Стремнина - Галина Шкавронская

— Женя, наконец я тебя дождалась, мы уже было домой собрались с Ладой. Ты почему так опоздал?

— Ты что, ждала меня здесь до сих пор?! Но я был занят… Жена приехала, встречал в аэропорту… Пока добрались, то да сё…

— Уже приехала?.. Вот оно что! — ахнула Катя. — А как же… мы?.. Впрочем, понятно… — В её интонации было столько отчаяния. — Дорогой ты мой… ненаглядный… — Она крепко прижалась к нему и с жаром поцеловала, благо, было уже темно. Сквер, в котором находилась площадка, был совершенно безлюден. Евгений молча глядел на неё грустными глазами:

— Да, Катюшка, нам больше не следует встречаться. Я тебя предупреждал… Пойми меня.

Её глаза наполнились слезами. Женя взял её лицо в свои ладони, нежно сжал её порозовевшие щёки. Её пухлые губы чуть приоткрылись. Женя, не в силах более сопротивляться желанию, со стоном прильнул к её губам, и они стали неистово целоваться:

— Катенька, что ты со мной делаешь?

— А ты? Тебе не жаль со мной вот так, запросто… взять и расстаться, выкинув меня из головы и из своей жизни, а, Женя?!

— Катенька, я женат. Никогда не уважал лжецов. И поздно уже в жизни что-то менять, пойми! Продолжать отношения в такой ситуации рискованно. Прости меня, если сможешь.

Прощальный поцелуй… суровая реальность… А на губах горька налётом терпким грусть. И сколько ни ревнуй и слёз ни лей печальных, увядшим лепесткам уж свежесть не вернуть… Прощай, моя любовь! Тебя я отпускаю! Ни в чём тебя, поверь, ни словом не корю! Пройдёт ли, канет боль? Я, к боли привыкая, тебя, мой «нежный зверь», за всё благодарю!

— Вот тебе мой номер телефона… так, на всякий случай. Если когда-нибудь вспомнишь обо мне, позвони. Твой номер не прошу. Не позвоню и докучать не буду. Катя окликнула Ладку, и они ушли. Постояв немного, Женя подозвал Ральфа и побрёл по направлению к дому.

Дома Марина, разобрав багаж, принимала душ. В гостиной ею был раздвинут диван, постелено свежее постельное бельё. В раскрытое настежь окно врывался ветерок, наполняющий комнату, которая теперь станет служить им супружеской спальней, ночной прохладой и свежестью. Ожидая, пока жена выйдет из ванной, чтобы направиться туда самому, Евгений задумчиво присел на кресло, а затем, вытянув тело и усталые ноги, прилёг в нём. В голове была звенящая пустота. Силы словно покинули его. Он закрыл глаза и думал о том, что Марина, конечно же, судя по всему, ждёт от него любви.

В то время, когда он спал на кухне, вытягиваясь на брезентовой раскладушке, он иногда мечтал, что настанет день, когда они переживут это трудное для семьи время и снова будут принадлежать друг другу, как это было раньше. И вот сейчас, похоже, приближался этот миг, но Евгений чувствовал себя опустошённым и впервые как-то по-стариковски усталым.

Когда Марина вышла из ванной, благоухающая ароматами с тюрбаном из полотенца на голове, она застала мужа спящим в кресле. В замешательстве она смотрела на него и думала, что всё когда-то в жизни случается впервые. Вот и Женя, её замечательный, сильный, спортивный и всегда готовый к любовным утехам Женя, сейчас равнодушно спал. Будто и не было разлуки, словно ему всё равно, что она приехала… Марина тут же одёрнула себя: «Родной мой! Он просто устал, а я рисую себе чёрт те что»! Она мягко положила свою ладонь на его руку и тихо сказала:

— Женечка… Жень… проснись, мой хороший! — Когда он открыл глаза и сел в кресле, она продолжила. — Милый ты мой, я замордовала тебя, всё на те6я свалила, и вижу, как ты устал! — Присев на корточки, положив щёку на его руку, она нежно тёрлась об неё. — Он поднялся и обнял жену… — Мариш, ты ложись. А я сейчас… — Он скрылся в ванной.

Когда Евгений, наконец, лёг рядом, не делая никаких попыток обнять её, она сама поцеловала мужа и стала ласкать его прохладное после душа тело:

— Ох, разбужу! — шутливо прошептала она, — Ишь, придумал спать, будто и не скучал без меня! Помрём — успеем выспаться! А я очень соскучилась!..

— Да-да, конечно, и я тоже. Мне тебя действительно не хватало в эти дни. Хотя… особо скучать было совершенно некогда… Маришка моя… как хорошо, что ты у меня есть! — Евгений и вправду разбуженный нежностью жены, вновь, как прежде, горячий и страстный, был готов нежить её любовными словами и ласками.

