Огни Юга - Даниэла Стил

— У нас уже есть заключение психиатра относительно Квентина?

— Даже два. Социопат по всем показателям.

— Она знает это?

— Мы ничего не скрываем. Она имеет доступ ко всей имеющейся информации. Так что это для нее не сюрприз.

— Нелегко ей придется. Жюри присяжных потребует для него смертной казни через повешение, а судья приговорит примерно к тысяче лет тюремного заключения.

— Я с этим согласна, — вздохнув, сказала Алекса.

Она устала, но отлично делала свою работу, и мужчины это знали. Она всегда хорошо работала. Она делала все очень тщательно, и окружному прокурору это нравилось. Он был готов положить все силы на то, чтобы это дело у нее не отбирали. Алекса как нельзя лучше подходила для него. Ни один федеральный обвинитель не смог бы справиться с ним лучше.

— Квентин хочет покрасоваться в суде. Думаю, что ему нравится внимание прессы, — заметила она.

— Зато мне это не нравится, — сердито сказал окружной прокурор. Но остановить это они уже не могли. Люк Квентин становился национальной сенсацией. Как и Алекса. Она вела себя чрезвычайно осмотрительно, не желая, чтобы из-за какого-нибудь неосторожного слова вся работа пошла насмарку. Окружной прокурор ценил в ней это качество.

Он заверил обоих, что будет бороться и нажмет на все рычаги, имеющиеся в его распоряжении. Покидая кабинет, Джек и Алекса все еще беспокоились.

— Черт возьми, я очень надеюсь, что у нас не отберут это дело, — сказала Алекса, когда они остановились у кофе-машины, чтобы взять две чашки черного кофе. Алекса жила на черном кофе и леденцах, засиживаясь ежедневно за письменным столом до полуночи.

— Будем надеяться, что он использует все свое влияние и дело оставят за нами, — сказал Джек, следуя за ней в кабинет.

Они почти не виделись последнее время, потому что он тоже был очень занят. Накануне Джек вернулся из Питсбурга, куда ездил, чтобы помочь с расследованием и обменяться информацией.

— Должен признаться, что этот сукин сын заставляет нас побегать.

— Это наша работа, — сказала Алекса и, улыбнувшись ему, уселась за свой письменный стол. У нее было ощущение, что она здесь живет.

— Вам когда-нибудь надоедает работа? — спросил Джек, прихлебывая кофе.

— Бывает. Но только не это дело. Мне надоедает заниматься магазинными кражами и прочими пустяками. А здесь я по крайней мере чувствую себя полезной. Я защищаю общество и молодых женщин. А магазинных воров я наказываю за кражу колготок в цокольном этаже универмага «Мэйси». Кому это нужно? — Были, конечна, у нее дела и покрупнее, но по большей части всякая мелочь.

— Кстати, как там Саванна? — спросил он.

Алекса вздохнула:

— С ней все в порядке. Она сейчас у отца в Чарлстоне. Не слишком-то она довольна, но относится к этому с пониманием. Я по ней скучаю, — сказала Алекса. Ей было одиноко без дочери, и Джек знал это.

— Если ФБР отберет у нас дело, вы сможете привезти ее назад, — предположил он, но Алекса покачала головой:

— Я не хочу, чтобы она возвращалась домой, пока не закончится это дело, в чьих бы руках оно ни оказалось. Этот тип — маньяк. Он может продолжить мучить ее за то, что я уже сделала. Я даже уверена в этом. Думаю, он отвяжется тогда, когда получит обвинительный приговор и его посадят в тюрьму. Вот тогда все будет кончено, и он это знает. А сейчас чувствует себя всемогущим.

Джек не стал спорить. Квентин упивался всеобщим вниманием. Джек за последнее время видел его несколько раз и заметил, что он с каждым разом становился все наглее. А наивность и слепое восхищение общественного защитника только усугубляли дело. Квентину казалось, что он одурачил весь мир, но так лишь казалось. Он буквально одержим манией величия и считает себя неуязвимым. Пока не получит приговор.

— Думаю, вы поступаете умно, оставляя ее там, — честно признался Джек.

— Надеюсь. — Алекса снова вздохнула. — Откровенно говоря, я побаиваюсь, как бы она не влюбилась в Юг. Юг соблазнителен, особенно такой красивый город, как Чарлстон. Люди там дружелюбны и обаятельны. Все вокруг очень красиво. Это другой мир, другая жизнь. Правду говорят, что Юг очень привлекателен. И я его любила, когда жила там. А потом он повернулся ко мне другой стороной, и все его тепло и доброта оказались фальшивыми. Южане держатся таких же южан. Для них плохой конфедерат всегда будет лучше хорошего янки. Со мной обошлись плохо все, кого я там знала. — Эта горечь, возможно, останется у нее навсегда.

— Не может быть, чтобы все были такими, — сказал Джек.

— Может быть, и нет. Но со мной это было именно так. Саванна сейчас переживает медовый месяц в отношениях с Югом. Она открывает для себя всю его красоту. Плохое обнаружится позднее.

— Прямо как в браке, — фыркнул Джек, взглянув на нее. — Думаю, все происходит точно так же.

— Юг — место особое. Оно из другого века. Мне там было очень приятно жить. Я не хочу, чтобы Саванна поддалась его магии и захотела остаться там. Надеюсь привезти ее назад, прежде чем она попадется на крючок, а об этом вместо меня позаботится ее злая мачеха. Отец Саванны женат на настоящей мегере.

— Вероятно, он это заслужил, — сказал Джек, и Алекса кивнула.

Она собрала толстые папки с документами по делу Квентина, и они вернулись к работе. В три часа перекусили бутербродами за письменным столом Алексы, и Джек отправился в свой кабинет. Алекса снова проработала до полуночи.

Саванна не говорила матери, что собирается в этот уик-энд навестить свою бабушку по отцовской линии. Она не хотела ее расстраивать: Алексе хватало забот с ее делом. А Том ничего не сказал Луизе. Это ее не касалось.

В воскресенье во второй половине дня Том отвез туда Саванну. Как ни странно, мать сидела в гостиной, а не на веранде. На столе стоял поднос с чаем. Саванна вошла следом. Она не ожидала увидеть такую комнату. Она ее смутно помнила. Но теперь комната сильно обветшала. Как и бабушка, она постарела и поблекла.

Мать Тома сидела в большом кресле и ждала их. Ее волосы были тщательно собраны на затылке в неизменный пучок, глаза пристально разглядывали обоих. К своему неудовольствию, она сразу же заметила заботливую привязанность сына к Саванне. Пока Саванна этого не заслужила. Юджиния пыталась стереть память о Саванне и Алексе, как будто их никогда не было в жизни ее сына. Она расценивала его чувства к Саванне как предательство по отношению к Луизе. Но Юджиния тоже не сказала Луизе об их встрече. Так что все они находились в тайном сговоре и испытывали неловкость. Это тоже не нравилось его матери.

— Добрый день, бабушка, — вежливо сказала Саванна, протягивая ей руку, которую старая дама не приняла.