Царь мышей - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Да нет, пока что не нашел, — вздохнул Каширский. — Но чувствую, что цель близка. А где же наш любезный Петрович?

— Хм, я его надолго вывела из строя, — горделиво заявила Анна Сергеевна. — А вообще, зря мы тут копаемся. Разве не видите — нам подкинули самую примитивную «дезу», а мы и попались, как рыба на крючок!

— Ну и что вы предлагаете? — как бы между прочим спросил Каширский.

— Кинуть все это археоложество к бесам, идти к терему и следить за дубовской бандой! — отчеканила Анна Сергеевна, и в ее голосе послышались прежние нотки. Видимо, благотворное воздействие водных процедур оказалось не очень-то длительным.

— Что ж, правильное решение, — одобрил Каширский. — Но я попросил бы вас, дорогая Анна Сергеевна, повременить еще самую малость. У меня такое чувство, будто сокровища где-то близко. Знать бы, где копнуть.

— А вы знаете? — с непередаваемым сарказмом переспросила Глухарева.

— А я знаю! — не без вызова ответил Каширский.

— Ну так копайте, — неожиданно легко согласилась Анна Сергеевна. — Но не долго. А то уже темнеть начинает — будем еще тут по потемкам блудить!

Однако Каширский решил сыграть свою роль до конца:

— Анна Сергеевна, мне нужна ваша помощь. Я тут несколько притомился и хочу на некоторое время передать вам свои экстрасенсорные способности…

— Только давайте без буйды, ладно? — перебила Анна Сергеевна. — Говорите, что я должна делать.

— Следуйте за мной. — Каширский спрыгнул в яму и помог спуститься туда Анне Сергеевне. — Вы что-нибудь чувствуете?

— Чувствую, — честно призналась Анна Сергеевна. — Непреодолимое желание надавать вам по шеям!

Каширский щелкнул пальцами:

— А сейчас? Разве вы не ощущаете золотого потока, идущего вон из того угла?

— Ну, предположим, ощущаю, — нехотя согласилась Глухарева. — Только все это шарлатанство!

— А вы проверьте, — предложил Каширский. — Вот вам лопата, копните и убедитесь, что ваши чувства вас не обманывают.

— А по-моему, вы уже совсем с крыши съехали от своего экстрасенсорного астрала, — пробурчала Анна Сергеевна, однако лопату взяла.

— Ну, копайте же, — поторопил Каширский.

Анна Сергеевна нехотя стала ковырять землю, и вскоре лопата наткнулась на что-то твердое:

— И вправду, что-то есть. Ну вы, блин, даете!..

Еще через пару минут окрестности огласились победным криком — так Анна Сергеевна выражала бурную радость по поводу извлечения малахитового ларца, наполовину заполненного драгоценностями. Ее напарник также старательно радовался, хотя избегал при этом резких движений, которые могли бы вызвать звон второй половины клада в его карманах.

Но тут окрестности огласились звуками совсем другого рода:

— Всех перережу! Всех пограблю! Всем кровь пущу!

(Очевидно, Анне Сергеевне все-таки не удалось «вывести надолго из строя» бывшего Грозного Атамана).

Госпожа Глухарева едва успела прикрыть заветную шкатулку своими юбками — над ямой изобразился Петрович. Правда, вид он имел, мягко говоря, не совсем товарный, а лохмотья были надеты наизнанку.

— Ну, долго вы еще тут будете? — вопросил Петрович, глядя на Анну Сергеевну со смешанным чувством страха и ненависти.

— А ты что, хочешь продолжить, котик мой? — почти пропела Глухарева и потянулась к грязным штанинам Петровича, насколько это можно было сделать, не очень вставая со шкатулки. Петрович отдернул ногу, будто от змеи, и даже отпрыгнул от края ямы, словно она была полна крокодилов и львов.

— Что делать? — тихо спросила Анна Сергеевна у своего сообщника. — Может, замочить его к такой-то матери?

— Не надо, — самым обычным голосом ответил Каширский. — Лучше дадим установочку.

И, вытянув руки в сторону Петровича, он принялся вещать замогильным голосом:

— Даю вам установку. Вы должны десять раз медленно обойти вокруг озера, после чего станете совсем другим человеком. Ступайте же!

Петрович послушно повернулся и, вздыхая, побрел вдоль берега. Но когда он сделал первый круг и вернулся на прежнее место, то ни Каширского, ни Анны Сергеевны уже не застал — лишь на краю ямы чернела воткнутая в землю лопата.

Выйдя на двор, Василий и его друзья увидели, что небо уже почти стемнело и даже высыпали первые звезды. День был столь насыщен событиями, что пролетел, как на крыльях.

Дубов незаметно дотронулся до Надиной руки:

— Наденька, вам и вправду так сильно хочется найти эти сокровища? Даже зная, что…

— Да-да-да, — перебила Чаликова. — Честно говоря, мне и хочется их найти, и надеюсь, что не найдем…

Замок на дверях оказался еще более проржавевшим, чем ключ — похоже, за прошедшие два десятилетия его открывали не очень-то часто (если вообще открывали). Чтобы заставить ключ повернуться, Чумичка даже извлек из-под кафтана баночку какой-то густой жидкости и капнул в скважину замка. Однако на вопрос, обычное ли это масло, или некое волшебное средство, колдун лишь загадочно усмехнулся.

Внутри было совсем темно и затхло. Пришлось зажечь светильник, и тогда уж удалось разглядеть помещение. Домик состоял из двух не очень больших комнат, причем одна явно обустраивалась еще при царе Степане, а вторая просто доделывалась уже после него — там был обычный дощатый пол, а стены и потолки безо всяких «излишеств». Зато первая комната, при всей запущенности, все-таки производила впечатление: хотя пол и очень сильно протерся, но было видно, что когда-то он был покрыт разноцветным паркетом с тонким узором; стены и потолок украшала лепнина, причем не какой-нибудь «ширпотреб», а сделанная со вкусом настоящего художника. В углу красовалась изразцовая печка.

Василий сверился с чертежом и указал на стену, противоположную печке:

— Вот здесь.

— Где — здесь? — переспросила Надя.

— Где-то в этой стене. А более определенно тут уже не понять.

Надежда оглянулась. Обстановка комнаты ничего не говорила о том, что здесь творилось на протяжении двух веков — лишь несколько забытых на окне глиняных горшков, может быть, напоминали об увлечении Дормидонтовой матушки. Почти полное отсутствие мебели давало возможность более ясно оценить архитектуру и оформление: причудливый рисунок паркета, печные изразцы, ни один из которых не повторял другой; наконец, изысканные лепные украшения. Например, посредине потолка красовалось очень искусно выполненное гнездо аиста. А на той стене, где предполагался тайник, раскинулся барельеф, изображающий опушку леса. Надежда невольно залюбовалась тонкой отточенной выделкой каждого растения, каждого животного — и должна была признаться себе, что ничего подобного не встречала ни в Эрмитаже, ни в Версале, ни во дворцах Рима и Венеции.