Правда «Чёрной сотни» - Кожинов Вадим Валерьянович

То есть,

― резюмирует Д. Е. Галковский, ―

это не что иное, как «расстрел безоружных рабочих»…»

(примечание № 538).

Со многим в этих суждениях нельзя согласиться, ибо вопрос о «пределах необходимой самообороны» исключительно сложен. Но представление о погромах ― или хотя бы их части ― не только как об «односторонних» нападениях, но о нападениях, которые в какой–то момент превращались нередко в «двустороннюю» схватку, в сражение,где к тому же побеждала другая сторона, без сомнения, верно. Этим и объясняется тот факт, что во время октябрьских погромов 1905 года людей других национальностей погибло и было ранено значительно больше, чем евреев.

Но здесь же следует искать и разгадку самого этого невиданного размаха и накала октябрьских погромов, так удивлявших В. П. Обнинского, задававшегося вопросом об их «организаторах».

Прежде всего следует обратить внимание на опять–таки загадочный факт: Д. С. Пасманик, собравший сведения о 600 октябрьских погромах, указал и все 660 мест, где они происходили. И нетрудно заметить (хотя это до сих пор не было сделано), что 545 из этих мест расположены на сравнительно небольших территориях, прилегающих к Киеву и Одессе. На этих территориях жило менее 20 процентов еврейского населения Российской империи, а между тем именно здесь в октябре 1905 года произошло более 80 (!) процентов всех погромов, и именно на этих территориях совершилось подавляющее большинство убийств. Кстати, и сам Д. С. Пасманик, как было отмечено, обратил внимание на ни с чем не сравнимое обилие погромов в указанных регионах, но не дал этому какого–либо объяснения.

В книге С. А. Степанова собраны сведения о том, что как раз в Киеве и Одессе, а также в окрестных го родах и селениях имели место особо сильные и решительные действия еврейской «самообороны» (хотя сам автор книги, так же как и Пасманик, не сделал из этого каких–либо выводов). Он сообщает, например, что в Киеве

«сыновья Л. И. Бродского (известный сахарозаводчик–миллионер. ― В.К.)застрелили из винтовок двух и ранили трех нападающих (в том числе по ошибке убили помощника пристава, охранявшего дом)»,

причем

«власти ограничились легким порицанием»

(с. 60).

Зная об этом, уже не удивляешься цифрам, пред ставленным в сборнике материалов о погромах, изданном С. М. Дубновым и Г. Я. Красным–Адмони: в октябре 1905 года в Киеве

«во время погрома убиты были 47 человек, в том числе 25% евреев»,

то есть 12 человек (с. 293; лиц других национальностей, следовательно, 35 человек).

В городе Стародубе (между Киевом и Брянском), как сообщает С. А. Степанов,

«явилась еврейская организация самообороны, состоящая из 150 человек молодых евреев, и револьверными выстрелами разогнала толпу громил»

(с. 65);

слово «разогнала» (часто еще говорилось «рассеяла») ― это, конечно же, не очень точное «определение», это скорее эвфемизм, ибо пули ведь отнюдь не только «разгоняют»… Были и превентивные меры «самообороны»:

«В черносотенные шествия в Одессе были брошены три бомбы. Охранка установила личность одного из покушавшихся… Им оказался анархист Яков Брейтман»

(с. 54).

Из этого ясно, что в резких суждениях Д. Е. Галковского есть своя правота. Он пишет, в частности:

«…с одной стороны винтовки, а с другой ― кулаки, с одной стороны сознательно организованная провокация, с другой ― стихийная вспышка».

А С. А. Степанов сообщает, что

«11 мая 1905 года (то есть еще за полгода до погромов. ― В.К.)в Нежине, уездном городе Черниговской губернии (в 120 км от Киева. ― В.К.),были задержаны Янкель Брук, Израиль Тарнопольский и Пинхус Кругерский, которые разбрасывали воззвания на русском языке: «Народ! Спасайте Россию, себя, бейте жидов, а то они сделают вас своими рабами». Одновременно с этим в Чернигове сионисты–социалисты распространяли воззвания на еврейском языке, призывавшие «израильтян» вооружаться. В октябре 1905 года они шли на демонстрациях под знаменами с надписями «Наша взяла», «Сион»…»

(с. 58).

Как уже сказано, более 80 процентов октябрьских погромов 1905 года произошло «вокруг» Киева и Одессы, где, очевидно, были сильные центры еврейского сопротивления (а подчас, как выясняется, и превентивного действия). Сопротивление, в свою очередь, порождало ответные вспышки. Отсюда и удивляющее обилие погромных «очагов» в этих регионах. Свою роль, без сомнения, сыграли и те провокации, о коих сообщает С. А. Степанов.

