Крепостной (СИ) - Злотников Роман Валерьевич

— Ну что — рад награде?- поинтересовался Николай, когда Даниила, наконец, выпустили из круга поздравлявших его гвардейцев.

— Конечно, — гордо произнёс парень, покосившись на простенький крест, приколотый к черкеске.- Благодарю, Ваше Высочество!

— Ты его достоин куда больше, чем я своего, — посмурнев пробурчал Николай. Он никак не мог себе простить себе тех растерянности и страха, которые охватили его при нападении.

— Не согласен, Ваше Высочество — вы были молодцом! Что же касается начальной растерянности — первый раз в бою все теряются. Ну, вот абсолютно! Мне об этом даже генерал Багратион говорил, когда про свой первый бой рассказывал. А он признанным храбрецом был… И вы ещё очень быстро себя в руки взяли и этого главаря упокоили.

— Багратион?- Николай недоверчиво уставился на Даниила.

— Ну да, — невозмутимо закивал парень. Багратион ему ничего такого не рассказывал, но подтвердить этого не может — потому что так же, как и в прошлый раз, погиб при Бородино. Но мог же… Мог. Тем более, что растерянность в первом бою — общепризнанный факт. Так уж человек устроен… Да и говорили об этом Николаю уже. Многие. Те же Алединский и Арсентьев. И Даниил считал, что этого хватит. Но нет — похоже, Николаю нужно было подобное признание ещё и от самого Данилки…

— Но ты же не испугался!

— Ещё как испугался! Просто меня-то ведь не первый раз убить пытались, — это была истинная правда. Нет, в войне он до этого даже в прежнем теле не участвовал, но вот в схватке с возможным смертельным исходом — далеко не один раз. Даже если про беглых зеков не вспоминать — в тайге на охоте приходилось и с медведем-шатуном схлестнутся, и с росомахой, и с волчьей стаей, да и тех же бандитов вспомнить, которые к нему домой из Питера прикатили. И в этой жизни ему так же подраться пришлось. Хотя и, по большей части, не насмерть. Впрочем, это как посмотреть: ежели бы его тогда в спальне Николая «мусьё Кристоф» с парочкой лакеев прихватил — ой не факт, что Данилка после этого выжил бы. Вот он об этом и напомнил:

— Или ссильничать насмерть…- Николай удивлённо покосился на него, затем в его глазах мелькнуло понимание, после чего он вздрогнул и поёжился.

— Но в тот раз у меня рядом никого надёжного не было. А в этот — был. Вот я и оклемался куда быстрее.

После такого пассажа юный Великий князь некоторое время молча шёл рядом, осмысливая слова своего слуги, а когда они уже подходили к выделенным им апартаментам, снова покосился на Данилку и, осторожно расправив плечи, робко улыбнулся.

— Ты лучше скажи — разрешили?- поинтересовался Даниил, когда они вошли внутрь и остались одни, так что соблюдать политес стало не обязательно.

— Да. Выезжаем через неделю. Вместе с сестрой Екатериной.

Старшая сестра Николая — Екатерина, вдовствующая герцогиня Ольденбургская, в настоящий момент активно занималась поисками себе второго мужа. И её поездка в Англию была вызвана, в том числе и тем, что среди выбранных ею кандидатов присутствовали герцог Кембриджский и герцог Кларенс. Она вообще была деятельной особой, но в первую очередь сосредоточенной на себе. Так что особенных проблем от совместной поездки Даниил не ожидал. Во всяком случае, их точно должно было быть куда меньше, чем ежели бы они поехали вместе с императором…

До Парижа они добрались через неделю после бойни у Суассона. Из почти пяти десятков нападающих, при виде четырёх карет охранявшихся всего лишь десятков кирасиров, решивших, что они ухвати Бога за бороду, и им попалась казна русской армии, в плен сдалось всего семь человек. А выжило из них только четверо. Нет, не потому что троих добили — просто такой здесь был процент выживания после ран. Даже лёгких. После чего Ламздорф потребовал остановки и отправки гонца к Александру. Что братьям жутко не понравилось. Но, как выяснилось чуть позже — задержка оказалась удачной идеей. Потому что, когда информация о нападении на братьев дошла до Российского императора — он немедленно отправил курьера со строжайшим повелением развернуться и отправиться обратно в Брухзаль, под крылышко к императрице. Ибо, несмотря на то, что Париж уже был взят — некоторые подразделения французской армии пока не сложили оружия, плюс по округе бродило немало банд дезертиров. Да и войска «союзников» так же не отличались примерным поведением, пытаясь «прибрахлиться» любыми способами — два десятилетия почти непрерывных войн изрядно разорили Европу. Так что «попасть под раздачу» можно было не только с французами… Но, благодаря задержке, с гонцом они разминулись — тот отправился к Суассону через Санлис и Вилле-Котре, они же выдвинулись в сторону Парижа южнее — через Шато-Тьери и Мо. Так что к тому моменту, когда гонец их, наконец-то, догнал — они уже въехали в Парижские предместья, откуда возвращаться в Брухзаль было уже бессмысленно.

