Юная шаманка Пом - Раймонд Чо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы хотите еще что-то рассказать?
Он достал блокнот, но Хичжин попросила его не записывать.
– Вы спросили, о чем мы говорили с Миён во время нашей последней встречи, – ее голос дрожал. – Перед смертью – ни о чем, но… она сказала мне кое-что после смерти.
После смерти? Ли убрал блокнот обратно в карман.
– Вы же знаете, когда проходит День науки? Двадцать первого апреля. В две тысячи девятнадцатом году я читала в школе Чонмун лекцию на тему «Женщина в науке». Тогда в ней еще учились одни девочки, а среди выпускниц не было никого, кто занимался точными науками или имел ученую степень в этой области. У меня была уникальная возможность выступить с докладом в родной школе. Школьный фонд выделял средства на развитие обучающихся, и я получила хорошее вознаграждение за лекцию. Я была рада повидаться со своими учителями, а после мероприятия решила пройтись и вспомнить былые времена. Выйдя на улицу, я прошла мимо баскетбольной площадки и пальмы и вдруг… услышала голос Миён. Двадцать первого апреля, в День науки в Корее.
На лице Хичжин читался внутренний конфликт, как у атеиста, который ощутил присутствие Бога.
– И что сказала вам… мертвая Син Миён?
Хичжин вздрогнула и прошептала:
– Она умоляла: «Освободи меня, освободи…»
Ли не знал, как отреагировать.
Встретившись с ним взглядом, Хичжин рассеянно улыбнулась:
– Но, может, это была лишь иллюзия, которую из чувства вины породило мое подсознание?
– Чувства вины? За что?
– Именно я распространила в школе листовки со статьей Миён. Она раздавала их окружающим, потому что статью главы театрального кружка никогда в жизни не напечатали бы в школьной газете. Так она стала независимым борцом за справедливость. Это был ее протест. Но если бы я не согласилась тогда, Сонён была бы жива. А под влиянием чувства вины люди могут видеть призраков. Даже ученые.
Ближе к Сеулу движение на дороге стало плотнее. Ли возвращался в час пик. Он проверил навигатор – ориентировочное время прибытия в полицейский участок 10:12. Он понимал, что опоздает, но не собирался придумывать оправдания. Ли не мог написать в отчете, что встречался с Чан Хичжин, потому что это не относилось к делу. «А что писать? Я спросил ее о проклятом дневнике, а она призналась, что слышала голос погибшей Син Минён. Реакция начальства будет куда серьезнее, чем если я просто опоздаю. Хичжин просила забыть все, что она сказала на парковке: галлюцинации к делу не пришьешь. Для полной картины надо будет добавить в отчет еще и то, что я сам призраков вижу», – рассуждал он с иронией.
У следователей много обязанностей. Они выполняют роль обвинителей и адвокатов, становятся объектом обвинений со стороны населения. На Ли нападали в подворотне, ругали на чем свет стоит, ему приходилось выслушивать жалобы на тяжелую жизнь, разбираться с обращениями, которые не относились напрямую к зоне ответственности полиции, а теперь вот еще и участвовать в авантюре школьных детективов. И так каждый день. «Почему я здесь работаю?» – думал он. Ему казалось, что его способность видеть их что-то значила. «Иногда этому миру нужен человек, который видит невидимое», – успокаивал себя Ли. Без этого он чувствовал себя монстром и ничего не мог с этим поделать. Работа следователя похожа на обруч, надетый на царя обезьян Сунь Укуна[39]. Только в мире царя обезьян духи не умели разговаривать. Сколько бы Ли ни просил призраков уйти, они снова появлялись и нашептывали ему на ухо.
Где-то сигналили машины. Задумавшись, следователь опустил стекло, впуская внутрь свежий весенний ветерок. Ему казалось, что голова у него вот-вот лопнет. Немного придя в себя, он взял телефон, чтобы предупредить начальника, что опаздывает. Но телефон зазвонил раньше.
– Господин следователь, я с утра не могу до вас дозвониться. Мне нужно кое-что вам рассказать, но это не телефонный… разговор, – сказал охранник.
– Хорошо, буду через час.
Ли изменил маршрут в навигаторе. Все равно опаздывал, а в школе его ждал человек, с которым необходимо было встретиться.
Они стояли у клумбы перед школой. Ли по очереди фотографировал каждый цветок, на который указывал охранник. Обычно этот вид расцветает на месяц позже, но не в этот раз. Самые крупные цветки следователь сорвал.
– Спасибо, что сообщили. Это определенно опиумный мак, – сказал Ли, убирая их в пакет для улик.
– Господин следователь, не могли бы вы связаться с директором, прежде чем сообщать эту информацию в отдел по борьбе с наркотиками, чтобы исключить лишнюю шумиху, которая может посеять панику среди учеников. Буду признателен, если вы объясните директору, как вести себя в сложившейся ситуации, – вежливо попросил охранник.
– Вы больше никому не звонили? – спросил Ли.
Охранник покачал головой: он был уверен в своих словах и поступках. Идеальное поведение законопослушного гражданина, который стал свидетелем непредвиденного происшествия. Но для работника образовательной организации он принял трудное решение. Приходилось думать о том, как предстать в лучшем свете перед руководством до начала официального расследования. «Смогу ли я продлить контракт со школой на следующий год?» – размышлял охранник. Он привык к размеренности в вопросах безопасности, и вся эта ситуация его изрядно беспокоила.
Они вошли в школу. Охранник постучал в дверь кабинета директора. За столом сидели две строго одетых женщины – директор школы и учительница Ян. Они с серьезным видом что-то обсуждали.
Ли подошел к столу и сел напротив директора. Она пристально посмотрела на него. Охранник закрыл дверь и вышел.
– Благодарю вас за помощь. Мне очень неудобно снова вас беспокоить, – поприветствовала его директор.
Перед ней на столе стояла чашка кофе. Ее привлекательная внешность и подтянутая кожа ничем не выдавали в ней женщину старше пятидесяти, а лицо излучало невероятную уверенность в себе.
– Вы наш гость, хотите чай или кофе? – спросила она.
– Спасибо, я недавно пил.
Директор вежливо улыбнулась и понимающе кивнула:
– Разберитесь, пожалуйста, откуда появились эти цветы. Мы вам всецело доверяем.
Происшествие могло наделать много шума – на школьной клумбе зацвел опиумный мак. Даже Ли, опытный полицейский, видел это растение впервые.
– Кто ухаживает за клумбой? – спросил он.
– Охранник, – ответила учительница Ян.
Ли обернулся и посмотрел на дверь. «А вдруг он подслушивает?» Несомненно, охранник был главным подозреваемым и в убийстве, и в деле о появлении на школьной клумбе опиумного мака. «Мог ли он сам посадить его? Нет, не складывается: зачем тогда сообщать об этом полиции?»
