Удмурт из Медельина - Александр Афанасьев

с тем, что есть — с бандитами и социальными реваншистами.

— Они и сейчас там?

— По нашим данным, да. Примерно 30–40 инструкторов и около двухсот обучающихся.

Мне пришла в голову идея.

— А вы сможете дать мне все данные на этот лагерь, что у вас есть?

Лусия удивилась.

— Зачем?

— Моя подруга была журналисткой, и ее убили. Журналисты — сплоченное сообщество, если убили кого-то из них — они не простят и не замолчат. Надо поднять шум — как можно больше шума. Тогда американцы будут вынуждены эвакуировать лагеря, закроют финансирование и всё накроется…

Слон и Лусия переглянулись.

— Американцы не пропустят это в печать, — неуверенно заявил Слон

— Какая печать, Слоняра, ты в каком веке живешь? Сейчас всё в Интернете. И поток дерьма просто так не остановить, даже американцам.

Слон и Лусия снова переглянулись.

— Можно попробовать…

…

Когда я собирался ехать обратно, Слон подошел к машине. Вид у него был смущенный.

— Ты это… не распространяйся.

— Про что?

— Ну, про…

— Тоже мне, тайны. Думаешь, я буду командованию сообщать? На хрен мне это надо?

Помолчали. Город плавился в жаре.

— Что, серьезно?

— Да как сказать?. Просто она… ну нормальная. Не выводит, мозги не е…т, следит за собой. И деньги не тянет. Наши хуже. Намного.

Я покивал. Действительно латиноамериканки по нашим меркам просто ангелы во плоти. Девушка из Колумбии или Венесуэлы по нашим меркам настоящая красавица — будет рада тюбику помады и флакону духов, она не будет тебя раскручивать на шопинг-тур в Майами. И еще — здесь матери не учат дочерей, что муж — голова, а жена — шея и они не вырастают с твердым намерением стать этой самой шеей и манипулировать мужем или партнером. Семья здесь — не постоянное сражение за главенство и не вынос мозга, здесь вообще нет женщин, которые мужиков по мозгам тюкают.

Я это давно понял, а Слон — только что.

— Никому не скажу.

Слон повеселел.

— Удачи тебе.

— И тебе.

…

Возвращение в Медельин после отъезда сулило неприятности, как со стороны полиции, так и со стороны ублюдков, которые убили Лариту и попытались убить меня, но я шел на этот риск хотя бы для того, чтобы не дать ублюдкам выиграть. Хотя и вляпался я краем, но меня задело. Если бы они просто оставили меня в покое — ничего не было бы.

О том, в какие СМИ писала Ларита, я знал лишь краем… не интересовался особо ее делами, пока она была жива, а сейчас — поздно интересоваться. Но сейчас я зашел в интернет из интернет-клуба, нашел все статьи, подписанные ее именем, и в блокноте подсчитал, куда она больше всего писала. Получалось, что больше всего она писала в El Espectador — «Наблюдатель». Это была крупная, общенациональная газета с отдельными изданиями для крупных городов.

Посмотрев, кто редактор, и проверив его послужной список, я убедился что, скорее всего, сделал правильный выбор. Давид Васкез, ветеран прессы, в молодости левый, сейчас — сдвинувшийся вправо. В свое время его даже приговаривала к смерти мафия.

Смущало меня только одно. Судя по его статьям, он был сторонником экстрадиции. В Колумбии общество делится на противников и сторонников экстрадиции — первые говорят, что это нарушает суверенитет. Хотя ни в Колумбии, ни в Мексике нет смертной казни и наркомафиози этому рады.

А вот я не был рад — потому что мало кто из сторонников экстрадиции, так или иначе не связан с американским посольством. И кто знает насколько это все серьезно?

Но и выбора у меня не было.

…

Давида Васкеза я встретил на выходе из старого высотного здания, где была редакция газеты. Он был пожилым, ниже среднего роста и казался этаким полоумным ученым в очках. Одет он был в свитер — это в жару.

— Сеньор Васкез?

Он остановился и сунул руку в карман. По местным законам журналисты имели право носить оружие.

— Не пугайтесь. Я друг Лариты.

— Друг Лариты?

— Именно. Мне надо с вами поговорить.

— А, мафиози?

У него был резкий, надтреснутый голос.

— Это она меня так представила?

— Какого черта, я сам все узнал. Ничего ей не сказал, но — какого черта вы пришли?

— Надо поговорить

— Я не буду с вами говорить! Вы виновны в ее смерти. Убирайтесь. Убирайтесь, слышите!

На нас уже осматривались.

— Хорошо, я уйду. Извините.

…

Вот так. Великие планы как всегда не учитывают мелочей. Способ опубликовать информацию я найду… но все же неприятно.

Я вышел из лобби небоскреба… узкий тротуар, мимо течет бесконечная череда машин. Надо начинать все заново.

— Подождите! Подождите!

Выбежавший за мной Давид Васкез для верности схватил меня за рукав.

— Вы что-то хотели мне сообщить?

— Да, но вы меня послали.

Давид Васкез по-совиному смотрел на меня через свои очки:

— И не отказываюсь от своих слов. Но я журналист и служу обществу. И в этом качестве — я не имею права отказать вам, если вы хотите что-то сообщить мне и читателям. Так что?

Я бы рассмеялся — в других обстоятельствах.

— Вы обедали? Я приглашаю.

…

— Лари работала над статьей о ЦРУ США и их грязных делишках в Колумбии.

Васкез резко поднял на меня взгляд.

— Она мне об этом не говорила.

— Это было тайной.

— А кто ей давал информацию?

— Я.

— И откуда это все вы знаете?

— Извините, не могу сказать

— Ну, да, вы же русский. Точно.

— Я уехал из России почти четверть века назад.

Васкез снова уткнулся в тарелку.

— Вы думаете, ее убило ЦРУ?

— Я не думаю, я знаю. Протяните руку под столом.

— Что это?

— Флешка. На ней вся информация. Включая имя убийцы.

Васкез подозрительно посмотрел на меня.

— Зачем вы все это даете мне?

— Затем что только вы сможете им отомстить.

— Я не из мафии. Я не мститель.

— Но у вас оказался пистолет.

— Как и у вас.

Васкез помолчал.

— Вы намерены мстить?

— Да. Я этого так не оставлю.

Лэнгли, штат Виргиния. 11 августа 2019 года.

Информация из колумбийских газет добралась до Вашингтона примерно через день — интернет делал любую новость глобальной. Первыми на нее обратили внимание маргинальные, или как сейчас модно говорить «контркультурные» СМИ, ни одно серьезное и крупное издание на это не обратило внимание — но дерьмо попало на вентилятор и в помещении ощутимо завоняло…

Дик Томпсон, уже поднимаясь на лифте к своему офису, предчувствовал неладное. Его предчувствие оправдалось: первое, что он увидел, включив компьютер, было сообщение от директора