Наглый. Дерзкий. Родной - Ульяна Николаевна Романова

стороне, улепетывал от нас по всей разрешенной для водяных боев территории, метко отстреливаясь, когда кто-то из нас подходил слишком близко.

Сражение закончилось внезапно, когда у всех участников закончилась вода в бластерах. Объявив временное перемирие, мы снова направились к бочке, чтобы пополнить запасы и продолжить спонтанное веселье.

Мы все насквозь промокли, у меня с волос по лицу стекали капли воды, а одежда липла к телу, но ничто не могло нас остановить. Даже мы с Рори вошли во вкус и от души веселились, вспомнив детство.

Тело отреагировало первое. Сердце забилось в горле, а щеки запылали. Я подняла голову и окаменела.

Матвей стоял невдалеке, с интересом рассматривая наш миленький отряд сопротивления революционно настроенному Роберту, который требовал, чтобы его бластер зарядили первым, потому что, видите ли, в нашем отряде численное преимущество.

Он спрятал руки в карманы легких синих шорт, а глаза – за стеклами темных очков, но я знала их выражение. По коже пробежали мурашки, и она вдруг стала очень чувствительной. Настолько, что капля, стекающая по ноге, заставила вздрогнуть.

Роберт первый заметил мою заминку, обернулся, возвел очи к небу и осторожно потеснил меня от бочки, не преминув шепнуть на ухо:

– Бери и пользуйся, парень влюблен, как я в Рори. Гордость, Катерина Романовна, здесь неуместна!

– Роберт Леванович, заряжайте бластеры, – пробурчала я.

– Мотя, а ну, марш ко мне! – гаркнул сводник Багров. – Давай, давай, мне необходимо подкрепление. Скиртач, типун тебе на пис… – Роберт осекся и покосился на Федю. – Отвисни, я тут один за всех страдаю.

Матвей мотнул головой, выдал свою самую широкую улыбку и потопал к нам. Снял очки, посмотрел на меня, отчего мне мгновенно стало жарко, и прохрипел:

– Что нужно делать?

– Бери оружие, а то меня дамочки побеждают количеством. Набросились толпой на беззащитного меня.

– Матвей, смотри, как стрелять надо, – подбежал к нему Федя.

Мой сын обучал военному искусству Матвея, который внимательно слушал все наставления Федора, без конца косясь на меня.

А мне так домой захотелось… Сбежать и спрятаться от его нахальства, харизмы, улыбки этой чертовой, от которой колени ослабевали каждый раз.

Почему он не может просто перестать мне врать?

– Я понял, – от его голоса по телу снова пробежал табун мурашек, зарождаясь у затылка. Ураганом прошелся по позвоночнику и остался тяжестью внизу живота.

Этот парень действовал на меня почти гипнотически, и я ничего не могла с собой поделать.

– Мотя, смотри, это наша счастливая сторона, а вот эта – сторона противника, – инструктировал Матвея Роберт. – Слушайте, а чего мы просто так воду тратим? Давайте на желание играть?

– Роберт, – вмешалась Аврора.

– Ну не на деньги же, с нами ребенок. А так невинное желание, кто проиграл, тот и отвечает. Скиртач?

– Я согласен.

– Вот. Правила простые: кто первый дойдет до помещения на стороне противника, тот и победил.

Мы с Авророй тактично не стали заострять внимание на том, что на нашей половине из всех помещений был только курятник.

Багров, кажется, тоже понял, что сморозил глупость, когда присмотрелся к ветхому строению за нашими спинами, но давать заднюю было слишком поздно.

– На желание, значит? – повторила я, твердо глядя Матвею в глаза. – Годится. Федя, командуй!

– На позиции! – радостно объявил сын. – Мама, защищай слева, тетя Ро, ты справа.

Мы снова разбрелись по укрытиям, поливая друг друга водой. И как-то так вышло, что нашим с Федей противником оказался Матвей, а Аврора мужественно воспитывала и поливала слишком энергичного супруга.

– Стоять! – кричал Федя, когда Матвей очень профессионально продвигался в сторону треклятого курятника.

Скиртач явно нацелился на победу. Сверкая глазами, он уворачивался от наших снарядов, прятался за естественными укрытиями, полз по-пластунски и несколько раз показал акробатический трюк в виде переворота через голову. Был и прицельный выстрел в меня, пока я его выцеливала.

– Огонь из всех орудий! – закричал Федя, когда Матвей оказался в паре метров от курятника.

Мы с сыном побежали к Матвею, уже не жалея воды из бластеров, чтобы остановить наглеца, который почти выиграл желание.

Матвей легко перепрыгнул через низкий заборчик, который служил оградой для гуляющих куриц, развернулся, прищурился, и меня окатила струя воды.

Скиртач пятился назад, медленно переставляя ноги, но запнулся о другую сторону забора, которая примыкала прямо к курятнику, раскинул руки и полетел через старые двери прямо к курам.

В тот день я впервые своими ушами слышала, как курицы ругаются матом! Пернатые возмущенно кудахтали, пока Матвей пытался подняться. Получалось с трудом, потому что его смех я слышала даже сквозь гомон потревоженных птиц.

Мы с Федей остановились и ждали. Матвей вылетел из курятника под аккомпанемент куриных матов, сдул с лица белое перо и объявил:

– Я победил!

Сказал и побледнел, когда из открытой двери сарая, которая висела на одном крюке и честном слове, из курятника вышел петух – защищать честь своих встревоженных дам.

Петя сдвинул гребешок набок, распушил перья и нацелился отомстить нарушителю куриного спокойствия.

Матвей медленно обернулся, встретился с ним взглядом и зажмурился. В ту же секунду во взбешенного петуха полетела струя воды, выпущенная моим сыном.

На удивление – Федя попал точно в цель, а пернатый взбесился.

– Бежим! – крикнул Матвей, отбрасывая бластер.

Улепетывая в дом, он по дороге как-то умудрился подхватить за талию меня. Федя болтался у него под мышкой.

Роберт тоже быстро среагировал, успев схватить за руку Аврору. Мы влетели в прихожую бабушки Липы, заперли дверь и испуганно переглянулись.

– Катя, как так вышло, что у твоего сына мои гены? – весело прошептал Матвей мне на ухо. – Он точно не от меня?

До нас донесся разочарованный крик боевого петуха, который все еще жаждал мести.

Мы все толпились в узких сенях. Рука Матвея как-то незаметно легла мне на живот, а взгляд его говорил много больше слов.

Дыхание сбилось, когда я ощутила легкое поглаживание. Я схватила Скиртача за запястье и убрала наглую конечность подальше, потому что и прикосновения его волновали.

– Мотя, охальник! – на пороге возникла обеспокоенная баба Липа. – Да что ж тебе, болезному, куры-то в этой жизни сделали, а? У Варвары всех пернатых взбаламутил, теперь на моих переключился?

– Что, прям всех? – не удержалась я.

– Да они с Левкой всех курей в деревне в страхе держали, – тут же выдала стратегически важную информацию бабушка Липа, – идейными врагами их назначили. Мотя, паразит, уже вон какой лось вымахал, а все туда же.

– Я не специально, – мужественно взял всю вину на себя Матвей, пряча за свою спину Феденьку, – зато Петя летать научился, когда через забор за нами