Летучий голландец, или Причуды водолаза Ураганова - Альберт Иванов

Терпеть неделю до четвертого? Когда под рукой такое надежное средство!

Через пару минут, сто двадцать секунд ушли на верчение стрелок, счастливчик уже расписывался 4 августа в ведомости за премию, столь необходимую в хозяйстве, что ждать просто не было мочи.

И пошло, поехало…

В иные месяцы он приходил только лишь за получкой. Куда девалось время работы, за которое выдавали деньги, над этим он не задумывался. Очевидно, трудился, раз платят. Главное, он теперь не замечал постылых нудных будней. Мог приближать очередной отпуск, любые праздники и дни рождения, сокращать очередность на покупку машины — деньги теперь потекли потоком, знай верти часы и получай себе зарплаты и премии хоть по шесть раз на день, да и на текущих расходах гигантская экономия.

Пролетая во времени, он бегло заметил, что сменилось трое заведующих мастерской, и однажды сам, к своему удивлению, вдруг обнаружил себя начальником.

Приятным и необременительным образом менялась обстановка в квартире. В отпуск на юг он теперь долетал не за несколько часов, а за какие-то секунды. А мог и вообще сразу оказаться на пляже. Но не рисковал — как-то очутился прямо под водой и еле вынырнул. Вероятно, в это время должен был купаться.

С тех пор он стал поосторожней, приходилось строго рассчитывать, чтобы в другом месте, к примеру, внезапно не очутиться под колесами машины. Ведь после временного разрыва надо же было хоть на минуту прийти в себя. Ну, вскоре он вообще стал на «ты» с временем, часовых дел мастер. Все сходило с рук!

Иногда ему очень хотелось взглянуть на себя со стороны: как он там, в мастерской, работает. И работает ли? Но не мог этого сделать. Если оказывался на службе, то, естественно, или трудился, или получал зарплату. Однажды он рискнул и позвонил из дому в свой кабинет. Ему ответили, что он болен. Сразу почувствовал жар, начал кашлять и тут же постарался поскорей выскочить из болезни на месяц вперед.

Он экономил уйму времени на любых делах, пока внезапно не понял, что время-то уходит. Безвозвратно…

Нет, у него не исполнялись никакие безумные желания, все происходило самым естественным путем, как если б он был нормальным современным, то есть своего времени, человеком. Разница в том, что он получал уже готовые результаты невидимых трудов.

Мастер даже не удивился бы, обнаружив себя вдруг женатым и со взрослыми детьми, если бы такое случилось. Но не подсудобило — значит, не суждено.

Правда, как-то его остановила на улице, тогда он был еще молод, приятная девушка.

— Здравствуй, — грустно сказала она и посочувствовала: — А ты осунулся, Петя. Много работаешь, не жалеешь себя.

Он мог поклясться, что с ней вроде бы не знаком и в то же время было в девушке что-то неуловимо припоминаемое: запах сирени, прогулка в парке, плеск озера и скрип уключин лодки…

Он поторопился уйти, сославшись на занятость.

Первое время страдал, мучительно вспоминая, кто она, откуда… Да разве вспомнишь? Все бегом, такая гонка!

Второй раз мастер встретился с ней, когда она катила детскую коляску по аллее сквера.

— А ты постарел, — озабоченно сказала она. — Лет пять не виделись. Надо же!

И опять он поспешил уйти, ссылаясь на дела.

Третий раз, последний, он встретил и с трудом узнал ее — но узнал все-таки! — на той же аллее, когда вдруг решил неторопливо пройтись, подышать после получки. Постаревшая знакомая незнакомка опять катила детскую коляску.

— Второй? — снисходительно кивнул на младенца мастер, благодушный от задуманного, предстоящего через часок отпуска.

— Первый, — улыбнулась она. — Первый внучек! Да-да, именно тогда спохватился он, что время уходит, убегает, уносится…

Весь вечер он пролежал дома, размышляя о своей жизни. Ну и что?? Разве он кому-нибудь приносит вред? Он лишь попросту уничтожает свои часы, месяцы и годы на борьбу с надоедливыми «ждать и догонять». Разве плохо? Так же, как все, расплачивается он за в миг промелькнувшее ожидание тем, что видит потом в зеркале, сединой и морщинами. Но ведь те, кто чего-то ждал, жили в это время, жили, черт побери, а он нет, — вот что неожиданно открылось ему!.