Глава 19. КОРАБЛЬ, СБИВШИЙСЯ С КУРСА

Проснувшись, Евгений Иванович, как всегда, хотел пружинисто вскочить, но вдруг вспомнил, что сегодня спешить некуда и расслабился. Марина спала рядом, уютная близкая, родная. Чтобы не разбудить её, он тихо лежал и смотрел на жену. «Пусть ещё немного поспит, ей тоже нелегко приходится!»

В окно влетал лёгкий горный бриз. Он сбросил с себя покрывало, подставляя тело утренней свежести. Смотрел на Марину, а перед глазами вновь замаячила Катя. Заныло под ложечкой, глаза увлажнились. «Э-э, брат, что за сантименты! Да-а, на этот раз ты, чувствую, влип капитально! Знал бы, не начинал! Но я должен найти силы, чтобы справиться с этим! Катя, Катюша, ну отпусти меня!.. О чём можно говорить, если наше знакомство — короткие встречи во время прогулок с собаками и… всего две ночи! Всего две ночи! — Он мечтательно закрыл глаза. Потом, словно стегнул себя ремнём: «Я не знаю о ней ровно ничего! Даже фамилии не знаю! Любовничек!.. Это обычное «мимолётное» увлечение, Евгений! Сколько у тебя их было раньше!.. Слава богу, Маришка, как правило, не замечала твоих «походов налево». Не замечала, благодаря твоей чрезвычайной осторожности.»

Был, правда, один эпизод… Побывав в командировке со своей сотрудницей Светланой, Евгений, как всегда, пресёк продолжение их отношений. Но через некоторое время им вновь предстояло вместе отправиться в Москву и Ленинград. В самолёте, вылетавшем из столицы, в одном салоне с ними оказалась известная молдавская певица Надежда Чепрага. Она сидела через проход от Евгения Ивановича. Красавица, каких мало! И, естественно, Евгений пялился на неё во все глаза, а потом затеял разговор. Знаменитость вела себя непринуждённо и беседу поддержала. Практически весь короткий перелёт в Ленинград они болтали на отвлечённые темы, как это бывает при первом знакомстве. Уже в Пулково, распрощавшись и поблагодарив друг друга за приятно проведенное время, каждый из них переключился на свои проблемы. Но, сойдя с трапа, сотрудница Евгения Ивановича насупилась и, идя рядом, делала вид, что не слышит даже пустяковых вопросов, обращённых к ней. Евгений Иванович полюбопытствовал — что так? Она раздражённо выдала:

— Какие же вы, мужики, гады! Едва увидите красавицу — и всё! Спеклись! Рассудок теряете! Павлином хвост распустите — и токуете «тюр-лю-лю, тюр-лю-лю!»..

Со временем этот эпизод совершенно забылся. Но однажды, когда кто-то из друзей семьи был у них с Мариной в гостях, зашёл разговор о каком-то нашумевшем фильме, в котором участвовала Чепрага. Евгений рассказал, как ему однажды довелось лететь с ней в одном самолёте и беседовать почти в течение всего рейса. Тут же он вспомнил вслух, как его приревновала тогда к актрисе бывшая вместе с ним в командировке сотрудница. Услышав это, Марина вдруг замерла и внимательно посмотрела на мужа, будто на мгновение вынула его душу. Однако обошлась без комментариев. Евгений, сообразив, что выдал лишнее, понёс какую-то околесицу, чтобы замять эпизод и выкрутиться из неловкой ситуации.

Когда гости разошлись, Марина ухватила его за плечо:

— Ты тут про Чепрагу распространялся и про странную реакцию Светки на ваше с ней «журчание» в самолёте. С этого места подробнее, пожалуйста!..

— Мариш, а что подробнее-то? Мне больше нечего рассказывать!

— Ответь, Женя, с чего бы ей, в общем-то, безразличной к своему шефу, ни с того, ни с сего ревновать тебя к посторонней бабе? Тебе это не кажется странным?

— Ой, ну что ты опять накручиваешь? Откуда я знаю, с какого бодуна Светка так среагировала? Женщина она одинокая. Может, не ровно дышит ко мне. Ну и что с того? Я-то при чём? Сто лет она мне не нужна!

Евгений понимал, что тогда слукавил перед женой Но у него был свой взгляд на скоротечные романы. Он всегда любил Марину, считая своё чувство выше всяких измен. И, следуя такой логике, был убеждён, что не изменяет ей. Нигде и никогда! Что с того, что он в очередной раз отправился с коллегой в командировку? Женщины всегда приставали к нему — нежничали, заигрывали, и он по-человечески понимал их. Каждая — а все они были безмужние — в одиночку мыкала свою женскую долю. И когда рядом оказывался интересный крепкий мужчина… Соблазняя «свободного командированного», они не строили на его счёт иллюзий. Евгений же рассуждал, что от него, как говорится, не убудет, если он подарит этим милым созданиям немного радости и тепла. Сам Петренко первым никогда не заигрывал с дамами. Он просто… не умел отказать им, вот и всё! И потому не мучился угрызениями совести. Однако после случая с Катей он чувствовал себя по-настоящему виноватым перед женой, но не находил сил, чтобы справиться с напором чувств, которые влекли его… неведомо куда.