Удмурт из Медельина - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Они и сейчас там?
— По нашим данным, да. Примерно 30–40 инструкторов и около двухсот обучающихся.
Мне пришла в голову идея.
— А вы сможете дать мне все данные на этот лагерь, что у вас есть?
Лусия удивилась.
— Зачем?
— Моя подруга была журналисткой, и ее убили. Журналисты — сплоченное сообщество, если убили кого-то из них — они не простят и не замолчат. Надо поднять шум — как можно больше шума. Тогда американцы будут вынуждены эвакуировать лагеря, закроют финансирование и всё накроется…
Слон и Лусия переглянулись.
— Американцы не пропустят это в печать, — неуверенно заявил Слон
— Какая печать, Слоняра, ты в каком веке живешь? Сейчас всё в Интернете. И поток дерьма просто так не остановить, даже американцам.
Слон и Лусия снова переглянулись.
— Можно попробовать…
…
Когда я собирался ехать обратно, Слон подошел к машине. Вид у него был смущенный.
— Ты это… не распространяйся.
— Про что?
— Ну, про…
— Тоже мне, тайны. Думаешь, я буду командованию сообщать? На хрен мне это надо?
Помолчали. Город плавился в жаре.
— Что, серьезно?
— Да как сказать?. Просто она… ну нормальная. Не выводит, мозги не е…т, следит за собой. И деньги не тянет. Наши хуже. Намного.
Я покивал. Действительно латиноамериканки по нашим меркам просто ангелы во плоти. Девушка из Колумбии или Венесуэлы по нашим меркам настоящая красавица — будет рада тюбику помады и флакону духов, она не будет тебя раскручивать на шопинг-тур в Майами. И еще — здесь матери не учат дочерей, что муж — голова, а жена — шея и они не вырастают с твердым намерением стать этой самой шеей и манипулировать мужем или партнером. Семья здесь — не постоянное сражение за главенство и не вынос мозга, здесь вообще нет женщин, которые мужиков по мозгам тюкают.
Я это давно понял, а Слон — только что.
— Никому не скажу.
Слон повеселел.
— Удачи тебе.
— И тебе.
…
Возвращение в Медельин после отъезда сулило неприятности, как со стороны полиции, так и со стороны ублюдков, которые убили Лариту и попытались убить меня, но я шел на этот риск хотя бы для того, чтобы не дать ублюдкам выиграть. Хотя и вляпался я краем, но меня задело. Если бы они просто оставили меня в покое — ничего не было бы.
О том, в какие СМИ писала Ларита, я знал лишь краем… не интересовался особо ее делами, пока она была жива, а сейчас — поздно интересоваться. Но сейчас я зашел в интернет из интернет-клуба, нашел все статьи, подписанные ее именем, и в блокноте подсчитал, куда она больше всего писала. Получалось, что больше всего она писала в El Espectador — «Наблюдатель». Это была крупная, общенациональная газета с отдельными изданиями для крупных городов.
Посмотрев, кто редактор, и проверив его послужной список, я убедился что, скорее всего, сделал правильный выбор. Давид Васкез, ветеран прессы, в молодости левый, сейчас — сдвинувшийся вправо. В свое время его даже приговаривала к смерти мафия.
Смущало меня только одно. Судя по его статьям, он был сторонником экстрадиции. В Колумбии общество делится на противников и сторонников экстрадиции — первые говорят, что это нарушает суверенитет. Хотя ни в Колумбии, ни в Мексике нет смертной казни и наркомафиози этому рады.
А вот я не был рад — потому что мало кто из сторонников экстрадиции, так или иначе не связан с американским посольством. И кто знает насколько это все серьезно?
Но и выбора у меня не было.
…
Давида Васкеза я встретил на выходе из старого высотного здания, где была редакция газеты. Он был пожилым, ниже среднего роста и казался этаким полоумным ученым в очках. Одет он был в свитер — это в жару.
— Сеньор Васкез?
Он остановился и сунул руку в карман. По местным законам журналисты имели право носить оружие.
— Не пугайтесь. Я друг Лариты.
— Друг Лариты?
— Именно. Мне надо с вами поговорить.
— А, мафиози?
У него был резкий, надтреснутый голос.
— Это она меня так представила?
— Какого черта, я сам все узнал. Ничего ей не сказал, но — какого черта вы пришли?
— Надо поговорить
— Я не буду с вами говорить! Вы виновны в ее смерти. Убирайтесь. Убирайтесь, слышите!
На нас уже осматривались.
— Хорошо, я уйду. Извините.
…
Вот так. Великие планы как всегда не учитывают мелочей. Способ опубликовать информацию я найду… но все же неприятно.
Я вышел из лобби небоскреба… узкий тротуар, мимо течет бесконечная череда машин. Надо начинать все заново.
— Подождите! Подождите!
Выбежавший за мной Давид Васкез для верности схватил меня за рукав.
— Вы что-то хотели мне сообщить?
— Да, но вы меня послали.
Давид Васкез по-совиному смотрел на меня через свои очки:
— И не отказываюсь от своих слов. Но я журналист и служу обществу. И в этом качестве — я не имею права отказать вам, если вы хотите что-то сообщить мне и читателям. Так что?
Я бы рассмеялся — в других обстоятельствах.
— Вы обедали? Я приглашаю.
…
— Лари работала над статьей о ЦРУ США и их грязных делишках в Колумбии.
Васкез резко поднял на меня взгляд.
— Она мне об этом не говорила.
— Это было тайной.
— А кто ей давал информацию?
— Я.
— И откуда это все вы знаете?
— Извините, не могу сказать
— Ну, да, вы же русский. Точно.
— Я уехал из России почти четверть века назад.
Васкез снова уткнулся в тарелку.
— Вы думаете, ее убило ЦРУ?
— Я не думаю, я знаю. Протяните руку под столом.
— Что это?
— Флешка. На ней вся информация. Включая имя убийцы.
Васкез подозрительно посмотрел на меня.
— Зачем вы все это даете мне?
— Затем что только вы сможете им отомстить.
— Я не из мафии. Я не мститель.
— Но у вас оказался пистолет.
— Как и у вас.
Васкез помолчал.
— Вы намерены мстить?
— Да. Я этого так не оставлю.
Лэнгли, штат Виргиния. 11 августа 2019 года.
Информация из колумбийских газет добралась до Вашингтона примерно через день — интернет делал любую новость глобальной. Первыми на нее обратили внимание маргинальные, или как сейчас модно говорить «контркультурные» СМИ, ни одно серьезное и крупное издание на это не обратило внимание — но дерьмо попало на вентилятор и в помещении ощутимо завоняло…
Дик Томпсон, уже поднимаясь на лифте к своему офису, предчувствовал неладное. Его предчувствие оправдалось: первое, что он увидел, включив компьютер, было сообщение от директора