Не буду гадать о целях, которые преследовали эти провокации, но уже сами по себе они свидетельствуют, что проблема погромов более сложна и многозначна, нежели обычно полагают: мол, страшные громилы набрасываются на совершенно беспомощные и как бы не ожидавшие ничего подобного жертвы.

Все вышеизложенное отнюдь не означает, разумеется, что «виноваты» были одни евреи. А. И. Дубровин справедливо назвал погромы «преступлением русского народа» (пусть оно и несовместимо по своим масштабам и жестокости с теми аналогичными преступлениями народов Западной Европы, о коих говорилось выше). И речь идет не о перекладывании вины на евреев, но лишь о том, чтобы выработать объективное представление о погромах в России и, в частности, показать, как использование евреями современного боевого оружия превращало погромы (в собственном смысле этого слова) в сражения, приводившие к сотням жертв.

Вместе с тем совершенно ясно, что урон, понесенный евреями в России, был несоизмеримо меньшим, чем урон,, выпавший на их долю в аналогичных ситуациях в странах Запада. Возможно, это объясняется самим национальным характером восточных славян (Д. С. Пасманик упомянул, что те же самые крестьяне, которые грабили евреев, спасали их при угрозе убийства).

В связи с этим целесообразно сказать еще о ложности широко пропагандируемого представления, что погромы привели к повальной эмиграции, к бегству евреев из России (как когда–то с Запада), главным образом в США. С первого взгляда может показаться, что это действительно так: ведь в 1880―1890–х годах из России выехали (по подсчетам ЕЭ) примерно 550 тысяч евреев, а в 1900―1913–х ― около 860 тысяч (то есть эмиграция возрастала). Естественно возникает соблазн видеть в этом повторение того, что произошло в конце Средневековья с евреями Западной Европы, перед которыми стояла дилемма: либо быть уничтоженными, либо бежать в Восточную Европу.

Но едва ли такое сравнение сколько–нибудь уместно. Во–первых, несмотря на громадность эмиграции, еврейское население Российской империи продолжало расти. Как показано в ЕЭ, эмигрировали в 1880―1913 годах в среднем 50 тысяч человек в год (то есть приблизительно 1 процентеврейского населения), и все же (цитирую)

«эмиграция, однако, не в силах поглотить весь годичный прирост населения (еврейского. ― В.К.),исчисляемый примерно в 1,5―2%», то есть рождаемость обеспечивала прирост на 75―100 тысяч человек в год (в полтора–два раза больше эмиграционного «убытка»!) (т. 16, с. 265). И если в 1897 году в империи было 5 млн. 60 тыс. евреев, то в 1917–м ― 7 млн. 250 тыс.»

(Народы России. Энциклопедия. М., 1994, с. 25).

Во–вторых, ― и это наиболее важно ― эмиграция в своей основе явно была вызвана не погромами, а совсем иными причинами. Это неоспоримо доказано специалистом в данной области К. Форнбергом (И. X. Розенбергом). Он родился в 1871 году в России, а с 1903 года жил в США, продолжая тесно сотрудничать с еврейскими учеными России. Опираясь на знание ситуации и в США, и в России, он подготовил скрупулезное исследование о еврейской эмиграции, в котором доказал, что нельзя

«объяснить эту эмиграцию исключительно или даже главным образом политическими причинами»

(ЕЭ, т. 2, с. 239).

Правда, если исходить из содержания его исследования в целом, станет ясно, что даже и эта формулировка неточна и вызвана давлением пропагандистской версии о бегстве евреев из «погромной» России; «политическими причинами» нельзя объяснить эмиграцию евреев из России не только «главным образом», но нельзя вообще. Ибо ведь К. Форнберг убедительно доказал (в том числе с помощью наглядных схем–диаграмм), что в конце XIX ― начале XX века рост эмиграции евреев из России в США целиком и полностью соответствовал росту их тогдашней эмиграции в США вообще (то есть из любой страны) и, более того, росту всей европейской (а не только европейских евреев) эмиграции в США (так, в 1880―1890–х гг. в США эмигрировали в целом 8,5 млн. человек и в том числе 550 тыс. российских евреев, а в 1900―1913 гг. ― 13 млн. человек и в том числе 860 тыс. российских евреев: таким образом, рост эмиграции в целом и еврейской ― почти одинаковы: на 53% и на 56%).