Лестница к Звездам - Михаил Француз

Что же именно повлияло на выбор боккэна в качестве оружия в этой схватке, а не боевого меча, сказать сложно. С тем же Демоном ведь Кураи не сомневался — использовал свою катану сразу.

Дальше… для Томы начался ад. Мастер Кураи не был Демоном с его холодной решимостью «робота», с его непреклонной уверенностью в смерти врага. Он не пытался убить Нагору. Не имел такого намеренья. Но при этом был настолько подавляющ и безжалостно требователен, что не сильно Томе помогал даже «робот». Сбоил.

Мастер не говорил ничего. Он просто атаковал, защищался, контратаковал, защищался и снова атаковал, молча.

Тома успевал за его движениями. Едва-едва, но всё равно успевал. Даже умудрялся контратаковать сам, заставляя временами уходить в защиту уже Мастера — на это хватало полученной от Демона техники. Вот только, техника — это только техника. При встрече с равной техникой, значение начинают иметь иные параметры, такие, как: сила, скорость, масса, выносливость, подвижность, растяжка, крепость связок и крепость самого тела на слом и удар.

И вот в этих-то параметрах Тома Мастеру уступал многократно, по всем пунктам. Мастер был, несокрушим и крепок, словно сталетний дуб, одновременно с тем, гибок, словно молодой побег ивы, и стремителен, как бросок змеи или укус мангуста.

Тома держался против Мастера. Всего месяц назад, он и подумать не смел бы даже о том, чтобы вообще выйти против такого, как этот Кураи, сегодня же стоял уже две минуты! И после — держался ещё почти восемь. До десяти минут, правда, дотянуть не сумел — свалился от изнеможения. Не хватило ему выносливости против старого Монстра… простите, Мастера. Просто кончились силы, которые тот заставлял его выкладывать все и полностью, здесь и сейчас, в моменте, не позволяя оставить про запас ни калории энергии.

— Ты слаб и немощен, мальчишка, — поморщился старый Мастер. — Твоя техника подобна небоскрёбу, висящему в воздухе: у неё не просто слабый фундамент, его вообще нет. Тебе не нужно обучение у меня. Тебе нужны наработка основ, рабочих мышц, связок и ОФП. Разве твой учитель не говорил тебе об этом? У него-то самого с этим проблем нет. В таком темпе он держится уже больше двух часов.

— Больше двух часов?! — распахнулись на всю ширину и попытались покинуть глазницы глазные яблоки Нагору Томы, лежащего на деревянном полу додзё и пытающегося пропихнуть в горящие легкие ещё хоть немножечко воздуха.

Мастер лишь пожал плечами и спокойно пошёл к стене, чтобы вернуть боккэн обратно на подставку. Больше он ничего Томе не говорил. Вообще перестал замечать существование того. Нагору стал ему полностью неинтересен.

А вот сам Тома, поняв это изменение в отношении к себе, потащился к флаеру в самых противоречивых чувствах. Преобладали в них восхищение Демоном и странное понимание, насколько же невероятно ему повезло, что он всё ещё жив, дважды с Демоном схлестнувшись. Два часа! Подумать только: два часа там, где его самого не хватило и на десять минут… Невероятный человек! И человек ли?

Причём, что один, что другой. Что Демон, что Мастер.

И Томе уже очень, очень-очень хотелось увидеть поединок этих двоих. Увидеть своими собственными глазами. Не из-за того, что это «единственная ниточка» к Демону, а из-за самого поединка. Встречи двоих Сверхлюдей в бою на боевых мечах. Всё же, хоть Нагору и не блистал раньше особым талантом, и скорее по инерции, но всё равно: жил Кендо он уже много лет. И красоту меча умел понимать и ценить.

В эти выходные Демон у Мастера Кураи не появился. И Тома даже понимал, почему. Да и что тут непонятного? Демон был ранен. Насколько легко или тяжело, Тома не имел сведений, но это не так уж и важно, так как, сколь бы легкой ни была рана, она снижает боевые возможности, а на бой с таким Монстром, как Кураи, идти следует только в максимально полной своей силе, в наилучшей физической форме. На пике тренированности.

***

Раннее утро следующей субботы. Час, когда нормальные люди предпочитают крепко спать в своих постелях, восстанавливая силы, потраченные в течении рабочей недели, а более того, во время подвигов пятничного вечера. Город словно бы мертв, настолько безлюден он и спокоен.

Именно в этот час, рядом с вросшими в землю, навечно открытыми воротами старого додзё, приземлился и припарковался небольшой недорогой и не слишком мощный спидер, из тех, которые очень любят курьеры в службе доставки.

Кстати, вроде бы уже века существуют дроны и автоматизированная доставка купленных товаров, и живым курьерам не должно бы остаться места в современном мире, но нет, они всё ещё были. Живые курьеры, невероятный пережиток прошлого, как и наличные. Причём, достаточно разнообразные курьеры: от мальчишек, чей труд стоит дешевле содержания штата доставщиков-дронов, их технического обслуживания, лицензирования, страхования, регистрации в системе централизованной логистики и постоянных проверок, до элитных курьеров, берущихся за гарантированную доставку самых дорогих и конфиденциальных посланий, которые перевозят грузы в любые точки обитаемого космоса на собственных кораблях, в сопровождении серьёзной вооруженной охраны.

Со спидера спрыгнул юноша-европеец, одетый в белое доги и удобные мягкие белые кроссовки. Он повесил на руль спидера снятый с головы шлем, снял компьютерные очки, сложил их и убрал в багажник, из которого достал специальный «стазисный» контейнер и черный меч в ножнах.

Он прошёл внутрь двора додзё, пересёк его и, разувшись, вступил на деревянный отполированный пол тренировочного зала, в котором, перед шоменом сидел в сейдза Мастер Кураи, уже облаченный в своё белоснежное доги, с белоснежными хакама, словно приготовившийся на праздник или торжесетво. С катаной в ножнах, лежащей параллельно левой ноге.

Юноша поклонился на шомен, поставил у порога контейнер, снял верхнюю часть доги, оставшись лишь в одних штанах. Стало заметно, что этот предмет одежды не совсем традиционный. Держались штаны не на завязочках, как это было заведено из века в век, а на вшитой широккой резинке, что было значительно удобнее и, пожалуй, надёжнее в краткосрочной перспективе. Если использовать эти штаны всего несколько раз, а не из тренировки в тренировку в течении нескольких лет. По крайней мере, резинка — это не завязка, которая может развязаться или ослабнуть в самый неподходящий момент, как её не затягивай. Она ослабевает и приходит в негодность лишь с течением достаточно большого количества времени и при многократном использовании. Но уж