Граф Суворов. Том 7 - Иван Шаман

— Твоими манерами определенно стоит заняться. — вздохнула Екатерина.

— Что поделать, матушка, меня учили больше выживать, чем говорить и вести себя. — ответил я, пожав плечами и старательно изображая раскаянье. Первый, не самый легкий этап миновал. Даже просто выбрать обращение, между нами, для меня было проблематично. Называть ее матерью — не самый очевидный вариант, и пока она не обратилась ко мне сама на ты, я выбирал между «государыней» и «вашим величеством».

— Это твоим наставникам удалось в полной мере. — вежливо улыбнулась Екатерина. — Слышала, что одним из них был Симеон, один из моих верных слуг. По старым законам он должен быть казнен. Жаль.

— Боюсь, после того как он узнал о проводимых над детьми опытах, лояльность его немного уменьшилась. — ответил я, заставив Екатерину чуть заметно нахмурится. — В Петрограде многие из военных и тайной канцелярии принимали участия в облавах на фанатиков из Детей Господних. Так что информация, даже секретная, все равно просочилась наружу.

— Значит твоя фракция не будет голосовать за закон о всеобщей амнистии за политические преступления? — все так же улыбаясь ртом, а не глазами, проговорила Екатерина. — Погибнет много хороших людей.

— Ты хотела сказать верных слуг, составляющих твою партию? — уточнил я. — Мне казалось, что вы с братом заключили пакт о перемирии.

— Перемирие и мир — две очень разные вещи. — ответила наставительно Екатерина. — К тому же, за полгода было много… всякого. Война не самое приятное и чистое дело. Ради победы многим пришлось пожертвовать не только здоровьем, но и честью. К тому же, как ты верно заметил, некоторые из верных короне слуг были вынуждены… скажем так, запачкаться.

— Думаю и в моих интересах объявить общую амнистию, вот только она не вернет потерянные земли и предприятия. — уточнил я. — Новые владельцы вряд ли их отдадут.

— Это верно. — на сей раз улыбка Екатерины на несколько мгновений померкла, но императрица почти сразу взяла себя в руки. — Однако вопрос амнистии важнее. И не только мне, но и тебе. Пройдет совсем немного времени, и князья будут приносить присягу уже тебе. И помилованные будут делать это куда охотней.

— А до тех пор ты сможешь увеличить число сторонников в дворянском собрании и влиять как на внешнюю, так и на внутреннюю политику. — проговорил я, чуть прикрыв глаза. — Я все понимаю, матушка, и не против вас поддержать, однако и вам придется поддержать меня.

— В чем же? — удивленно подняла бровь Екатерина.

— В судах над Орденом Асклепия. — ответил я, и заметил, как щека бывшей императрицы дернулась. — Я знаю, чем обычно заканчивается противодействие ордену, и сам не горю желанием вести с ними войну, но выхода нет. Они держали в коме тебя, пытались похитить одно твое дитя, и травили второе. Будто этого мало, они готовились к развалу империи, участвуя в бунтах и даже планировали захватить Кавказ. Это не пустые слова, доказательств у меня масса. Они занимаются жуткими вещами, от перевозки запрещенного оружия, до детской работорговли.

— Твари. — сжав губы проговорила Екатерина. В этот раз ей понадобилось несколько секунд чтобы взять себя в руки. — И я бы очень хотела поддержать тебя в этом вопросе, но не могу. Это вопрос безопасности не одного рода или города, а всей империи. У нас нечем на них надавить, а если мы атакуем или вынудим их перейти к нападению, города вымрут… чего им стоит просто выпустить одну из болезней что была побеждена в прошлом. Нет, прости, сынок, но это слишком опасно.

— Нельзя оставлять их безнаказанными. — проговорил я, искренне удивленный ее отказом. Все же она сама пострадала от ордена.

— И мы не оставим. Раз есть доказательства, их используют, тайная канцелярия соберет еще. Мы проинформируем население, выпустим несколько газет и фильмов. Привлечем к ответственности отдельных лиц, с руководящих постов… но на этом все. — покачав головой грустно улыбнулась Екатерина.

— Они ослабнут на несколько лет, но проблему это не решит. — сказал я. — Они продолжат возить оружие и подстрекать народ к бунту. Особенно тех, кто у них лечится на постоянной основе.

— Почти все их последователи фанатично преданны Асклепию. А врачи и медсестры имеют такие привилегии что нам просто нечего им предложить. Оставлять же народ без служителей — себе дороже. — вернув вежливую улыбку ответила Екатерина. — Ты говоришь о работорговле, но матери больных детей будут готовы разорвать тебя голыми руками просто за шанс выздоровления их деток.

— Это не значит, что можно спустить все на тормозах и оставить их в покое. — покачав головой сказал я. — Если мы дадим им время на передышку…

— То ничего не изменится. — достаточно жестко осадила меня Екатерина, вероятно уставшая от моего упрямства. — Нет такого способа, которым можно было бы избавиться от Ордена Асклепия, как нет способа уйти от надзора Теслы или Лиги наций. Если ты придумаешь. Как это можно сделать и при этом не спровоцировать бунты по всей территории империи — только скажи, и ты получишь поддержку от всех аристократов.

— Не может быть все на столько безнадежно. — поморщившись проговорил я. — Если найти лояльных врачей, сделать хоть небольшую клинику. В конце концов подкуп и угрозы тоже никто не отменял.

— Все это уже пробовали, но результатом неизменно становилось лишь усиление их позиций. — вернув на лицо вежливую улыбку проговорила Екатерина, и мне пришлось умолкнуть, задумавшись в попытках найти решение. Щадить орден я не собирался, но даже если я все свое время буду тратить на то, чтобы лечить людей самостоятельно и обучать медитации других — пройдут годы, прежде чем сколько-нибудь значимое количество людей смогут обходиться без медицинской помощи. Разве что…

— Опыты, которые вы проводили… — начал было я, но Екатерина нахмурилась.

— Я все делала для твоего блага, для блага своего ребенка, и не буду сожалеть о принесенных жертвах. — перебила меня императрица. — Глядя на тебя, сейчас, я понимаю, что все сделала верно, и, если бы понадобилось, повторила это еще раз.

— Матушка, я говорю совершенно не в упрек. Просто опыты, которые вы проводили, вы же не могли их делать все самостоятельно? Врачи, ассистенты, ученые —