразил Адам. — Люди просто их путают. Потому что у них похожие рога. Его зовут Пан. И он наполовину козел.

— На какую половину? — уточнил Уэнслидэйл.

Адам задумался.

— На нижнюю, — наконец сказал он. — Странно, что вы этого не знаете. Я-то думал, уж это известно всем.

— У козлов не бывает нижней половины, — возразил Уэнслидэйл. — У них есть передняя и задняя. Как у коров.

Они еще немного понаблюдали за Барбосом, постукивая пятками по воротам. По такой жаре и думать трудно.

Потом Пеппер сказала:

— Если у него козлиные ноги, то не должно быть рогов. Рога — они спереди.

— Я что, сам его выдумал? — обиженно сказал Адам. — Я же просто рассказываю. Вот еще новости какие, с чего бы мне его придумывать. И вообще, я тут ни при чем.

— Ладно, — сказала Пеппер. — Этот твой дурацкий божественный козел не будет ведь жаловаться на то, что его считают дьяволом. Еще бы, с рогами-то. Люди сразу скажут: о, диавол идет.

Барбос начал раскапывать кроличью нору.

Адам, видимо имевший серьезные соображения на сей счет, тяжело вздохнул.

— Нельзя все понимать буквально, — важно заявил он. — Это серьезная проблема наших дней. Грубый материализм. Вот такие, как вы, и ходят повсюду, вырубают тропические леса, дырки делают в озоновом слое. Там уже здоровенная дырища, а все он, грубый материализм.

— Я тут ни при чем, — машинально сказал Брайан. — Я еще за огуречный парник не расплатился.

— Так сказано в журнале, — сказал Адам. — Чтобы сделать один паршивый гамбургер, уничтожают миллионы акров тропических лесов. А озон исчезает потому… — он помедлил, — потому что люди обрызгивают все вокруг.