Российский император квартировал в доме бывшего министра иностранных дел Франции и члена регентского совета при наследнике Наполеона I и королеве Марии-Луизе Талейрана, расположенного на улице Сен-Флорентин. Причём это было его личное решение. Александр не хотел следовать традиции Наполеона — сразу же заселяться в самые дорогие дворцы побеждённых.

Братьев он принял незамедлительно. И как раз на этой встрече Николай и рассказал всё о бое с дезертирами под Суассоном, перебив полные льстивого восторга рапорта «кавалеров»… после чего и начались все телодвижения с награждением. Ну а по окончании встречи Александр спросил у братьев, чего бы они больше всего хотели в Париже?

Первым отвечал Михаил, который заявил, что мечтал бы иметь возможность задать вопросы великому Грибовалю, но тот уже умер, и поэтому он просит о разрешении пообщаться с Жаном Бартелемо де Сорбье. Это желание вызвало восхищённые шепотки между придворных. Ну как же, Великий князь попросил не какую «игрушку», ни дворец, не доступ «к телу» какой-нибудь знаменитой развратной красотки, а встречу с «гением артиллерии» калибром не слишком уступавшим самому Бонапарту. Так что второй брат как бы не затмил первого. Впрочем, учитывая то, что он с рождения был пожалован в должность фельдцейхмейстера — подобный интерес не был совсем уж неожиданным… Николай же заявил, что готов посмотреть всё, что хочет показать ему его царственный брат, но просит у него разрешения посетить Англию и ознакомиться с её промышленными успехами… Ну дык недаром Даниил капал ему на мозги всё их путешествие!

Александр благосклонно пообещал выполнить просьбы братьев, но только после того, как они «помогут ему в Париже», а находившийся в этот момент в особняке Талейрана какой-то британский виконт — то ли посланник короля Великобритании, то ли просто британский аристократ, решивший добавить себе престижа пребыванием поблизости от русского императора, услышав это, тут же вылез с предложением Николаю предоставить тому для проживания в британской столице его собственный особняк.

Так что проблема оказалась только в сроках. Русский император и сам собирался посетить Британию, поэтому поначалу предполагал взять Николая с собой. Но это означало, что те планы, которые Даниил составил на Англию — в жизнь хрен воплотятся. Потому что в Лондоне Александр I снова попросит у братьев «помощи», которая, как и в Париже, будет заключаться почти исключительно в присутствии на балах и приёмах, а так же иных светских мероприятиях… А по планам бывшего трубочиста Николай должен задержаться в Лондоне на минимальный срок, почти сразу отправившись в большое путешествие по Англии, по пути посетив Бирмингем, Манчестер и Эдинбург, причём по пути в столицу Шотландии он непременно должен был заехать в крошечную деревушку Киллингворт… вернее, на расположенные рядом шахты.

Дело в том, что преподаватель путевой автоматики и телемеханики в Елецком железнодорожном техникуме Николай Азарович Усман был фанатом паровозов. И они, молодые балбесы, быстро поняли, что если во время занятий раскрутить его на рассказы про его увлечение — то можно спокойно пробездельничать весь урок. Чем, частенько и пользовались… Впрочем, Анисим был одним из тех, кому эти рассказы действительно были интересны. Жаль только, что большую часть из них он подзабыл. Но кое-что запомнил. Например, то, что «самый великий человек в истории железных дорог» — английский изобретатель и теоретик железнодорожного дела Джордж Стефенсон сейчас делает первые шаги своего славного пути, работая механиком на Килингвортских шахтах. И что именно в этом году он построит свой первый паровоз, которому даст название «Блюхер» — в честь прусского фельдмаршала… Вот только когда именно это произойдёт — Даниил не помнил. Только год. Но это было неважно. Даже если это произойдёт осенью — паровоз строится долго. Особенно если он первый. Так что Стефенсон всяко в теме. И встреча с ним точно заметно усилит уже и так заметный интерес Николая к железнодорожному делу. Что позволит Данилке очень заметно продвинуть собственные планы, в воплощении которых этому легендарному англичанину отводилась весьма немаловажная роль.