Теперь, быстро постарев, он редко стал прибегать к помощи чудесных часов. Хотя он, конечно, не мог по-прежнему отказать себе в невинном желании, чтобы все осталось поскорей позади, когда, допустим, шел к зубному врачу. Ну, тут его любой поймет. Правда, к сожалению, и сейчас в Боброве он не удержался и поторопил время, увидев, что с тем напольным гигантом фирмы Буре провозишься никак не меньше недели. А владелец-то был приятелем детства, не откажешь. Пришлось вдохнуть в механизм жизнь за какую-то минуту. Свою жизнь…

Расстаться с чудесными часами он не может — жалко. Разумеется, он понимает, что стал безвольным человеком, так сказать, наркоманом времени. Но теперь-то уж точно к ним ни за что не притронется, даже если смертельно заболеет. Крутанешь, а вдруг тебя нету?…

Автобуса все не было. Мой попутчик давно умолк, и мы почему-то старались не смотреть друг на друга.

От осеннего солнца ощутимо тянуло холодком…

— Нет, я больше ждать не могу! — внезапно вскипел часовой мастер и решительно сдвинул рукав с запястья.

Пока я поднимал оброненную им перчатку, он… исчез. То есть не на моих глазах, а словно молниеносно удрал куда-то, когда я наклонялся. Я и за стену остановки заглянул — пропал!

Перчатку я машинально сунул в карман, а вскоре показался и автобус. Я мельком отметил, что впереди него, переваливаясь, шло занятое такси.

Часа два среди женщин и мешков я трясся в расхлябанном, дребезжащем автобусе. И наконец, проклиная все на свете, вылез на воронежском автовокзале.

— Извините, — кто-то тронул меня за плечо. Рядом стоял часовой мастер.

— Такси вы, что ли, поймали? — спросил я, сделав вид, что не слышал от него никакой исповеди.

— Если бы, — криво усмехнулся он и застенчиво пробормотал: — Я там потерял… Вы случайно…

Я вынул из кармана его перчатку. Он радостно схватил.

— Не жаль, но столько в очереди за ними простоял! — Он смутился. И тихо: — Думаю все-таки разобрать мои часы, попытаюсь… отвертеть назад стрелки, насколько мне можно. — Так и сказал: «мне». Ну вот, опять! — вдруг плаксиво вскричал он. — Теперь троллейбуса нет!

И начал было снова сдвигать с запястья рукав.

Я повернулся и пошел на железнодорожный вокзал. Пешедралом. Под прохладным осенним солнышком. Идти было далеко… Пусть опоздаю на поезд. Ну и что? Не сегодня, завтра уеду. Времени у меня много.

Я шел и думал о Джоконде…

КОМПАС

С чудесами времени связан еще один случай. Начну издалека, как говорится, от седой древности.

Хотя все на свете мы изобрели первыми, начиная от самовара, паровоза, парохода, радио и кончая спутником, однако приходится отметить, что, скажем, скифские курганы все-таки придумали скифы. Впрочем выдающийся поэт А. Блок утверждал, что, оказывается, мы тоже скифы «с раскосыми и жадными очами!». С Блоком не поспоришь — ему виднее, он раньше жил. Главное не это. Как неожиданно выяснилось, мы, вероятно, были первыми и… Но пока молчок.

Однажды в золотые деньки отпуска мой сосед Серега сманил меня в археологическую экспедицию. Археологом он не был, зато хорошо знал нашего будущего начальника — Коноваленко, специалиста по скифским захоронениям. Серега сагитировал раздольем донских степей, рыбалкой на воспетой реке, вольной палаточной жизнью и уговорил мою жену отпустить меня из дому. О том, что я и даже он сам будем в той экспедиции простыми подсобными рабочими, он благоразумно при ней умолчал и скромно определил нас старшими помощниками, так сказать, главного гробокопателя.

И вот — приехала наша экспедиция на поезде сначала в Воронеж. Хороший город. Воронежское приятно зеленоватое море в черте города шире Босфора! Вокзал, правда, подкачал — не то что в Курске.

Уже на другой день мы отчалили из Воронежа в крытом грузовике-фургоне. Путь нам предстоял километров сто пятьдесят. Там, в степи, недалеко от донской излучины, Коноваленко и облюбовал подходящий курганчик. По пути — нас было человек десять — мы вели умные разговоры о скифах: тогда-то я и узнал про известные стихи Блока. Курган, который нам предстояло раскапывать, именовался полусферическим и позднейшим, примерно, XIV века. Коноваленко собирался нанять в ближней станице рабочих, желательно с бульдозером, и я повеселел, поначалу опасаясь, что придется копать только нам с Серегой, а другие, раз они научные работники, будут только пересчитывать и упаковывать наши драгоценные находки.

Когда я визуально увидел этот многокубатурный курган, сразу понял, зачем нам бульдозер. Здесь и сотне людей с лопатами за месяц бы не управиться. А ведь, наверное, скифские воины и всякие подчиненные сыпали там всего по горсточке земли, проходя мимо могилы своего вождя. Это ж сколько их было!..